Судьба, что благословила эту встречу

      Лу Чуньду редко выбирался в Дом блаженства. Только по необходимости или когда становилось совсем скучно. Что случалось слишком редко, практически никогда. Он всегда находил, чем можно заняться, и ему вполне комфортно было наедине с собой. Да и тишина и спокойствие слишком ценны. Поэтому этот день можно смело назвать судьбоносным.       На входе Чуньду столкнулся с высоким мужчиной с пепельными волосами. Тот задумчиво осматривал вывеску и девушек, играющих на инструментах перед Домом наслаждений. По нему сложно было сказать, о чём он думал: о красоте, о способе попасть внутрь, о пути, который ему предстоит, о погоде или о своих каких-то планах. Лу Чуньду не назвал бы себя ценителем красоты и сведущим в людских нормах эстетики, но этот чужеземец был… несомненно был красавцем. Вряд ли ему удавалось оставаться без внимания в толпе. Цвет волос здесь играл далеко не решающую роль. Хоть и бросался в глаза первым. Мужчина выглядел интересным. И Лу Чуньду захотел узнать, что таит этот человек в себе. Пусть даже такое поведение не было свойственно Демону в Белых одеждах. Но загадка была слишком интересной. К тому же сила, что таилась в незнакомце, привлекала. И её хотелось познать. Решить, представляла ли она опасность. – Приветствую собрата на пути совершенствования, – Чуньду сложил руки в приветственном жесте. Мужчина не обернулся. Глухой? Или же решил, что обращались не к нему? Это сбивало с толку. Что предпринять? Пройти мимо и сделать вид, что всё в порядке? Или попытаться повторить попытку?       Пока Лу Чуньду обдумывал свой следующий шаг, случилось то, что иначе как знаком судьбы не назовёшь. Словно само мироздание хотело, чтобы эта встреча произошла. Чтобы эти двое познакомились и либо разошлись, либо стали друзьями или врагами. Заклинатели из числа Чёрных журавлей со скандалом выходили из Дома наслаждений. Они были так разъярены, что не обращали внимания на тех, кто был у них на пути. Толкнули девушек у входа, прерывая их нежную мелодию. Пихнули задумавшегося незнакомца аккурат в руки Лу Чуньду, стоявшего рядом. – Ох, прощу прощения. Я не… – Пустое. В случившемся нет вашей вины, – Чуньду придержал незнакомца, помогая ему восстановить равновесие. Мужчина отряхнул одежды и выпрямился. Демону показалось, что в его глазах мелькнула искра силы. Она так быстро вспыхнула и погасла, что вполне можно было бы предположить, что померещилось. Но Лу Чуньду привык доверять своему чутью. – Хоть вы так и считаете, но позвольте мне напоить вас вином в качестве извинений? – мужчина говорил чётко и размеренно. Словно читал вслух историю. Речь его была спокойной и приятной слуху. Как музыкант Чуньду невольно сравнил манеру незнакомца с одной из своих мелодий, что он исполнял на гуцине. – Идёмте же. В этом городе наверняка найдётся хорошая таверна, в которой мы смогли бы посидеть в тишине и разделить кувшин вина. – Одна такая прямо перед вами. Почему вы не хотите зайти сюда? – Чуньду озадаченно посмотрел на собеседника. Неужели, он не понимал письменную речь? Поэтому и стоял здесь перед входом, размышляя о назначении этого места? – Боюсь, что мне не позволено войти. Видите ли, я слышал, что в Домах, подобно этому, могут приниматься только заклинатели. Признаться, во мне нет ни капли силы. Этот скромный человек не рискнёт нарушить покой такого места, – Демон озадачился ещё сильнее. Он отчётливо чувствовал силу, исходящую от этого человека. Но почему тот её скрывал? Не знал? Такого не могло быть. Намеренно не использовал? Какие обстоятельства вынудили его? Не мог? Или что-то не давало? Вопросов становилось всё больше. – Вот оно как. Пойдёмте, вас пропустят в моей компании, – Лу Чуньду уже было повернулся в сторону Дома, но остановился, потому что почувствовал, что собеседник остался неподвижен. Его сила отдалялась. – Право слово. Мне неловко пользоваться вашим именем, чтобы отблагодарить вас же, – нерешительность застыла на его лице. Оно было скупо на эмоции, но Лу Чуньду и сам был таким, поэтому мог подмечать мелкие детали в мимике. Незнакомец, словно чистое полотно, стоящее перед неумелым художником, что наносил первые штрихи и тут же стирал их. – Отблагодарите меня ещё и ужином в таком случае. Я вынужден настаивать на продолжении нашего общения. – Раз уж вы настаиваете, – незнакомец последовал за Чуньду. Девушки склонились в приветственном поклоне. Они пропустили их, не задавая никаких вопросов. Одна из них проводила посетителей внутрь к столику в отдалённом углу. С этого места открывался хороший обзор на сцену в центре и на всё помещение в целом, но они сами не были открыты как на ладони. Идеальное место, чтобы уединиться с другом и побеседовать о своих делах.       Лу Чуньду попросил сопровождающую их деву принести вина и закуски. Девушка с лёгким поклоном удалилась, пообещав скоро вернуться. Двое сидели в молчании. Они наслаждались тишиной. Чуньду наблюдал за тем, как всё ещё незнакомец, неторопливо осматривал помещение. Подолгу засматривался на убранство. Внимательно следил за проходящими туда-сюда девушками в красивых одеждах. Даже Демон признавал, что они, как на подбор, были прекрасными и словно неземными. Хотя почему «как». Мадам старательно собирала красавиц в своих владениях. – Ваше вино и закуски, – дева быстро накрыла на стол и ушла. Спутник Лу Чуньду оживился и потянулся за кувшином, разливая напиток по пиалам. Мужчины стукнулись ими и осушили в один глоток. Демон выпил вино с удовольствием. Оно было терпким, как ему нравилось. Его спутник разлил вторую порцию, и они снова осушили пиалы. – Как вам вино, господин… Ах простите мне мои манеры. Я не часто выхожу в люди. Моё имя Цай Айго. Скромный маратель бумаг и изводитель чернил, предпочитающий жизнь в глуши, – спутник выглядел смущённым. Его щёки порозовели. Чуньду счёл это… милым? Забавным. Доу оживились и вылезли из складок его одежд. Они разбежались по столу, но не решались приближаться к чужаку. Самый смелый из них пытался незаметно, как ему казалось, подкрасться к Цай Айго. – Моё имя Лу Чуньду. Старший мастер в Байсу Лу, – Демон осушил очередную порцию вина и отставил пиалу. Он наблюдал за реакцией спутника. Ему было интересно то, как отреагирует на его имя этот человек. Но не увидел никаких изменений в лице. Тот словно и не слышал никогда о нём. Что было удивительно. Из какой глуши пришёл этот Цай Айго? Неужели, и правда не знал о Демоне. Это немного задело Чуньду. Хоть виду тот и не подал. – Мастер. Вот как. У вас, наверное, очень увлекательная жизнь, наполненная событиями и историями. Не откажите в удовольствии: расскажите о своих приключениях, – глаза спутника зажглись неподдельным интересом. Он подобрался и выпрямил спину ещё больше. Подсел поближе, всем своим видом показывая, что хотел бы послушать настоящего заклинателя. – Моя жизнь не такая уж и интересная. Вряд ли мои истории вам понравятся, – Чуньду не хотел бы переводить их беседу в такое русло. Рассчитывал разузнать подробнее о чужаке, а не рассказывать о своих похождениях. Он и не знал, что можно было бы рассказать: об охоте на монстров, о непослушных учениках или о своём увлечении ядами? – Уверен, что это не так. Вряд ли у прославленного заклинателя скучная жизнь, – так выходит, что он знал, кто такой Демон. Или слышал о нём, как минимум. Тогда его реакция совершенно сбивала с толку. Он никак не отреагировал, потому что ему было всё равно? Или потому что привык никак не реагировать на подобные знакомства? – Мне интересно слушать истории тех, с кем меня сводит судьба. Уверен, что наша встреча не была случайной. – Случайной её вряд ли назовёшь. Это верно…       Чуньду и не заметил, как стал рассказывать то одну историю, то другую. Они плавно сменяли друг друга. Цай Айго внимательно слушал, подливая вина. Задавал вопросы и рассуждал о поступках. Он словно проживал жизнь каждого, о ком они говорили. Глаза его сияли неподдельным интересом. Чуньду вслушивался в его голос. Он словно горная река: то вдохновлённо и с упоением рассказывал о своей теории, то сбивался, когда внезапная догадка посещала его. Вместе с тем, его лицо оставалось спокойным и даже равнодушным. Все эмоции были в его глазах и речи. Его спутник будто и не умел демонстрировать лицом свои чувства. Прекрасная статуя, что случайно ожила и познавала мир. Лу Чуньду будто снова оказался один на один со своим учителем, который спокойным и размеренным тоном рассказывал очередную лекцию. Они болтали и болтали. Встречались в Доме наслаждений чуть ли не каждый день.       Чуньду убеждал себя, что делал это только чтобы понять, опасен ли этот демон для клана и его самого. И если в первом случае сомнений не было, то вот во втором… Он чувствовал, как попался в сети коварного искусителя. Лисицей. Вот кем тот был. Чуньду ощущал, как сладкий плен этих глаз манил. Как тихий, иногда насмешливый голос очаровывал и сбивал с верного пути. Демон в Белых одеждах был прославленным заклинателем, но даже он не смог устоять против уловок этого лиса. А тот, словно и не понимал ничего, продолжал настаивать на встречах, просил рассказать всё больше и больше историй. Никогда не переходил черту, если Лу Чуньду отказывался пояснять или раскрывать подробности и истинные лица. Он не выспрашивал ни о тайнах клана, ни о его мастерах и учениках, ни о том, как попасть туда незаметно. Все его вопросы касались лишь жизни самого Лу Чуньду и историй, которые были с ним в прошлом. Только поэтому заклинатель ничего не делал. Не пытался убить демона или изгнать.       Лу Чуньду был очарован. Потерян. Беспомощен перед этими глазами. Изящными руками, что творили кистью невообразимые шедевры. Речью, полную метафор и тонкого юмора. Пленён голосом, что лился словно ручей. Был подобен дождю среди тихой ночи. Покорён живым умом, что цеплялся за невидимые мелочи и обнажал их. Цай Айго стал его тихой гаванью. И Лу Чуньду уже и позабыл, почему заинтересовался им в самом начале. И не задавался вопросом, почему тот всё ещё был здесь, хотя утверждал, что не задерживался обычно в городах. Он повторял это чаще, чем выпивал вино. Чуньду тоже не спрашивал себя, почему каждый день спускался с гор в Дом Блаженства. Местные девушки уже, не спрашивая, провожали в их излюбленное место и несли закуски. Они посмеивались над ними звонко и легко, но не обидно. Сравнивали с воркующими влюблённым так часто, что Чуньду и сам поверил в это. И совершенно не удивился, когда обнаружил себя в таверне в комнате Цай Айго.       Внешне оба никак не проявляли свою заинтересованность. Их симпатия выражалась в более замысловатых метафорах, понятных только им двоим. Во взглядах, более откровенных и долгих, чем стоило бы. В прикосновениях, совсем не мимолётных. В долгих беседах о личном. Цай Айго поведал о том, что он прибыл издалека за редкими материалами для чернил. Да, добрый друг мой, оно того стоило. Он вдохновлённо рассказывал о своём труде. О том, как мечтал написать книгу, которая будет достойной императора не только содержанием, но и оформлением. Хотел отдать её своей подруге, чтобы она украсила книгу своими стихами и иллюстрациями. Он так и не заметил, что проговорил больше трёх часов без остановки. А Лу Чуньду и не смел прерывать его. Он будто оказался в лесу у ручья. Голос ровный, вдохновлённый и гипнотизирующий, увлёк Демона.       Они и в комнату Цай Айго пошли только для того, чтобы тот показал наброски. Творец, вдохновлённый историями Лу Чуньду, исписал не один лист. Придумал сюжетные повороты и неожиданные развязки. Читая историю Демону, он с интересом наблюдал за его задумчивым лицом. Оно не выражало какой-то конкретной эмоции, но всё равно было привлекательным. И за ним было интересно наблюдать. Едва заметная складка на лбу, когда Лу Чуньду задумчив. Губы поджаты, когда раздражён или недоволен. Голова наклонена чуть вбок, когда он обдумывал что-то или заинтересован. Малютки Доу забавно цеплялись или копошились в одеждах. И смешили Цай Айго.       Кто из них первым сделал шаг? И почему другой не оттолкнул.       Возможно, в будущем эту тайну раскроет писатель в своих историях. А может она так и останется секретом. И лишь плодами этого смелого поступка мы будем наслаждаться. До тех пор, пока нам это будет позволено, разумеется.       Мужчины неторопливо дарили друг другу мимолётные поцелуи. Они будто решили устроить соревнование, кто нежнее и больше ласки подарит другому. Едва ощутимые прикосновения губ к коже. Мягкие поглаживания пальцами по запястьям. Они словно несмелые подростки, впервые оказавшиеся в одном ложе. Они не спешили переходить к чему-то смелому и откровенному. Оголять больше участков кожи. Только плечи и ключицы.       Чуньду увлечённо исследовал тело своего друга. Покусывал и поглаживал, вслушиваясь в дыхание Цай Айго. Старательно вылавливал все изменения в нём, выискивая более чувствительные точки. Отслеживал изменение реакции на свои действия. По спине пробегали мурашки каждый раз, когда его дорогой друг судорожно вздыхал в ответ на ласку или сжимал плечи сильнее, комкая белые одежды Демона. Он повалил Цай Айго на подушки, втягивая в неторопливый и мягкий поцелуй.       Заботливо собрал зацепившиеся за ткань волосы Цай Айго и уложил их на подушки. Пряди были мягкими и пахли чем-то знакомым и уютным. Чуньду чувствовал, будто вернулся домой. Он наблюдал за тяжело дышащим другом и наслаждался картиной. Едва приоткрытые губы, то и дело увлажняющиеся мелькающим юрким языком. Дрожащие ресницы, белые кончики которых так и хотелось поймать и согреть губами. Странное наваждение, поселившееся в голове Лу Чуньду неизвестно когда. Вздымающаяся грудь с гладкой и шелковистой на ощупь кожей. Истинное произведение искусства. Божество, спустившееся с небес.       Цай Айго потянулся к груди Демона и смело распахнул его одежды, стаскивая до пояса. В нём словно пробудилось что-то. В глазах блестели лукавые искорки, а улыбка на губах из мягкой и почти незаметной стала ещё не дерзкой, но уже близкой к ней. Такие перемены не остались незамеченными Лу Чуньду, но он не стал придавать им значения. Посчитал, что его друг всего лишь раскрепостился и раскрыл себя с новой стороны. Интересной. Цай Айго заворожённо очертил подушечками пальцев татуировку оленьих рогов на груди Демона. Облизнулся и притянул его к себе поближе, чтобы в следующее мгновение заменить пальцы языком. Некоторые участки груди были с особым интересом обследованы. Клычки, которых раньше не было, царапали кожу. Впрочем, следы очень быстро исчезали, стоило кончику языка пройтись по ним. Чуньду тяжело дышал, но не останавливал чересчур увлёкшегося друга.       Лу Чуньду не сопротивлялся и тогда, когда Цай Айго стремительно и быстро поменял их местами. Со скоростью, которая не была свойственна людям, не совершенствующимся. Что в очередной раз доказывало, что его друг не просто человек. Полукровка. Только почему-то не знающая о своём происхождении. Или же его память намеренно была скрыта от него? У Чуньду сбилось дыхание, когда он почувствовал на себе вес Цай Айго. Тот бесстыдно уселся на его бёдра и слегка ёрзал. Одежды сбились и почти ничего не скрывали. Но избавляться от них совсем не хотелось. Спущенная ткань до локтей и распахнувшийся верхний халат, обнаживший белоснежные, совсем нетронутые загаром бёдра, придавали образу порочность и большую привлекательность. Глаза Цай Айго светились потусторонней силой, которая туманила мозг и затрудняла мыслительную деятельность. Как у демона, его зрачки сузились. Весь вид кричал о его связи с кем-то из Хаоса. Чуньду был спокоен. Интуиция подсказывала ему, что всё в порядке и не стоило опасаться человека на нём. Звенящая пошлость… Заклинатель встретился взглядом с Полукровкой. Два холодных, почти прозрачных омута затягивали. Обрамлённые густыми, тонкими ресницами они казались потусторонними. Оттого ещё более привлекательными.       Цай Айго застыл на несколько мгновений, прислушиваясь и склонив голову чуть набок. Он облизнулся и снова поёрзал. От лёгкой волны возбуждения, прошившей его, Чуньду зажмурился и рвано выдохнул. Цай Айго склонился к груди заклинателя и снова принялся с упоением вылизывать её. Пахом он тёрся о живот и бёдра, провоцируя на стоны. Звериная половина всё больше выходила наружу. В действиях Цай Айго прослеживались повадки, близкие к животным. Тот покусывал все участки, к которым только дотягивался, вылизывал их и смаковал кровь. Чуньду всё сильнее возбуждался после каждого особо глубокого укуса. Его друг бесстыдно спускался всё ниже и ниже, освобождая от лишней одежды тело заклинателя. Воображение легко дорисовывало ему виляющий пушистый хвост и подёргивающиеся уши. Иногда Лу Чуньду казалось, что он, правда, их видел. И это совершенно точно не игры разума.       Цай Айго немного отстранился. Застыл в паре цунь от закалённого тренировками и сражениями тела. Стремительно сполз к ногам, проводя руками от торса до щиколоток, попутно стягивая штаны. Собственный верхний халат так и остался им нетронутый. Спущенные до локтей ткани его не смущали. Цай Айго с хитрой, едва уловимой, улыбкой на лице посмотрел в глаза Лу Чуньду. Во взгляде исчезло привычное спокойствие и умиротворённость. Хрустальный горный ручей, растревоженный весенним наводнением. Внезапно налетевший ветер нагнал туч плотных и грязно-синих. Он терялся. Не получалось подобрать достойного сравнения глазам напротив. Пелена наслаждения этому тоже не способствовала.       Цай Айго, не отрывая взгляда от чужих глаз, наклонился, оставляя поцелуй на колене. Рядом с небольшим шрамом, который остался как напоминание о неосторожности со времён ученичества. Внутреннюю сторону огладили тонкие пальцы. С силой нажимая, они ласкали голень и щиколотку. Разминали мышцы. Целовали и царапали клычками. Случайно. Рыча и от наслаждения, и досады, когда капельки крови стекали по коже. Он немного отстранился, раздумывая, что делать дальше, пока Лу Чуньду не выдохнул, приоткрыв губы, соскальзывая взглядом на испачкавшийся в крови рот и возвращаясь обратно к потемневшим от возбуждения глазам. Заклинатель провёл ладонью по оголённому бедру. Насколько смог дотянуться в сидячем положении. Лежать смирно больше не мог. Он сжал ногу, лаская большим пальцем белоснежную кожу. Цай Айго полуприкрыл глаза и простонал тихо, запрокинув голову. Нехитрая ласка плавила его. Прорычав, он вернулся к своему прежнему занятию и принялся ласкать вторую ногу.        Цай Айго сглотнул и покрыл лёгкими едва ощутимыми поцелуями колено. Его руки порхали, лаская щиколотку. Вырисовывали вензеля на икрах. В полной тишине оба слышали лишь шумное дыхание друг друга и тихое порыкивание Полукровки. Он провел губами по выпирающей косточке. Попробовал её на клык. Укус был настолько нежным и аккуратным, что вместо ожидаемой лёгкой боли принёс лишь тёплую волну удовольствия. Цай Айго проскользил языком ниже, оставляя влажные мягкие поцелуи на коже. Все его действия выражали восторг. Словно эти ноги были произведением искусства. Творением, которое он создал только что. Завершил после месяца кропотливой работы. От ощущения, что чужие пальцы то осторожно, то резко и грубовато впивались в мышцы на ногах, возбуждение теплой волной стягивалось к низу живота. Лу Чуньду уже давно полулежал, упираясь локтями в подушку. В ладонях он сминал ткань. Комкал её и бесконтрольно… — У вас идеальные ноги, Господин-небожитель, — шепнул Цай Айго, одним слитным движением оглаживая голень, и Лу Чуньду снова поджал пальцы, а ладони смяли ткань одежды. Он задохнулся, когда услышал подобные слова от своего друга. Нет, тот и ранее был склонен восхищаться чем-то красивым. Но заклинатель не думал, что когда-то услышит комплименты в свою сторону от него. Почему-то они были особенно…желанными. Трепетными. Грели душу и с лёгкостью пробивали сердце.       Цай Айго лизнул колено и двинулся выше по внутренней стороне бедра. На второй ноге он повторял путь пальцами. Волнообразными движениями он оглаживал её. От всех действий мурашки бежали по коже. Временами его будто тонкой острой иглой прошивало от макушки до паха. Из-за этого возбуждение лишь нарастало. Руки тянулись к волосам Цай Айго. Хотелось уже намекнуть на более активные действия, но снова и снова задетая чувствительная точка выбивала все силы. Не поднимаясь слишком высоко, только до середины бедра, он целовал там кожу. Впивался зубами, оставляя следы, которые кровоточили в некоторых местах. Тем временем руки скользили выше и, наконец, добрались до пояса, ослабляя его и открывая доступ к полностью оголённому телу. Лу Чуньду в порыв нетерпения окончательно скинул с себя все одежды, которые ещё оставались на нём в той или иной мере.       Лёгкий румянец тронул щёки Лу Чуньду. Было жарко. Он чувствовал, как ци внутри неспокойно колебалась. Не критично, но всё же чувствовалось. Грудь часто вздымалась от быстрого, но глубокого дыхания. Тонкая цепочка с кулоном сбилась в бок и потерялась где-то между спиной и волосами, впиваясь в горло полоской металла и причиняя дискомфорт. Цай Айго провел руками по бёдрам. Скользнул по ним аккуратным ногтями. Потянулся телом вперёд, упираясь в постель рукой. Найдя себе опору, подался выше, к прессу, оставляя на нем дорожку из поцелуев. Лу Чуньду расставил ноги шире. Он выпустил из рук ткань, смявшуюся неприлично сильно. Ладони его опустились на плечи Полукровке. Поглаживая их, они то и дело продвигались чуть дальше, к спине. Массирующими движениями, Чуньду разминал тело своего друга.       Цай Айго провёл мокрую дорожку от пупка к груди. Прижался губами к твёрдому соску. Ограниченный в движениях Лу Чуньду мог только дотянуться руками до заветных точек на теле и, нажав на них, расслабить своего друга и заставить его тело почувствовать приятную волну удовольствия. Это было легко сделать ещё и потому, что Полукровка был зажат. Неосознанно. Прощупывая некоторые участки Лу Чуньду чувствовал, какими напряжёнными они были. Цай Айго стонал от удовольствия каждый раз, но сосок изо рта не выпускал . Посасывал и кусал его. Вздрогнул, когда почувствовал, как его обхватили ногами за талию, но всё равно продолжил своё исследование. Он увлечённо пытался добиться реакции от Лу Чуньду. Вырвать стон или тяжёлый судорожный вздох. Истерзав один, перешёл к другому, прокладывая дорожку из влажных поцелуев между ними.       Лу Чуньду пытался прижаться пахом сильнее к нему. Поёрзать так, чтобы доставить и себе, и своему другу немного удовольствия. Он добился лишь того, что потеряв всякое терпение, Цай Айго выпустил сосок изо рта и укусами пробрался к ключицам и шее. С тихим и мелодичным рычанием оставлял свои метки, перекрывая ими татуировку. Дыхание уже давно сбилось. А перед глазами лишь пелена. Мысли текли вяло и неспешно. С одной стороны хотелось взять всё в свои руки и начать более активно удовлетворять своего партнёра. С другой же… Ему не позволяли. На каждую попытку он слышал лишь угрожающее рычание и чувствовал укус.       Цай Айго добрался до губ. Он нежно и медленно изучал их, прикусывая и посасывая, коснулся языком, и Чуньду, не выдержал, обхватил ладонями чужое лицо, открывая шире рот и касаясь друга своим языком. Это был далеко не такой нежный поцелуй, как все предыдущие ласки, это было что-то животно-жадное, пропитанное бесстыдным желанием и возбуждением. В этом уже вёл Лу Чуньду, подавляя своего партнёра. Тот стонал в поцелуй и ёрзал. Болезненно прижимаясь к паху коленом и опираясь им на постель, Цай Айго полностью отдался во власть заклинателя. Прогнулся в спине и подался вперёд. Ближе, чтобы получить больше ласки. Лу Чуньду, изучая изгиб спины и спускаясь ниже вдоль позвоночника, иногда надавливал пальцами или легко царапал кожу. Он оставил в покое истерзанные губы и спустился ниже, оставляя мелкие быстрые поцелуи на лице и шее. Провел губами по оголённому плечу.       Цай Айго довольно промычал и прижался к нему сильнее. Он дрожал в руках заклинателя, превращаясь в податливого питомца, который нежится под лаской своего хозяина. Чем дольше это продолжалось, тем отчётливее Лу Чуньду видел светлые лисьи уши на макушке и хвост. Они и, правда, были. Заклинатель засмотрелся на новые конечности и упустил момент, когда Цай Айго потерял терпение. Его укусили за подбородок с недовольным фырчанием.       Демон. Удержаться, когда на тебе сидело тонкое гибкое тело, невозможно. Когда пепельные волосы растрепались и закрыли собой всю спину, хрупкую и притягательную на вид. Когда влажные пряди прилипли ко лбу. Когда на бледном лице проступил румянец. Когда розовые щёки блестели от слёз. Цай Айго выглядел счастливым и довольным, поэтому Лу Чуньду был спокоен и не беспокоился из-за подобного проявления чувств. Он заглядывал в глаза, проводя пальцами по подбородку. Они будто одурманенные, полные слёз, а приоткрытые губы с тонкой ниточкой слюны у уголка — отдельный вид искушения. Лу Чуньду подавил желание потереться о колено у его паха, чтобы получить хоть какое-то облегчение. — Почему Вы на меня так смотрите, дорогой Цай Айго? — спросил Лу Чуньду, когда Полукровка застыл и сквозь слёзы стал рассматривать его. Глаза выдавали замешательство напополам с восхищением. — Вы слишком прекрасны, — прошептал он голосом, лишённым былого спокойствия и умиротворения. В тоне появились резкие и урчащие нотки. — И я ещё не был… с мужчиной.        Лу Чуньду кивнул. Неопытность Цай Айго не была для него новостью, но, видя предыдущие действия, он подумал, что тот освоился. Лу Чуньду снова его поцеловал, опустился ниже и сжал руками ягодицы мягкие и приятные наощупь. Полукровка слегка напрягся, когда почувствовал, как гладят и мнут там. — Позволь. Я сделаю всё сам, — Лу Чуньду поднял руки и опустил их на плечо и локоть, намекая на то, что он хотел сделать в следующее мгновение. Цай Айго кивнул и получил глубокий поцелуй. — Лу… — прохныкал он, обрываясь на полу фразе, когда Лу Чуньду перевернулся вместе с ним, продолжая целовать, и оказался сверху. Заклинатель успокаивающе оглаживал бока Полукровки и отвлекал поцелуями влажными и чувственными. Они отстранились друг от друга, чтобы расположиться более удобно для подготовки. Лу Чуньду пошарил руками в поисках бутылёчка с маслом, которое помогло бы ему. С трудом, но ему удалось его найти в ворохе тканей. Мысленно он благодарил свою интуицию и за то, что приказал Доу позаботиться об этом. Лу Чуньду набрал побольше масла и завёл руку себе за спину. Чуть склонился и приставил влажные пальцы, и принялся растягивать себя, закусив губу. Получалось с трудом. Неудобная поза и отсутствие должной практики у него самого…       Цай Айго шумно выдохнул, наблюдая за действиями заклинателя. Провел ладонями вверх, от тазовых косточек к ребрам. Приподнялся и приобнял одной рукой Лу Чуньду. Пальцы второй он опустил в бутылёк с маслом и щедро зачерпнул содержимое. Притянул заклинателя к себе, вбирая в рот сосок и накрывая скользкими пальцами ладонь, растягивающую сфинктер. Он уловил момент, когда тот опустел и поднёс свою руку к нему. Лу Чуньду поёрзал, устраиваясь поудобнее и предоставляя больше простора для партнёра. Они, не сговариваясь, медленно продвигали по одному своему пальцу внутрь. Не спеша и не растягивая слишком сильно в стороны.       Цай Айго потянулся за поцелуем, понимая, что партнёру необходимо помочь расслабиться. Он схватил губами один сосок и принялся терзать его языком и зубами. Двумя пальцами, медленно они продвигались внутрь. Вскоре Лу Чуньду уже сам плавно двинулся, насаживаясь сильнее. Методично растягивая анус, заклинатель и полукровка возвращались на волну удовольствия, застилающего глаза.       Лу Чуньду протиснул руку между двумя телами, сжимая оба члена, и начал ласкать их, вырывая рваный выдох у Цай Айго. Тот уже активно поглаживал простату заклинателя. Их пальцы путались между собой. Оба прерывисто дышали. И возбуждали не только поглаживания и процесс, но и осознание того, с кем это происходило. Друг, который повстречался совсем случайно. Друг, с которым провели не один час за разговорами. Возможно, их встречу благословила сама судьба, но остаться решили он сами. И сблизиться настолько также было только их решением.       Лу Чуньду прерывисто дышал, бессознательно подаваясь назад, а у Цай Айго всё чётче и чётче был виден хвост и уши. В моменте заклинатель не удержался и прихватил кончик уха губами. Полукровка вздрогнул и простонал от этого. Ритм, которого они придерживались, растягивая анус, сбился. Пальцы протолкнулись чуть глубже обычного и царапнули стенки. Лу Чуньду зашипел, но не дёрнулся. Грубоватая случайная ласка тоже пришлась по вкусу. А вид Цай Айго полностью отдавшегося процессу и наслаждению усиливал возбуждение. Четыре пальца казались излишней предосторожностью, но полукровка оказался категоричен в этом плане. Как только Лу Чуньду вынул свои и убрал ладонь, тот зарычал и принялся растягивать его самостоятельно. Долгая прелюдия для заклинателя была не обязательна. В конце концов, их регенерация, порог боли и выносливость отличались от простых людей. Но…       Лу Чуньду терпеливо подмахивал и насаживался на четыре пальца, ожидая, когда его партнёр потеряет терпение. Либо же… Заклинатель ускорил движение рукой на их членах. В некоторых особо чувствительных местах он усиливал нажим пальцем, чтобы удовольствие было более сильным. А возбуждение острой болью прошивало всё тело. — Вам не больно? — шепнул Цай Айго, хныча от собственного желания кончить и потока эмоций. — Если вы продолжите причинять мне эту боль, боюсь, мы так и не перейдём к самому главному, друг мой, — прошептал Лу Чуньду, замедляя движения рукой. Он склонился совсем низко, к пушистому лисьему уху, что дёргалось от каждого выдоха заклинателя. Такая реакция забавляла.       Цай Айго намёка не понял. Он снизил темп и продолжил растягивать сзади. Лу Чуньду сдался. Схватил его за руку и остановил. Устроившись поудобнее и, смерив строгим взглядом, когда Полукровка попытался воспротивиться, взял в руку чужой член, приподнялся и медленно опустился до середины. Плавным толчком насадился до конца, прислушиваясь к своим ощущениям. Цай Айго замер. Ему одновременно и нравилось происходящее, и сбивало с толку. Чувств было так много, что он не понимал, как всё выразить словами, действиями, эмоциями. Описывая их в своих текстах, считал, что сможет легко справиться в жизни… но как же ошибался он.       Лу Чуньду двигался резко и быстро, опускаясь до основания и поднимаясь примерно до середины. Из-за таких движений целоваться или делать что-то ещё не получилось, поэтому они касались губами тех мест, до которых доставали. Может дело в опыте, а может в том, что их всё устраивало в текущем положении. Собственно, поэтому они не меняли позу. Продолжали наслаждаться друг другом в этой. Стоны и вскрики нарушали тишину комнаты. Запах секса заполнил всё пространство.       Долгие ласки и растяжка сыграли своё дело. Лу Чуньду чувствовал приближение оргазма. Схватил свой член и начал двигать рукой быстрее, одновременно насаживаясь жестче. По телу пошли мурашки, тело подрагивало, мужчина почти завалился на Цай Айго. Тот хныкал от потери интенсивности ощущений и уже сам начал подмахивать бёдрами. Ускоряя темп. Лу Чуньду выругался и выплеснулся на живот полукровки. Сперма слилась с цветом кожи и почти никак не выдавала своего присутствия. Он перестал как-либо двигаться. И лишь позволил Цай Айго довести себя до оргазма самостоятельно.       Спустя время оба уже выровняли дыхание после долгого соития. Лу Чуньду поднялся с кровати и отправился на поиски влажной тряпки, чтобы смыть с себя и друга следы. Когда вернулся, Цай Айго уже привстал, опираясь на локти, глядя глазами полными удивления и неверия на свой хвост. — Что ты со мной сделал? — спросил он. В голосе звучали ноты паники. Хоть тон и не повысился, Лу Чуньду понимал, что его друг очень сильно недоволен и зол. Не такую реакцию он ожидал после того, что между ними было, но и расстраиваться не видел причин. Вполне закономерно, что Цай Айго удивлён проявлением своей второй сущности. Если тот никогда о ней не знал или не помнил, то и контролировать не умел. А сейчас справедливо посчитал, что заклинатель что-то с ним сделал, хотя это работало совершенно иначе, и создавать что-то из ничего они не умели. — Успокойся, друг мой. Я постараюсь объяснить тебе, что произошло… — Лу Чуньду не договорил, потому что в лицо ему прилетала подушка. Раздался возмущённый нечленораздельный звук со стороны кровати. Собранный и спокойный Цай Айго сейчас был больше похож на фурию или разъярённого демона. Несвойственно, чуждо. — Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Я помогу Вам... Лу Чуньду вздохнул. Предстоял ещё долгий день. И не менее изматывающий бой чем прошлое их совместное занятие...