Labyrinth of Souls

В семье не было ни следа благополучия: те, кто должен был воспитывать её и оберегать, не приносили радости, только разочарования, ссоры и убийства. Так, она познала страх. Ей не нравилось своё прошлое совсем: её лишили детства, улыбок и семьи, внушая ужасы и заставляя жить в этих условиях. К своему облегчению, ей удалось сбежать и начать жизнь с чистого листа, но прошлое всё равно оставило чудовищные рубцы. Тем не менее, она через боль пыталась познать забвение и стереть эти воспоминания. А потом ей посчастливилось встретить тех парней, что заменили ей семью, а точнее старших братьев. Среди них она впервые почувствовала комфорт. Хоть её пугало возможное предательство, она смогла наконец познать любовь. Но этим годам радости суждено было закончиться. Само воплощение уничтожения мира пришло и лично забрало её «братьев». На неё свалилось познание смерти. Некогда величайший район столицы был объят пламенем. Пустота продолжал распространять разрушения, и Жмых чудом выжила после столкновения с ним. Она опустилась на колени рядом с телом того, кто был одним из её «братьев», а именно рядом с телом Сани. Из его рта и разорванной груди вытекала кровь. На лице сохранились предсмертные эмоции: шок, злость... Отчаяние? Жмых почти никогда не видела, как Саня грустил, но теперь всё кардинально изменилось. К сожалению, пришло время прощаться. Жизнь вынуждала двигаться дальше. Жмых называла её сволочью из-за этого и ненавидела. Очередной эмоциональный припадок настиг девушку, когда та на коленях приблизилась к Сане и попыталась приподнять. Жмых, заливаясь слезами, посмотрела на лицо родного ей человека, но в ответ её ждало лишь игнорирование. Чуда не произойдёт. Чем дольше Жмых смотрела на безжизненное лицо Сани, тем сильнее рыдала. Она прижала остывавшее тело парня к себе и положила голову на его плечо. Годы невинности закончились. Никто уже не смог оберегать избитую, покалеченную детскую душу. Да, Жмых ненавидела жизнь, но противнее всего ей было от самой же себя. Её терроризировало множество сожалений. Тот секрет, что Жмых хотела забыть, знал только Алексрен и бережно хранил его. Девушка жалела, что не объяснилась перед Саней и Сэмом. За всё время заточения в Аду на несколько лет Жмых нередко вспоминала своё прошлое. Это стало причиной начала эмоциональных припадков, во время которых сильно плакала, пыталась бить себя и отчасти задыхалась. Ужасное детство оставило слишком глубокий след, из-за чего просто так начать жизнь с чистого листа было невозможно. Жмых ненавидела себя так сильно, что хотела умереть. Как пару лет назад, так и тогда, когда Сэм и Саня погибли. Девушка искренне считала, что не заслуживала быть счастливой как раз из-за своего прошлого. Как только её настигали воспоминания, она ранила саму себя так сильно, как только могла. И сейчас, сидя рядом с погибшим Саней, ей в очередной раз хотелось совершить самоубийство. Это лишь усиливало рыдания. — Не уходи от меня... Хотя бы ты не бросай меня, пожалуйста... — умоляла девушка, крепче сжимая тело. Всё лицо Жмыха покраснело от слёз, и она старалась спрятать его, уткнувшись в плечо Сани. Его одежда теперь была пропитана потом, кровью и слезами его выжившей подруги. Однако, ей отнюдь не хотелось выжить. Жмых должна была возвращаться в штаб и доложить о произошедшем, но она не хотела бросать Саню в руинах. Ей казалось, что она уже бесконечно долго сидела рядом с ним и плакала. Она осталась наедине со своим заклятым врагом, наедине сама с собой. Жмых немного отодвинулась от Сани и посмотрела на него в последний раз. Она чётко понимала, что это конец. — Прости меня. Прости меня, пожалуйста! — закричала Жмых, сильно цепляясь за куртку парня. — Х-хорошо, я пойму, если ты не простишь... Жмых неторопливо и с огромным нежеланием начала отстраняться от Сани, не сводя с него взгляд. Таким образом она хотела проститься с ним. — Мне нужно это сделать, Сань. Я хочу забрать у тебя кое-что на память. Я надеюсь, что ты не против... — прошептала девушка дрожащим голоском. Прежде чем уйти, Жмых посмотрела на меч, лежавший рядом с мертвецом. Она подобрала его и, схватившись за концы волос, попыталась их выпрямить, чтобы... «Пусть это будет сделано в честь тебя, брат.» ...обрубить свою причёску. Всхлипывая, девушка сократила длину своих волос по самую мочку уха, после чего аккуратно положила меч рядом с телом Сани и начала отряхиваться от упавших на одежду прядей. Закончив, она перевела свой расплывчатый от слёз взгляд на автомат, который Саня отдал ей во время боя, а затем и на самого парня. — Прощай. Надеюсь, мы встретимся снова в лучшем мире. Я всегда... Любила тебя, как брата, которого никогда не было. Как и Сэма. Мне будет не хватать тебя... — постаралась выдавить из себя Жмых, невзирая на сдавленный после рыданий голос. И так, она побрела в случайную сторону, опустив голову. Ей было стыдно и мерзко за саму себя. Её сознание всё никак не отпускала мысль о том, что Жмых не заслуживала счастья. Она действительно была глубоко убеждена в этом, а потому... Девушка начала осторожно осматриваться по сторонам. Повсюду лежало бесчисленное множество обломков стекла. Жмых медленно проходила рядом с ними, внимательно разглядывая каждый осколок. В один момент она остановилась и опустилась на корточки. «Наконец. Освобождение стало чуточку ближе...» Жмых протянула свою руку к одному из кусочков стекла и, подобрав, смотрела на него какое-то время. Ненависть к себе начала приливать вновь. Жмых отодвинула рукав испачканной кровью рубашки и с душераздирающим криком вонзила заострённый кончик стёклышка прямо в свою вену, разрывая тонкую кожу. За одним ударом последовал ещё один, а затем ещё. Ещё. Ещё. Ещё... Больше. Больше. Больше. Жмых истерически визжала, но не от боли, которую могла спокойно вытерпеть, а от внутренней неприязни. Она слишком ужасна, чтобы существовать, не говоря уже о том, чтобы кого-то защищать. Интерес делать что-либо стремительно гас с каждым ударом. Жмых беспорядочно била себя по венам на руке, порой резко проводя осколком по своей нежной коже и оставляя царапины. Каждый удар был всё больнее и больнее, а девушка надавливала на руку стеклом всё сильнее и сильнее. В конечном итоге она решила взять обломок в израненную конечность и, крепко стиснув зубы, чтобы перетерпеть неприятные болевые ощущения, начала уродовать вторую руку, так же предварительно отодвинув рукав. Жмых действительно находила удовольствие в этом, а на душе становилось чуть-чуть легче. И всё же она считала, что ей должно было быть приготовлено более жестокое наказание, чем смерть близких и простые ранения на руках. Как только вторая конечность начала сильно кровоточить, Жмых отбросила кусочек стекла, но не торопилась прятать руки под рубашку. Кое-что зацепило её внимание. Огонь на зданиях частично ослеплял, но и одновременно манил своим светом. На подкашивающихся ногах Жмых побрела к пламени. Девушка исподлобья взглянула на полыхавшие руины и слабо усмехнулась. Приблизившись на максимально близкое расстояние, Жмых сняла рубашку, отбросила её назад и выставила руки над огнём, прикрыв глаза. Языки пламени так же безжалостно обжигали кровоточащие раны, как и Жмых относилась к себе. Из глаз девушки безостановочно текли слёзы, но ей было плевать, ведь она считала, что заслуживала именно этого. От прошлого не сбежать, и после столкновения с Пустотой эта правда вновь отозвалась в душе Жмыха. Чувствовала ли она физическую боль в тот момент? Это осталось неизвестным, но даже если и чувствовала, то девушка всеми силами игнорировала её, и получалось очень хорошо. Ментальные муки куда важнее и острее. Постояв возле огня продолжительное время, Жмых беспристрастно отошла, чувствуя, как она хоронит в руинах остаток интереса к жизни. «Я заслужила этого. Пора возвращаться.» Девушка закрыла глаза и вновь опустила голову, вспоминая своих близких. В памяти мелькали их образы, счастливые мгновения с ними, но они, казалось, сгорали вместе с этим районом. Жмых считала, что уже никогда не сможет улыбнуться. Пришла пора принять эту суровую реальность, где нет места для её мирного существования и радости. Огонь, рядом с которым стояла девушка, светил так ярко и обогревал её в эту тёмную ночь, но вместе с этим он нес и, непременно, хранил в себе смерть. Ожоги, которые Жмых получила на этой миссии, не только навсегда остались на её коже, но и обуглили её душу, прочно вбивая травмирующие моменты в её память. Пробыв в молчании пару минут, раненая подобрала рубашку и надела её, наконец пряча кровь. Теперь девушке предстояло продолжить путь к штабу. В такой критической ситуации, как полагала Жмых, можно было бы сесть на такси и за бесплатно. Ей очень повезло. Недалеко как раз проезжала машина, и раненая среагировала моментально. Превозмогая боль, она метнулась к такси, что заметил водитель и остановился. Жмых быстро открыла дверь и завалилась на задние сидения в попытках отдышаться. «Какой там адрес был...» — гадала девушка. Она хриплым голосом обратилась к водителю, называя необходимый адрес. К её великому счастью, оплаты с неё действительно брать не стали. Что-что, но ей было сейчас не до грабежа ради денег на проезд. Жмых опрокинула свою голову на спинку кресла и, закрыв глаза, погружалась в мрачную пучину собственных мыслей. Она осознала кое-что важное для себя. Всю свою жизнь Жмых бесконечно изучала боль, а той кошмарной ночью познала сильную скорбь.