Пентхаус
— Ты действительно это сделала, Камилла? Молча смотря в светлое небо со сгустками черноты, она медленно курила сигарету, слушая шепот брата лишь вполуха. — Я имею в виду, борьба с Мэром это одно. Но калечить ребенка, это… — его голос вдруг стал жестче. — Слишком. Даже для тебя. Камилла медленно повернула голову в его сторону, скидывая ноги с журнального столика. — Ты там был, Митти? Он нервозно стиснул челюсть, ненавидя это прозвище. Это детское имя, которым его называла прошлая Камилла. Та, которую он уже давно не видел. — Нет. — Тогда зачем ты выдаешь свои нелепые предположения? — она отшвырнула окурок с балкона, смотря как маленькие искры разлетаются и сразу же тухнут. — Зачем мне убивать ее ребенка? Что в этом полезного? Увидев как лицо Миттера упало, становясь бледнее с каждой секундной, она закатила глаза, понимая, что, вероятно, не совсем корректно выразилась. — То есть убийство ребенка зависит от того насколько это полезно? — Брось, ты знаешь, что я не это имела в виду! — Я уже не так уверен в этом! — он зашипел в ответ, закипая с каждой секундой. — Ты не знаешь какие гадости она говорила. Вот это действительно было слишком. — Это не повод… — Я даже купила сопляку сладости, от всего своего черного сердца. А госпоже Миллс предложила сделку, — увидев недоверие в голубых глазах, она продолжила. — Да-да, Миттер. Я предложила ей отвалить от меня, а я в свою очередь сделала бы тоже самое. Я предупреждала ее. Но она не слушала, приговаривая, что меня отправит в тюрьму, а тебя на горячую точку. Что я буду собирать тебя по частям. — Что она сказала?! — Горячие источники, Миттер, она хотела отправить тебя на курорт к восхитительным вулканам, — увидев еще более непонятливое лицо, Марвуд взбесилась. — Да не глупи! Она угрожала. Хотя что мы такого сделали? Ни-че-го. Ее вообще не должно все это волновать. Парень отвернулся, молча смотря на ночной город. — Я так понимаю, у нас осталось времени максимум до рассвета, прежде чем она начнет действовать. — Она все равно начала бы действовать, вне зависимости от ситуации. Я лишь обзавелась подушкой безопасности. Миттернахт выдохнул, потирая глаза. — Даже предположить не могу какие еще новости обрадуют меня сегодня. — Миллс знает что ты мой брат. И думаю, догадывается об убийстве. Полагаю, она давно подумывала, поэтому так прикопалась ко мне. Иначе в чем причина? Миттер опешил, слушая ее с приоткрытым ртом. — И что теперь? Ждать, пока Миллс объявится? — Ждать, пока она начнет изнывать от безысходности. Кстати, мы уходим отсюда. Как бы я не любила этот пентхаус, оставаться здесь нельзя. Миттер кивнул и они оба ушли с террасы. Камилла огляделась, недолго думая. Она скинула в черную сумку ювелирные украшения, часы, деньги и прочие необходимые вещи. Кинув сумку брату, она достала из кошелька наличные. Этот месяц подходил к концу. Швырнув их на журнальный столик, следом она написала маленькую записку. Миттернахт застонал, увидев, что она пишет. — Ты чёртова засранка. Они вышли, захлопнув за собой дверь.Утро
Железная увесистая дверь — та единственная сила, которая удерживала Миллс от убийства. За ней отряд крепких парней с оружием. По правое плечо напряженный Румпель. — Ну, давай взглянем. Голд медленно поднес специальную ключ карту, способную открыть любую дверь. Но когда разнесся глухой звук ошибки, он взглянул на нее. Его глаза показали ей — что-то не так. — Чего ты на меня уставился? — Я ни на что не намекаю, но обычно люди закрывают дверь. Мужчина невесело усмехнулся и дернул ручку, открывая дверь. Не закрыто. Миллс сжала челюсть, раздраженно взмахнув рукой. Шесть мужчин забежали в пентхаус, по отработанной схеме проверяя все. Голд и Миллс зашли следом, перед этим прождав пару секунд. На всякий случай. Они оба заметили, что в пентхаусе идеально чисто, и по памяти женщины, здесь все также, как и было во время ее визита. — Не похоже на побег в спешке, — он облокотился на трость, открывая шкаф, — Смотри-ка, даже одежда на месте. Думаю, эти вещи заботят ее также, как и твои угрозы… — Это ни капли не смешно! — она терпеть не могла его непринужденный тон. — Мой сын все еще не проснулся, так что заткнись, пока не занял соседнюю палату! Румпельштильцхен поджал губы, отвернувшись от женщины. Заметив журнальный столик с кучей купюр, он подошел и пересчитал их. И взял бумажку, до ужаса комично аккуратно сложенную в конвертик. По его мнению, это язвительное оригами в сторону уважаемого Мэра. — Она точно не вернется. — С чего ты взял? — ее голос раздался за его спиной, становясь яростнее с каждой буквой. — Мисс Марвуд позаботилась о нас обоих. Мне оплата за проживание, а оригами тебе. Какая воспитанная девушка. Голд протянул ей, оценивая реакцию женщины. Она с бешенством вырвала это из его рук, сразу же, почти истерично, раскрывая бумажный конверт. Ее глаза темнели от злости. Руки тряслись. Голд мог поклясться, что слышал как скрипнули ее зубы. Реджина читала. Реджина почти слышала ее голос, злорадствие и издевку, льющуюся изо рта. Это сводило с ума еще быстрее. Жаль, что я вынуждена покинуть это место из-за тебя. Уж не знаю где теперь искать такой же хороший пентхаус. За это тебе огромное спасибо. Знаю, ты читаешь это, Миллс. Уверена, теперь мое предложение уже не кажется тебе смешным. Все могло сложиться иначе, будь в тебе побольше сговорчивости и поменьше дотошности. Но это все в прошлом, а к нему не возвращаются. Я полагаю, что сейчас мальчики на побегушках прочесывают пентхаус? Это все напрасно. Не трать свое время, ведь оно бесценно, мадам Мэр. То, что будет дальше, зависит только от тебя. Я точно знаю чего ты хочешь, ведь ты ясно разъяснила (угрожала) Если все это не способно вразумить тебя, то мне остается спросить лишь одно: Врачи уже сказали что Генри в коме? :) Не знаю, это расстроит тебя или обрадует, но это не кома. Сюрприз-сюрприз. P.S. У тебя 3 дня. Можешь думать как нам найти общий язык, а можешь попытаться убить. Даже не знаю что ты выберешь. Если захочешь со мной связаться… уверена, твой светлый разум найдет способ это сделать. Как только время закончится, можешь быть уверена, что твой сын не проснется никогда. Кома. У твоего сына не кома. Не проснется никогда. Три дня. Все эти слова перемешались в ее голове. Боже. Генри. Она говорит правду? Она лукавит, пытаясь выйти из этой ситуации и выиграть? — Мадам Мэр, мы никого не нашли. Ответа нет. — Реджина? Кажется, ты вот-вот упадешь в обморок. Что там такого? Голд подошел к женщине, но она лишь отпрянула назад, с бледным выражением лица делая глубокие вдохи. — На выход… — все мужчины сразу поняли, что после шепота последует… — ВЫ ВСЕ! ПОШЛИ ВОН! Голд втянул воздух носом, делая пару шагов назад. Мужчины в форме быстро вышли, тихо прикрыв дверь. — Успокойся, Реджина. Скажи что… Миллс швырнула записку в его сторону, крепко сжимая кулаки. Она оглядывала пентхаус с крайней степенью ненависти. Ударив ногой по стеклянному столу, она не обращала внимания на осколки стекла, продолжая ломать все, что хотела. Голд решил не останавливать ее. Он прочитал записку. Прошло около десяти минут нескончаемого гнева Реджины Миллс. Теперь все помещение, за исключением кухни, похоже на разбойное ограбление. Досталось даже дивану, который она прорезала стеклом. После Миллс села, уставившись в одну точку. — Сделала ли ты выбор, Реджина? — он старался звучать как можно более мягко. — Откуда ей знать что сказали врачи, Голд? Откуда? — Я не знаю, — смотря в ее покрасневшие глаза, он поджал губы. — Но понятно лишь одно — она достойный соперник. Ты должна была держать ее около себя как друга, а не врага. Соглашайся. — НА ЧТО? — На то, что может вернуть тебе Генри. — Ты заявляешь, что какая-то малолетняя сука может заставить Генри очнуться? Когда Виктор, лучший врач, даже понять не может что с ним?! — Хочешь проверить кто что может? Ну, давай. Судя по записке, у тебя есть несколько совершенно беззаботных дней, — увидев ее гневный взгляд, Голд сделал еще одну попытку. — Не давай ярости затмить тебе разум. Она не стала бы врать насчет Генри, поскольку твоим условием, очевидно, будет его возвращение в сознание. Иначе зачем ей предлагать все это? — Я хочу убить ее. — Да, знаю. И она тоже это знает. Миллс закрыла глаза, мотая головой. Действительно, у нее есть время чтобы подумать.1 день
Она проводит в палате Генри несколько часов в день, игнорируя свои обязанности. Большинство она спихнула на секретаря, все встречи были отменены, даже самые-самые выгодные. Плевать. Сейчас важно лишь то, что Генри все еще в коме. Каждый раз Виктор пытался избегать ее и каждый раз она хватала его за руку, впиваясь в кожу ногтями. — Нет никаких изменений, мадам Мэр. — Я все еще ищу ответ. — Мне жаль, но я уверен, что ждать осталось недолго. Эти слова Виктор повторял ей несколько раз в день, но для Миллс это звучало как проклятие. Когда день сменился ночью, она все также была в палате сына. — Мне так жаль, милый. Я должна была прийти раньше домой. Если бы я… Миллс сглотнула, чувствуя огромный острый ком в горле, и казалось, что он может порезать ей глотку. Слезы были на подходе, но она умело держала себя в руках. — Это не должно было произойти с тобой. Ты вообще не должен был быть замешан в моих делах. Ты моя любовь и моя слабость. Но можешь быть уверен, что я найду выход. Его маленькое лицо освещалось лишь светом мониторов жизненных показателей. Она не спала половину ночи, чувствуя, что ее глаза вот-вот лопнут. Надеясь, что он хотя бы пошевелит пальцем. Нет. Генри обездвижен.2 день
Надежды на Виктора не было. Она перестала спрашивать его, заходя в палату к сыну. Проведя с ним полчаса, репетируя все, что она скажет ему, когда он очнется. Он ведь очнется? О, она с удовольствием посмотрит, как Марвуд собирается это делать. Если она этого не сделает, Реджина решила, что задушит ее в ту же секунду. Прямо в этой палате. Что-то ей подсказывало, что она ее убьет, иначе объяснить как девчонка собирается вернуть ей сына, просто невозможно. Миллс потратила несколько часов на поиск ответа на вопрос — как связаться с Марвуд, ведь та не удосужилась оставить свой номер, не специально, конечно. Не чтобы довести Мэра до белого каления. Каждая секунда была пропитана нервозностью, ведь она перепробовала очень много вариантов, не без помощи Голда. Все было мимо. — Как по мнению этой идиотки я должна связаться с ней? Отправить голубиную почту? Миллс рычала, сидя на кожаном кресле за столом в своем офисе. — Реджина, если она сказала, что ты найдешь способ, значит так и есть. — А может она просто издевается?! Может, она неисправимо угробила моего ребенка, а теперь лишь дергает за ниточки моего оставшегося рассудка? Голд молчал, слушая крики по ту сторону трубки. — Я думаю, ответ намного ближе. Ты пробовала найти его в полиции, в которой она, напоминаю, работала детективом? Она дала тебе всего три дня, вряд ли она хотела, чтобы ты тратила время на сложные вычисления ее местоположения или номера. Хотя, учитывая ваши милые взаимоотношения, этого и хотела. Миллс сжала очередную бумажку, нахмурившись и выбросив ее в мусорку. Просто чтобы успокоиться. Такого мусора уже порядка двадцати штук. — Нет. Никто в полиции не в курсе. — Возможно, ответ в кабинете Миттера. Или среди сотрудников. — Свон. — Что? — Они вместе работали в клубе и больнице. — Ну… — Все, Голд, мне некогда болтать. Мужчина закатил глаза, услышав пустые гудки. Какая милая дама. Реджина сразу же отправилась в участок. Никому и ничего не говорила лишь потому что ей не нужна помощь никого из них. Она почти разваливалась на части от страха за сына, но каждый раз выходя в люди, держалась железно. Всегда так было и всегда так будет. Грэм старался выяснить что с ней, но Миллс отмахивалась от него, как от назойливой мухи. Он ничем ей не поможет. Игнорируя многочисленные приветствия и испуганные взгляды, Миллс продвигалась вперед. Сразу же вычислив блондинку, она подошла к ней, игнорируя Мэри Маргарет и Дэвида, неподалеку смотрящих на нее с искренним удивлением. Да, она стала появляться здесь реже. — Эмма Свон. Отвлекитесь, у меня важный вопрос. — Конечно, мадам Мэр. Чем могу помочь? — Вы работали с Марвуд вместе, не так ли? — Было дело. Кстати, не знаете как у нее дела? В прошлый раз ей прострелили… — Плевать на это! — Миллс прорычала, но тут же выдохнула, прикрыв глаза. Блондинка ошарашенно выпучила глаза. — Мисс Свон, вы знаете ее номер? — Эм… да, кажется, у меня был ее… — Записывайте. И не смейте ошибиться с цифрами.40 километров от Лос-Анджелеса
— Здесь мне нравится больше чем в центре ЛА. Камилла приоткрыла один глаз, до этого наслаждаясь пением птиц, которых около их дома почему-то слишком много. Некоторые из них осмеливались залетать на крышу, топчась там своими маленькими лапами. Одна даже подлетела к Камилле, получив виноград. Они поселились в небольшом двухэтажном доме, находящемся всего в ста метрах от моря с белоснежным чистым песком. Поблизости домов не было, соседей, соответственно, тоже. Лишь густые деревья. — Хочешь сказать, что мой пентхаус был плох? Как ты можешь? — Он не твой. — Он был мне как родной. — Я знаю, тебе тоже здесь нравится. Она закрыла глаза, предпочитая дальше лежать на диване, расположенном на улице. Что-то вроде места для вечеринки на улице, с креслами и столами. Есть даже мангал. И пусть уже немного прохладно, они холода не чувствовали. — Нет. — Тухни на диване дальше, я пошел купаться в огромном бассейне. — Родной, в этой майке с пальмами ты похож на придурка. — Не слышу что ты там болтаешь. Смотря как он ныряет в бассейн, проплывая без остановки двадцать метров, и плещется как ребенок, она фыркнула. Сколько-сколько ему лет? Взглянув на вибрирующий телефон, она взяла его, смотря на неизвестный номер. — Это уже интереснее… Она тихо прошептала с ухмылкой, подозревая, что это не очередные предложения о покупке пылесоса или приобретения кредита. — А?! Я не расслышал! Она вздрогнула, услышав крик Миттера, вытряхивающего воду из ушей. Камилла махнула на него рукой, давая понять, что она не с ним разговаривает. — Я внимательно слушаю. Несколько секунд абонент молчал. А когда последовал громкий вздох, Камилла услышала: — Здравствуй, сука. — Ах, мадам Мэр. Я успела соскучиться. Возникли трудности с поиском номера? — Чего ты хочешь? Назови свою цену. — Кажется, я уже говорила чего хочу. Но ты не слушала. — Кажется, ты еще сказала, что к прошлому не возвращаются? — Камилла искренне усмехнулась. Она внимательно читала ее записку. — Теперь я желаю услышать. Говори свои идиотские требования. — Наверное, тяжело жить с такой памятью? — Марвуд закатила глаза, закидывая виноград в рот. — Я желаю чтобы ты отстала от меня. Перестань рыть на меня информацию, подкидывать свои сраные жучки, нанимать идиотов, которые меня даже незаметно сфотографировать не могут. Все тоже самое касается Миттера. Ты не поняла одну до смеха простую истину. — Какую же? — Реджина процедила сквозь зубы, сдерживая рычание. — Не трогай меня — я не трону тебя. В чем причина того, что тебе так сложно держаться от меня подальше? Миллс не ответила, что-то невнятно пробурчав, хотя Камилла уверена, что это оскорбление. Марвуд продолжила. — Еще мы с Миттером все также желаем работать в полиции. Ты не имеешь права вмешиваться в… — Я МЭР! Что, черт возьми, значит, не имею права? — Вмешиваться без причины, Миллс. Как бы ты нас не ненавидела. — Еще пожелания будут? Может, личный вертолет? Мой офис? Услышав яд, капающий ей прямо в ухо даже через трубку, она понимала, что Миллс еле сдержалась, чтобы вновь не назвать ее сукой. — Нет, это все. Надеюсь, ты понимаешь что такое сделка. — Теперь слушай меня, умалишенный детектив… — Какая грубиянка. — Закрой рот! — Миллс зарычала. — Ты вернешь мне моего Генри, в полном здравии и рассудке. Таким, каким он был до тебя, психопатки, вломившейся в мой дом. И больше ты не имеешь права использовать его против меня. Что бы между нами не случилось — он под запретом. Ты поняла? Марвуд улыбнулась, слушая ее требования. Ей полегчало, как только она поняла, что Миллс до этого догадалась. Многие бы не сделали этого. — Да. Что-нибудь еще? — Ты помнишь, что не имеешь надо мной власти. Я — мэр. Ты — никто. Наша сделка не дает тебе права творить беспредел. Если я узнаю, что ты в чем-то замешана… Ох, тебе лучше не знать что я с тобой сделаю. Услышав ее гневно-вкрадчивую интонацию, будто она уже что-то себе надумала, Марвуд задрала бровь. — Судя по твоему воодушевлённому голосу, это с элементами БДСМ? — Ах, еще кое-что. Если Генри не проснется в ту же минуту как ты придешь — я забью тебя капельницей до смерти. — Что, прости? — Камилла фыркнула, не ожидая услышать что-то вроде этого. — А теперь, где бы ты не была, выезжай. Приходи одна. Марвуд сразу же услышала гудки, как только женщина договорила. Видимо, ее мнение не учитывается. Марвуд встала, потянувшись. Миттер только что вылез из бассейна, вытираясь полотенцем. — У вас примирение, я так понимаю? — Перемирие. Но если она хочет извиниться, то я только за. — Обойдешься. — Оставайся здесь, я поеду одна. — Без глупостей, Камилла. — Без нравоучений, Миттер.Спустя час
Марвуд подъехала к больнице, судя по виду, лучшей в городе. Неудивительно. Четыре этажа, блестящая плитка, кругом аккуратные подстриженные кусты, огромные фонари. Выходя из машины, она оглядела женщину, стоящую в нескольких метрах. Миллс скрестила руки, облокотившись на капот Мерседеса. — Судя по шаткой походке, ты весело проводила время, злорадствуя над своей жалкой победой? — Пойдем, Миллс. У меня и другие дела есть. Они зашли в больницу. Марвуд следовала за женщиной, смотря на напряженную спину и сжатые кулаки. Она остановилась и открывая дверь, вытянула руку. Камилла зашла, смотря на лежащего Генри. Но она не успела опомниться, как Мэр с силой развернула ее к себе. Эти темные глаза как обычно смотрят на нее с яростью. — Ты поразительно спокойна. Надеюсь, ты помнишь, что тебя ждет в случае провала? Камилла изучающе наклонила голову, выдерживая паузу. — Я всегда держу свое слово. Раз уж я дала его тебе, значит можешь расслабить ягодицы. Мэр с отвращением откинула ее руку, скрещивая свои собственные. Она захлопнула дверь, закрыв ее на замок. И прижалась спиной. Выход заблокирован? Камилла подошла к Генри, садясь на его кровать. Она слышала громкие вздохи Миллс, которой точно не нравилось, что она к нему приблизилась. Марвуд улыбнулась, слегка наклонившись к мальчику и взглянула в карие глаза. Потом перевела взгляд на него. — Очнись, Генри. Миллс истерически рассмеялась, услышав это. Камилла, сидя на его кровати, видела, что Мэр шла к ней, уже начиная закатывать рукава, очевидно, чтобы ударить ее. Но она застыла, когда Генри открыл глаза, непонимающе оглядываясь по сторонам. — Генри! Реджина подскочила к нему, обхватив его маленькое лицо и сразу целуя в лоб. — Мама? Что… Где я? Камилла встала с кровати, понимая, что ее присутствие больше не требуется и подошла к двери, открывая ее. — Как… как ты сделала это? Она остановилась, услышав откровенно побежденный голос Миллс. Она обернулась, посмотрев, как она прижимает Генри к груди, смотря на так, будто у Марвуд две головы. — У всех нас есть секреты, Миллс.