Потерянный мужчина

Крюк знал, что Венди Дарлинг вернулась на остров, слышал, что она выросла, и что Потерянные мальчишки, негодники, обрели в её лице самую настоящую, любящую, прекрасную взрослую маму, такую, которая каждого простит, каждого приголубит, чмокнет в макушечку и для каждого найдёт место в добром своём сердечке. Крюк ужасно скучал по маме. Мама, он помнил, это тепло объятий, это тихая колыбельная, это намотанная на пальчик кудряшка и укоризненный вздох, полный нежности и обожания. Это было чрезвычайно не по-мужски, разумеется, желать быть утешенным мамой, но Крюк так рано расстался со своей и так мало ласки знал в жизни… что однажды в субботу он просто пришёл на полянку, где перед сном мама Венди беседовала с каждым мальчиком, и, в общем, робко устроился последним в очереди. Венди сидела на привычном месте под деревцем, где пышная лужайка укрывала землю мягкой подушкой, мальчишки по линеечке свесили ноги с бревна, что лежало напротив, подбегали к Венди один за другим, делились чем-то сокровенным, получали «чмок» и шагали в убежище, счастливые, готовые уснуть и смотреть самые приятные сны. На всякий случай Крюк застенчиво извинился и пообещал что тихонечко посидит, но никто из мальчишек и не обратил особенного внимания на капитана: Пэн сегодня был приглашён ночевать с феями и эльфами, а без Питера пиратский капитан не вызывал ни у кого ни гнева, ни интереса. – Привет, Малыш, - Венди с улыбкой расправила чёлку толстенького мальчишки, подбежавшего к ней, и постучала пальчиками по своему ушку, предлагая поведать в него все тревоги. – Мама… - громко затараторил Малыш, – Я сегодня упал… у меня коленка болит… Отчего-то у Потерянных мальчишек не было принято говорить с мамой шёпотом. Наверное, потому, что мудрая Венди создавала этот маленький вечерний ритуал в атмосфере такого доверия, что мальчики, наоборот, внимательно слушали, кто чем делится, ничего не комментировали, не спорили, не выскакивали с оправданиями, если один потеряшка жаловался на другого, а, напротив, приносили друг дружке извинения на следующее утро. – Коленка! - участливо ахнула Венди, спешно поцеловала свой пальчик и дотронулась им до маленькой ссадины, – Вот так, чтобы не болела. А утром, глядишь, совсем затянется. Да? – Ага! - весело кивнул Малыш. – Тебя сегодня никто не обижал, Малыш? - поинтересовалась у него Венди, снова приглаживая непослушную чёлку. – Не-а! – Никто не поранил? – Не-а! – Тогда спокойной ночи? – Спокойной ночи, мамочка! Малыш сам чмокнул маму Венди в щёчку, потом подставил ей лоб, Венди захихикала, раздвинула густые волосики, украсила лоб поцелуем, мальчишеская чёлка снова весело завихрилась, и Малыш был отправлен укладываться спать. Крюк не смел и глаз поднять на всю эту чудесную картину, только внимательно-внимательно слушал, чтобы ни одной нотки нежного маминого голоса и её сказочного смеха не упустить, и глядел прямо на натёртые до блеска носки своих крокодильих сапог. Венди тем временем подозвала другого мальчика. – Привет, Близняшка! На каждого потеряшку, а их перед капитаном оставалось ещё трое: второй близнец, Болтун и Кудряш, мама Венди потратила по пять минуток, а когда мальчик с кудрями почти такими же, как у Крюка, только ужасно грязными и запутанными, убежал с полянки, леди улыбнулась стыдливо вжавшему голову в плечи пирату. Сказала: – Здравствуйт… Она не успела договорить, так как Крюк, почему-то испугавшись, что его сейчас назовут очевидным капитаном, безликим сэром или, ещё того хуже, просто Крюком, спешно выпалил: – Джей… - он тут же стушевался, покраснел, но решительно сглотнул и договорил, – …ми. Джейми. Так его когда-то мама называла. – Джейми, - удивлённо повторила за ним Венди, похлопала ресничками, склонила голову вбок, с большой симпатией глядя на то, как замялся в смущении обычно самоуверенный и коварный капитан Крюк, и решила ему подыграть, – Привет, Джейми. Э-эм… да? - уточнила она на всякий случай. Крюк поднял на неё взгляд, полный надежды, и несмело кивнул. – Джейми. Джейми, - Венди ещё пару раз задумчиво повторила его имя, прислушалась и с улыбкой заключила, – Идёт Вам! Джейми. Ну надо же… Джейми. Э-эм… ну… Без лишних раздумий милая леди подвинулась чуть вбок и постучала ладошкой по лужайке, предлагая грозному пирату, который сейчас напоминал брошенного котёнка, сесть рядом. Дрожа с головы до ног, Крюк подполз к ней сам не свой, сел, подтянул ноги к груди. Вспомнил, что забыл поздороваться. – Добрый вечер, ..? Капитан замешкался с обращением, и Венди с большим теплом в голосе подсказала ему: – Венди, просто Венди. – Венди, - шёпотом проговорил Крюк. Первые пять минут они оба молчали, Венди ждала, что капитан ей о чём-то расскажет, а Крюк всё никак не мог собраться с силами, чтобы начать. – Хотите, я спрошу, как прошёл Ваш день? - добрая Венди попробовала его подбодрить. – Да! Да, пожалуйста, Венди… спросите… - с готовностью отозвался капитан. Венди хихикнула. – Как прошёл Ваш день, Джейми? Вас кто-нибудь обижал? Может быть, кто-то Вас поранил? – Меня все ненавидят и всё время все обижают, - Крюк горько опустил глаза, – и… меня поранили, да. Только это было не сегодня. Это… считается? Венди чуть было не сказала ему, что у них тут принято делиться текущими, а не прошлыми тревогами, но вдруг заметила, что смущённый капитан прикрывает рукой изогнутое лезвие своего крюка, и ахнула в сердцах. – О, Джейми..! - как-то само собой вышло, что она сочувственно обняла его за плечи, положила свободную ладошку поверх его кисти, приветливо сжала, – Мне очень жаль! О… никто, должно быть, не… сопереживал Вам… да? Джейми… – Никто, - вздохнул капитан, буквально сжавшийся несчастным комочком в вендином мамином объятии, – Все злорадствовали. – Это ужасно, Джейми, - Венди по инерции пригладила пушистые пиратские кудри, и бедный Крюк чуть не умер, когда одна кудряшка была намотана на ласковый женский пальчик, – ужасно. – Ещё меня… крокодил съел… - капитан поёжился, - Мне было так страшно… так страшно… до смерти страшно… я выжил почему-то… зачем-то… выплыл… и никто даже не спросил, как я себя чувствую, не поранился ли я… все… все только расстроились, что я выжил. Лучше бы я умер. Но я же не виноват, что не умер… я же не специально… я не хотел… Тут капитан случайно всхлипнул, хотя посчитал своим долгом сдержать непрошеную слезу, и добросердечная Венди обняла его двумя руками, стала укачивать на плече, как бывало, укачивала кого-нибудь из Потерянных мальчишек в особенно грустный момент. Разумеется, никто из ребят и близко не сталкивался с такими испытаниями и мучениями, через какие прошёл одинокий пират, и мама Венди не представляла, как лучше поддержать капитана, поэтому просто обнимала его, нашёптывала в макушку какие-то милые слова и тихо поглаживала. – Венди… - почти беззвучно промямлил Крюк куда-то ей в уютное плечико, – за что они ненавидят меня?.. Я ведь не злой. Не плохой. Я… я просто искал, где спрятаться. Нашёл этот остров. Хотел дружить… был ранен в нечестном бою… и много раз был убит, просто не до конца… а они… им всё мало… они до сих пор продолжают меня убивать… но… за что? Почему? Почему никто не любит меня? – Я не знаю, Джейми, - ласково приголубила его Венди, покачала ещё, – Не знаю. Дети порой бывают очень жестокими. У меня есть дети, там, в Лондоне, Алиса и Томми. Знаете, я сомневаюсь, что они скучают за мной, мои сорванцы. Детей никогда не беспокоит то, что тревожит взрослых. Прошло ещё минут пять, прежде чем капитан решился на отчаянный шаг и почти безнадёжно спросил: – Венди..? – Джейми? – А Вы… Вы… Вы споёте мне колыбельную? Скорее всего, Венди подумала, что не расслышала просьбу, она чуть-чуть отстранилась, чтобы участливо взглянуть на капитана, и он тогда совсем уже беззвучно добавил, пряча глаза: – И… Ваш мамин пальчик… чтобы не болело… - он, едва дыша, указал на то место, где под пиратским камзолом ныло от боли его сердце, изъявляя таким образом крошечную надежду, что добрая мама Венди поцелует подушечку своего пальца, тронет его грудь и прогонит печаль. Венди пришлось приложить усилие, чтобы сдержаться и снова не ахнуть в сердцах. Решив, что его ожидает холодный отказ, Крюк вымолвил тихое-тихое «пожалуйста». – Ах, Джейми, - Венди смело взяла в руки его лицо, безмолвно предложила прильнуть к ладони, – Колыбельную..? Вам? Боже, зачем?.. Вы же не маленький Потерянный мальчик. Вы взрослый мужчина. – Потерянный мужчина, - с горечью вздохнул капитан. – Потерянный мужчина… - повторила за ним Венди и, причесав ноготками угрюмые брови, лукаво промурлыкала, – Мужчина. Я могла бы… утешить Вас… по-другому. Джеймс. Честно не сообразив, о чём леди ведёт речь, капитан осторожно поднял на неё свои ясные голубые глаза и как-то по-новому смутился под чарующим женским взглядом. Сглотнул. Затаил дыхание. Венди улыбнулась ему так, как ни разу не улыбалась никому на этом проклятом острове. – Мамин пальчик… - хихикнула она, – Ох. Надо же! Мамин пальчик. Ну-ка… Джеймс… у Вас болит… здесь..? Проворные пальчики, все десять, изучили застёжки на пиратском камзоле, расстегнули пуговицы, лукаво побарабанили по груди. Джеймса кинуло в дрожь, он кивнул и замер, не понимая, что делать дальше. Венди расстегнула также его жилет, расслабила шнуровку глубокого выреза шёлковой рубахи, чувственно вздохнула, разглядывая мускулистую широкую грудь. – Мама нужна Потерянным мальчишкам, - бархатно замурчала Венди, приближаясь, – А Потерянному мужчине, Джеймс… мужчине… нужна женщина. Женщина может утешить так. И красавица Венди, превратившаяся вдруг в ластящуюся грациозную кошку, нежно дотронулась до вздымающейся мужской груди – губами. И, пока опешивший Джеймс пытался сомкнуть челюсти, оставила на том месте, которое, якобы, болело, россыпь таких сладких и чувственных поцелуев, что у капитана в глазах потемнело и голова кругом пошла. – Ну… как..? - на ухо спросила леди у трясущегося пирата, поигрывая с ремнём на груди, тем, что удерживал специальную гильзу для крюка, – Хотели бы Вы… такого утешения? Не в силах отвечать внятно, Джеймс судорожно закивал головой. Венди мило над ним посмеялась. – Славно, - пропела она, – Славно… очень… очень славно… Новые волшебные поцелуи легли влажной линией от уха с серьгой-дублоном к скуле и завитку усов. Джеймс обронил стон. – А такого..? - спросила Венди, смыкая губы под удивлённой завитушкой, – Такого… утешения… хотели бы? – О, боже, - несдержанно выдохнул Джеймс, когда сладкие женские уста коснулись его в приглашении к настоящему поцелую, – Да… да… Губы разомкнулись. Неторопливо слились. Исследовали друг друга. Изучили. Джеймс было подумал даже, что, может, умер наконец, и по ошибке попал в рай, однако Венди… Венди. Венди, пока целовала его, незаметно развязала поясок на своём платьишке и раскрыла блузу. Когда капитан на мгновение отстранился от пьяняще-карамельного лакомства, чтобы вдохнуть, то чуть не ослеп, столь прекрасные женские формы он лицезрел. Венди вообще была… невероятной. Ничего общего с той крошкой, которая посещала остров в свои двенадцать. Сколько лет этой Венди, Джеймс не знал, около тридцати, наверное… эта Венди была… королевой. Женственной до умопомрачения. До умопомрачения мягкой. Одновременно пышной и стройной, хрупкой и роскошной. Цветущей. Манящей. Зовущей. – Венди… - он поперхнулся и автоматически прикрыл рукой то место, которое давно уже, вообще-то, напоминало о том, что капитан не какой-то там котёнок, а могучий и уверенный в себе тигр. – Я тоже хочу утешения, Джеймс, - томно прощебетала Венди, пожимая обнажёнными плечиками и продолжая расстёгивать пуговки на юбке, – такого, какое Вы могли бы предоставить мне, как мужчина. Платье раскрылось полностью, и Венди отбросила его в сторону, предстала перед капитаном в одних кружевных панталончиках, дала ему несколько секунд полюбоваться, а потом медлительно приблизилась, убрала его руку и приласкала сталь мужской плоти сквозь бриджи. Выдохнула восхищённое: – Мамочки… Вы, Джеймс… Вы… Вы… ох, ах, вот же чёрт… ну-ка… идите-ка сюда… Действуя мягко и ласково, Венди принялась снимать с капитана одежду, не забыла предварительно открутить крюк, чтобы не испортить рукава, по пути приговаривала что-то одобрительное насчёт фигуры, красоты лица и цвета загара. Камзол был аккуратно сложен под дерево, а на него стопочкой устроены жилет, рубаха и крюк. Затем леди ласково подтолкнула Джеймса, чтобы тот лёг на спину, он лёг, не моргая и не отрывая взгляда от божественно прекрасной женской груди, Венди начала почёсывать упругий живот с греховной дорожкой, намечать коготками кубики пресса, игриво потягивать ставшие вдруг непомерно тесными пиратские бриджи и дразнить капитана невесомыми интимными прикосновениями. Джеймс, кажется, ни разу пока не моргнул. Кнопки щёлкнули. Бриджи были приспущены. …Джеймс ничего не запомнил. Последнее, что сохранилось в памяти, это алые вендины щёчки, волнующаяся грудь и старомодное женское бельё с прорезью. Ну, и вся Венди целиком, неторопливая и мягкая, горячая и влажная, сидящая на нём верхом. Джеймс проснулся глубоко ночью, его разбудило дуновение ветра: ложе из травы, на котором он растянулся, зашелестело, пощекотало нос, капитан встрепенулся, поморгал, хотел протереть глаза, но не сумел, кто-то держал в плену его руку. Пришлось поморгать активнее. – О, боже, - поперхнулся Джеймс. Он лежал не на траве. То есть, на траве тоже, да ещё и, наверное, смешно сверкал голым задом, но ухо его было уютненько пристроено на том самом женском плечике, в которое капитан вчера чуть не расплакался. Аристократичный горбатый нос закопался не в длинные травинки, а в чудесные шёлковые волосы русого цвета, это они танцевали от ветра и мило дразнили Джеймса во сне. Его покалеченная рука, нагая, без гильзы, покоилась прямо под женственным изгибом талии, а та рука, что с кистью, оказалась зажатой… – О, боже! - охнул он шёпотом. …зажатой у Венди между бёдер. Венди сладко спала, глубоко вдыхала и выдыхала, мерно качала капитана, придерживала его голову, зарывшись пальчиками в растрёпанные кудри. Сказочные её ножки были сомкнуты, одна розовенькая коленка чуть прикрывала другую, капитан вытаращил глаза, осознавая, что он не просто касается самого сокровенного места на женском теле, а – нагло запустил руку прямо Венди в сбитые панталоны и… тонет. Тонет, объятый восхитительным и скользким жаром. Потом Джеймс догадался, что леди, даже взрослая, не может быть так сильно возбуждена во сне, и что, очевидно, он сам является причиной такого её… текучего… состояния. Сердце заколотилось, как бешеное. Взятая в плен рука потихонечку ожила, попробовала познакомиться с леди. – М-м-м… - Венди сонно разомкнула коленки, – м-м… м… а! А?.. Уже утро? М… м… привет, Джейми… Джеймс… м… нет-нет-нет-нет-нет, не останавливайтесь, прошу… да-да-да-да-да, вот так… вот так… о-о-о… чёрт, да… да… о, неужели… да, пожалуйста, ещё… о… о… о, Джеймс, Джеймс… да, это то, что нужно… да, да, давайте смелее… чёрт… ах! На этот раз капитан приложил все усилия, чтобы остаться в сознании и не упустить ни одной детали. Тело диктовало ему, подсказывало конкретные действия, Джеймс повиновался, хотя и пребывал в изумлении, он ласкал Венди, гладил по-всякому, целовал, и даже застенчиво покусывал, леди реагировала на всё это самым прекрасным образом, горела и подставлялась, выгибала спинку. Когда ожидание близости стало совсем невыносимым, Венди сама сняла с себя панталоны, хотела повернуться к капитану попкой, но, видимо, именно истинного вида спереди и не хватало ему, чтобы перестать, наконец, быть потерянным, Джеймс зарычал, задержал раскрасневшуюся леди и впился глазами в её мягкое лоно. Стал снова ласкать его пальцами. Осознанно ласкать. Венди всхлипнула, срочно сунула в рот кулачок, чтобы не кричать, и задрожала в предвкушении. – Дьявол… - прохрипел Джеймс, облизываясь, – Венди, я… Вы… мы… я намерен… Извиваясь от удовольствия, леди быстро кивнула, давая капитану понять, что очень ждала его инициативы и дозволяет распоряжаться ей так, как он возжелает, Джеймс в ту же секунду впечатал её лопатками в прохладное травяное ложе, навис сверху. Рук для всего сразу ему не хватало, он уже теребил тугой вендин сосочек и никак не хотел расставаться с ним, так что женские ножки он раздвинул пошире коленями, а дальше – сладкая Венди сама направила его себе навстречу, и Джеймс сразу же приступил к делу. Сладкой Венди почудилось, что капитан отправил её прямиком на небеса, он без устали владел её податливым телом до самого рассвета, глухо стонал и чертыхался, не смел сбавлять ритм, даже когда кончал (а кончал он, жаждущий любви одинокий мужчина, как будто, бесконечно), пока не удостоверился, что его леди испытала высшее наслаждение, как минимум, трижды, только с первыми солнечными лучами замедлился и, счастливый, ткнулся лицом в ложбинку меж пышных грудей. – Выходит, я приплёлся к Вам вчера не по адресу, но по адресу? - устало хохотнул он. Распластавшейся под ним Венди потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он имеет ввиду. Она тоже засмеялась. – Выходит, так, - с теплом и любовью ответила она, – Мамин пальчик, Джеймс. Мамин пальчик! – Мда. Простите… - Джеймс сполз с хихикающей леди, обнял её и уложил к себе на плечо, – Вот так должно быть. Хотя… наоборот мне тоже понравилось. Я… ну… я… я скучал. Он честно вздохнул. – За мамой? - Венди пригладила его колючую щёку. – Так я думал. Но… нет, наверное, я скучал… за лаской. За нежностью. За теплом. – За любовью? - предложила Венди, и капитан пропустил вдох. Он помолчал. Вздохнул ещё раз. – Никто не любит меня, Венди. Все меня ненавидят. Разве можно скучать за тем, чего в моей жизни никогда не было? – Вздор, - леди устроилась на нём поудобнее, обняла крепкую мужскую талию, – Вы такой красивый и чувственный мужчина, Джеймс. Я уверена, что Вас любили. Я люблю Вас. – Вы всех любите, Венди… - уклончиво пробормотал капитан, чувствуя, что вот-вот растает в таких незаслуженных и таких прекрасных вендиных объятиях, – Каждому негодяю найдётся место в Вашем сердечке… – Это правда, - леди чудной ноткой обронила ещё один смешок, – Но ведь это значит, что не все ненавидят Вас, м? Джеймс буквально почувствовал, как уголки вендиной улыбки лукаво ползут вверх оттого, что она, добродушная леди Венди, только что обыграла хитрого пиратского капитана в умозаключения. – Выходит, так, - нехотя согласился он. – Хотите, я Вам колыбельную спою? – Нет. Лучше я спою Вам. Вы… мы… Вы ведь… Вы теперь моя? То есть… если хотите… Вы будете моя, и я буду заботиться о Вас. Я буду Вам петь. Я буду предоставлять плечо… - тут Джеймс сглотнул и с надеждой добавил, – и утешение..? Никак не сдержавшись, Венди так и затряслась от смеха, а Джеймс, пока она хохотала, тайком наблюдал, как аппетитно трясётся её румяная попочка. – Да, пожалуй! - согласилась леди, – Ваше утешение… ох… оно, знаете ли… очень меня… удовлетворило. И, если Вы пообещаете быть по отношению ко мне в этом смысле таким же чутким и страстным, как сегодня… а также позволите себе немного… бесстыдства в выборе… способа выражения этого утешения… я… тоже буду утешать Вас… регулярно… всячески… напри… – Боже, всё, Венди, замолчите! - воскликнул Джеймс и зажал смеющейся леди рот, чтобы она не смела никаких примеров приводить вслух, – Или я умру от разрыва сердца до того, как… раньше времени, в общем! Да! Да, я Вам обещаю! Клянусь бригом! Боже! Это не Вы моя, а я – Ваш! – Славно-о… - Венди, помотав головой, освободила губы и игриво чмокнула Джеймса в плечо, – Очень славно-о-о… - пропела она.