***
Вэгги даже не осознавала, как мало она знала о том, что Энджел делал за стенами отеля. Тогда это ее не беспокоило. Отель был для него просто местом, где он мог переночевать, местом, где он мог спать, есть и, возможно, заниматься любыми видами досуга, которыми мог заняться, пока ждал наступления ночи. Но то, что он делал, когда его не было в отеле, было не более чем секретом и мешало Вэгги в ее нынешних планах. Чарли настаивала на том, что, пока у них еще есть возможность, они должны искать Энджела, и план начинался с того, что они обследовали все районы, которые могли оказаться притоном. Никто из них ни за что не пошел бы в полицию – одному богу известно, насколько «полезными» они были в последнее время, да и сама Вэгги не горела желанием в ближайшее время возвращаться в это проклятое место. Итак, вооружившись лишь зонтиками и закутавшись в свои лучшие толстые пальто, они отправились на поиски. Учитывая его профессию, лучшим местом для начала был бы Сторивилль, печально известный район красных фонарей. Это было не лучшее место для двух девушек, чтобы бродить в такой час среди ночных гуляк и неряшливых мужчин, жаждущих короткой ночи веселья, от которой они намеренно держались подальше. На таких улицах Вэгги понятия не имела, что может произойти в этой темной части Нового Орлеана, но при этом она понятия не имела, по каким улицам может ходить Энджел, какие сделки он может совершать или в какой толпе он может оказаться. Она прошла мимо нескольких проституток, которые просто подшучивали над ней, даже подошла к нескольким, чтобы спросить о нем. Некоторые из них не знали его, а те, кто называл его «мальчиком Вэла» – она не была уверена, что это значит – и никогда не видели его поблизости в последнее время. Побродив пару часов по грязным улицам Сторивилля, они поняли, что зашли в тупик. Было уже поздно, и им обоим было неразумно оставаться там, поэтому они повернули назад. Чарли не произнесла ни слова за всю поездку на такси до отеля, охваченная тревогой, которая, казалось, преследовала ее с тех пор, как она приехала туда тем вечером. Вэгги ничего не спрашивала, но это не значило, что она не волновалась. И беспокойство сохранялось даже тогда, когда она, наконец, вернулась в отель одна после того, как Чарли вернулась домой. Теперь, когда она сидела в гостиной, сопровождаемая только собственными мыслями, пришло время задуматься. После того, как хаотичная ситуация накануне по-настоящему потрясла их всех, именно здесь, в этой тихой комнате, Вэгги начала думать о своих сожалениях по отношению к Энджелу. И сожаление, когда речь зашла о нем, накатило волнами. Вэгги признала бы тот факт, что она была не самым приятным человеком для Энджела. У нее не было терпения такой святой, как у Чарли. Она не боялась отвечать на колкости Энджела своими резкими словами и не раздумывала, прежде чем выгнать его, если он сделал что-то, что она считала глупым. Но простительно ли было ей так обращаться с Энджелом, когда она сама обладала некоторыми не такими уж и прекрасными качествами, которые можно было бы даже назвать непростительными? Несмотря на то, что они не соглашались друг с другом, это не значит, что Энджел специально плохо с ней обращался. Большую часть времени он относился к ней прилично и даже мог поговорить с ней по-человечески, вместо того, чтобы просто помогать ей по отелю. Возможно, тот факт, что они оба принадлежали к меньшинствам и к тому же постоянно подвергались жестокому обращению, придавало им что-то общее; они оба понимали суть борьбы и были непреклонны в том, чтобы оставаться на плаву. Это, а также тот факт, что Энджел был первым, кто узнал ее тайну, и даже сдержал свое слово не распространяться об этом. Черт возьми, он даже был тем, кто побуждал ее признаться в своих чувствах. ... Кого она пыталась обмануть? Чарли была права. Даже если исходить из предполагаемых «наилучших интересов», то, что она сделала с Энджелом, было ужасно. Как бы ей понравилось, если бы она оказалась на его месте? Если бы она не выгнала его, смог бы он выбраться из затруднительного положения, в котором он оказался? Сможет ли она как-то все исправить? Наверное, нет, но все же лучше попробовать, чем вообще ничего не делать. Поэтому она снова надела пальто и вышла из отеля одна, пока наконец не вернулась в город. Дождь размыл дорогу, превратив ее в зеркало, отражающее свет уличных фонарей, освещая ей путь в поисках пропавшего друга.***
Тропические возмущения усиливаются по мере приближения к восточному побережью Луизианы. В пострадавшем районе необходимо принять все меры предосторожности, принимая во внимание чрезвычайно высокие приливы, которые могут возникнуть между прибрежным контактным пунктом центра и Мобилом. Пароход «Кранйорд» прошёл через центр урагана в 7:45 утра, примерно 27°40’ широты и 90’40’ долготы... Он чувствовал, что его талант был потрачен впустую на напечатанные на машинке слова рекомендации, которые звучали вымученно и по сценарию. Он мог только представить, как слушатели сидят вокруг своих радиоприемников и слушают, как он снова и снова рассказывает о плохих новостях. К счастью, им не пришлось долго слушать, когда он, наконец, прочитал последнее слово на листе бумаги, положил его на стол и сделал небольшую паузу, чтобы отдышаться, прежде чем закончить дневную трансляцию. — Поскольку наше совместное времяпрепровождение подходит к концу, хочу вас предупредить, что в этом году мы столкнемся с надвигающимся сезоном ураганов в Атлантике. Пожалуйста, примите к сведению, что вы должны заколотить ставни и убедиться, что ваши крыши надежно закреплены! Не хотелось бы, чтобы вас застигли врасплох, люди! Итак, Аластор Карлон желает всем вам спокойной ночи. Удачи, будьте в безопасности и продолжайте улыбаться! Когда прозвучал звуковой сигнал, означающий, что он закончил эфир, Аластор со вздохом снял наушники. Ему никогда не нравились мрачные финалы его шоу, они оставляли горькое послевкусие не только у него самого, но и у слушателей. Никто не хотел выключать радио из-за плохого предчувствия того, что должно было произойти. К сожалению, инструкции, полученные от чиновников, не всегда были яркими и веселыми, особенно когда речь шла о стихийном бедствии. Живя в таком штате, как Луизиана, одном из немногих, кому не посчастливилось пережить такой опыт, у человека была бы возможность стать свидетелем нескольких из них в своей жизни - если, конечно, ему повезет пережить это. И до сих пор не было точных гипотез о том, насколько сильным может быть именно этот циклон. В воздухе все еще было много информации: направление ветра, высота и все, что говорят ученые-метеорологи. Все, что он мог сделать, чтобы справиться с этой ситуацией, — это просто слушать рекомендации, оставаться дома, укрываться и надеяться на лучшее. Что ж, такова была неотъемлемая часть жизни, полагал он. Это было ужасное событие, но как только буря пройдет, это будет просто еще один день, с которым придется жить. Со своей обычной тщательностью Аластор тщательно завернул наушники, прежде чем положить их на место, и убедился, что все выключено и чисто, прежде чем подняться из-за стола и покинуть комнату трансляции. Большинство из них заканчивали работу к вечерним передачам, которые длились до поздней ночи, оставляя только тех, у кого было рабочее время или незаконченные документы. Том, казалось, снова помирился со своей дорогой Кэти, потому что даже его самого нигде не было видно, а его захламленный стол выглядел так, будто к нему давно не прикасались. Видя, что Аластор не особенно спешит домой, он не торопился убирать со своего стола. Учитывая, что циклон скоро обрушится на Новый Орлеан, никто не мог предвидеть, выпадет ли завтра еще один нормальный рабочий день. Поэтому он принялся выбрасывать окурки из пепельницы и приводить в порядок свои отчеты, чтобы убедиться, что все было в полном порядке, прежде чем решить, что на сегодня официально закончил, и пошел за своей верхней одеждой и шляпой. Стоя у парадных дверей станции, Аластор смотрел на темно-фиолетовое небо. Было относительно спокойно; ничто не указывало на то, что вот-вот разразится ураган. Этот низкий, зловещий грохот возвестил, что плохая погода продлится всю ночь. Должно быть, из-за дождя люди не выходили на улицы, потому что в это время там никто не прогуливался. Кроме того, приближался час колдовства, и большинство из них уже лежали в своих кроватях, ожидая во сне следующего дня. Шел небольшой дождь, и это было не так уж плохо, что ему не пришлось ехать домой на такси. Кроме того, он сомневался, что кто-то будет ездить по этому району в этот момент. Так что он просто пошел домой своим обычным маршрутом, вниз по ступенькам, по тротуару, через переулок... Откуда тут же вылетела рука и схватила его за лацканы пальто, чтобы втащить внутрь. Никто и никогда не мог быть по-настоящему готов к тому, что может случиться что-то настолько неожиданное, и Аластор не был исключением. При таком непредсказуемом повороте событий он почувствовал, как его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда его спина внезапно ударилась о кирпичную стену переулка. Это на мгновение лишило его сознания, и он пришел в себя как раз вовремя, чтобы увидеть кулак, летящий ему в лицо. Чудом ему удалось наклонить голову в сторону, удар промахнулся на несколько дюймов и попал в стену, к которой он был прижат. — БЛЯТЬ! - раздалось громкое ругательство, искаженное болью. Колебание было бы недостатком, с которым Аластор не хотел мириться, и отвлечение дало ему достаточно времени, чтобы вырваться из захвата и оттолкнуть нападавшего от себя. Это сработало, и теперь у него появился шанс. Поэтому, когда ему предоставили возможность сбежать, ему пришлось это сделать. Но когда он увидел, кто это был, он замер. Что за- — Скользкий ублюдок, не так ли? - Вокс усмехнулся и снова повернулся к нему, разминая пальцы, чтобы немного облегчить боль. — Какого ЧЕРТА тебе нужно? - Аластор успел сплюнуть, прежде чем на него замахнулся еще один удар. На этот раз ему чуть-чуть не повезло, он почувствовал, как лезвие задело его плечо. Этого ему хватило, чтобы сделать несколько шагов назад, но при этом не упасть на землю. — Какого черта!? На этот раз Вокс оказался быстрее, схватив его за галстук-бабочку и удерживая железной хваткой. Он приблизил лицо Аластора к своему, достаточно близко, чтобы тот прошипел: Думаешь, тебе это сойдет с рук? — О чем ты говоришь? - Огрызнулся Аластор, и от этого нежелательного прикосновения тут же вспыхнул знакомый укол раздражения. — О, не морочь мне голову, Карлон. Думаешь, только потому, что Большому Яблоку так приглянулась твоя мерзкая рожа, ты можешь расхаживать и резать кого-то из наших? Сказать, что он был сбит с толку, было бы преуменьшением по сравнению с таким диковинным заявлением. У Аластора уже было подозрение, что у Вокса, возможно, не все в порядке с головой, с того момента, как он впервые встретил его, но это внезапное нападение без веской причины окончательно укрепило это подозрение. Даже в темноте переулка глаза мужчины сверкали такой безумной яростью, что его можно было даже принять за сбежавшего из психушки. К счастью, Аластор не сказал бы, что его жизнь сейчас так сильно поставлена на карту. Судя по всему, Вокс пришел несколько неподготовленным. Если у него даже и было что-то при себе, у него хватило бы ума вытащить это с той самой секунды, как он его втянул. Но он этого не сделал, и именно это привело Аластора скорее в восторг, чем в страх. — Я не знаю, о чем, черт возьми, ты говоришь, но если ты ценишь свою жалкую жизнь, - предупредил Аластор, кладя руку на плечо Вокса и грубо толкая его, пытаясь вырваться из его хватки, — я бы сказал, чтобы ты исчез. Каким бы неприятным ни было прикосновение Вокса Аластору, то же самое можно было сказать и о другом, который мгновенно вздрогнул от грубого толчка. А какой лучший способ отомстить, чем хороший удар по лицу? Недостаточно, чтобы сбить Аластора с толку, но достаточно, чтобы его голова качнулась так сильно, что он едва не сломал себе шею при ударе. В ответ он отдернул руку, инстинктивно отшатнувшись от Вокса. Он мгновенно оцепенел и был не в состоянии что-либо предпринять, когда Вокс так сильно встряхнул его за воротник, что все его тело затряслось. Последовавшая за этим боль была тупой, но от нее все лицо пульсировало. В голове у него гудело; он почти слышал, как кровь замирает в жилах, прежде чем снова хлынуть наружу с каждым толчком, который он чувствовал. Это было до боли знакомо. Сколько ударов нанес ему дьявол, которого он называл «Отцом», чтобы так привыкнуть к этому ощущению? Он был пьян, его заставляли смириться, его избивали до потери сознания, прежде чем он смог найти выход. Это было знакомое состояние души, но особого желания возвращаться к нему у него не было, и все же он вынужден был возвращаться к нему чаще, чем ему хотелось бы. В последнее время слишком много неприятных моментов сопровождалось напоминаниями о том, что ему совсем не нравилось. Эти два парня из того далекого прошлого возникли случайно. А потом было Большое Яблоко. Все это подняло свою уродливую голову, полную нежелательных воспоминаний, из самых глубоких и темных уголков его разума, вырвавшись на свободу из оков фантазий, которые он так долго держал в тайне. Это так легко вышло на первый план в его сознании и сделало бессмысленной его многолетнюю цель оставить все прошлое позади. И теперь он случайно оказался в лапах настоящего гангстера, который был более чем способен уничтожить его как можно быстрее. С другой стороны, действительно ли это было достаточной причиной, чтобы остановить желание убивать, которое так легко охватило его? Не колеблясь, Аластор поднял ногу прямо к груди Вокса и надавил на него подошвой ботинка с силой, которой могло бы быть достаточно, чтобы раздавить ему грудь, если бы это не было просто средством восстановления утраченного импульса. Вокса отбросило назад, и он, пошатываясь, прислонился к стене с грацией пьяного дурака, схваченный за шею предплечьем Аластора, а его лицо с оскаленными зубами опасно приблизилось. — НЕ. ПРИКАСАЙСЯ. КО. МНЕ. Никогда еще не было такого момента, когда Аластору пришлось бы по-настоящему прибегнуть к угрозам кому-либо. Он бы не стал заморачиваться и сразу приступил к работе. Но даже в пылу гнева он все равно тщательно обдумывал свое положение; Гангстер — это совершенно другая игра с мячом, чем те несчастные, с которыми он имел дело раньше. Несмотря на то, что ему было жаль Вокса и он по-прежнему не представлял для него большой угрозы, у него все же был опыт. Побывав за столь короткое время в стольких ситуациях, которые были вне его контроля, Аластор понял, что лучше не рисковать. Особенно с таким болтуном, как он! Черт возьми, все острое, что было под рукой, сейчас было бы очень кстати! Это значительно облегчило бы задачу и было бы достаточно, чтобы донести суть дела. Но, не имея при себе ничего подобного, Аластор ограничился оскалом зубов. Даже его клыки могли бы пригодиться, если бы он захотел немного пошалить; по крайней мере, это заткнуло бы всю ту чушь, которая извергалась из его рта. — Ты хочешь сказать, что то, что, черт возьми, случилось с Вэлом, было простым совпадением? Для кого-то, кого он считал таким послушным Большому Яблоку, этот ублюдок был чертовски упрям! Но Аластор не был Большим Яблоком, чтобы проявлять такую вежливость. Для кого-то вроде него это может быть дано или отнято только силой. Что-то вроде того, что он сильнее прижимал горло к стене и забирая как можно больше драгоценного кислорода, используя силу единственного предплечья и угрозу, выраженную в злой ухмылке. — Послушай меня очень внимательно. Если ты не хочешь, чтобы твою сомнительно «красивую» голову оторвали от шеи, как у той девушки, советую тебе не искушать судьбу вместе со мной. Потому что я выиграю. Каждое время. Такое громкое заявление – и сделанное с такой уверенностью! - Наполнила его разум столь необходимым повышением эго, которое он получил, когда поручился за свои «таланты». Но это не лишило его осознания окружающего, о чем он очень сожалеет. В разгар напряженного момента им обоим каким-то образом удалось услышать, как что-то грохнуло на противоположном конце переулка. Острое осознание, вызванное выбросом адреналина, заставило обоих мужчин резко повернуть головы в сторону звука, но быстро притупилось, когда они увидели одинокую темную фигуру, стоящую прямо там. — ...Блять. Единственное бормотание мужчины, которого он держал, заставило Аластора ослабить хватку на шее Вокса, и гангстер немедленно оттолкнул радиоведущего. Он сделал несколько глубоких вдохов, но, глядя на свидетеля, его последней мыслью было вернуть себе способность нормально дышать. — Эй! Кто там блять снаружи? И упомянутый свидетель как будто сразу пришел в себя, быстро развернулся и в мгновение ока выскочил из переулка. Увидев побег, Аластор и Вокс вернулись в реальность, а последний побежал за беглецом. Однако он особо не двигался, так как незнакомец уже был вне поля зрения и вне его досягаемости, даже если бы он побежал. — ЧЕРТ ВОЗЬМИ! - Вокс закричал в бессильной ярости, злясь, что всё, что он запланировал на сегодняшний вечер, пошло не так, как планировалось. Аластору тоже было не по себе, но у него не было острой необходимости оставаться здесь, чтобы что-то исправить. Отвлекшись на Вокса и повернувшись к нему спиной, Аластор сделал единственное, что ему нужно было сделать. Он ушел.***
Это было все, о чем он мог думать, и все, что он мог сделать. Энджел бежал, сильно шлепая подошвами своих изношенных ботинок по мокрой поверхности, не заботясь об осторожности, чтобы не поскользнуться и не упасть. Он очень надеялся, что этого не произойдет – падение замедлило бы его, а он не хотел оказаться на земле и дать шанс быть пойманным. Таким последствием была бы – и могла бы быть – его буквальная смерть. Как забавно думать, что всего минуту назад ему было наплевать на последствия. Он был готов принять все, что встретится на его пути, когда, наконец, нашел друга Вэла и начал следовать за ним по всему Новому Орлеану. Он держал дистанцию, но оставался достаточно близко, чтобы внимательно следить за каждым его движением, ожидая подходящего момента, чтобы сразить его и наконец дать Черри то, что она заслужила. Этот момент наступил, когда мужчина отвел его в пустой переулок, где он долго ждал. А потом случилось непредвиденное, и какая блестящая идея пришла ему в голову, когда друг Вэла оказался во власти неизвестного врага, с которым пытался справиться. Энджел увидел, что у него есть возможность броситься к нему и вонзить нож, который он держал, прямо в яремную вену. Ему даже удалось бы быстро сбежать, если бы он был достаточно быстр, поскольку замешательства было более чем достаточно, чтобы сбить с толку их обоих и при этом дать себе шанс остаться незамеченным. Но когда он услышал, что было сказано... О Боже... О Боже, нет... Нет, нет, нет, нет, нет... Энджел не был уверен, как долго он бежал. Он чувствовал, как мышцы его тела жаждут покоя, а его слабое сердце билось так сильно, что могло бы просто остановиться, если бы не выдержало. Но его разум отбросил все эти опасения и велел ему продолжать бежать. Ему было все равно, как долго и куда, и чувствовал ли он, что скоро потеряет сознание. Побег был единственным выходом, и это было единственное, о чем стоило сейчас беспокоиться, а все остальное было неважно, если только это не имело отношения к сохранению его жизни. Это не позволяло ему ни на секунду обернуться, чтобы убедиться, что за ним никто не следует. Но в смятении своих мыслей, когда он повернул за угол, сила столкновения с другим человеком сбила его с ног. Второму тоже не повезло, и он тоже упал на мокрую землю. Они оба вскрикнули в унисон от шока и боли, поскольку приземлились не очень изящно и, вероятно, поскользнулись достаточно сильно, чтобы потом оставить на коже неприятные ссадины, но, опять же, Энджел позаботится об этом позже; сейчас его единственной мыслью было продолжать бежать и убраться подальше. Что касается другого, то громкий крик, означающий приближающееся проклятие, был немедленно прерван, когда она поняла, что встретила человека, которого искала всю ночь. — Энджел?! Знакомый голос Вэгги наконец заставил Энджела остановиться, впервые за всю его пробежку. И прежде чем его мысли успели догнать его мечущийся разум, словно боясь, что он вскочит на ноги и снова убежит, Вэгги собрала все свои силы, чтобы схватить его за плечи и удержать на месте. — Энджел! Энджел, где ты был?! - Вскрикнула она, не в силах сдержать облегчения. — Мы так волновались! Куда ты уходил?! Но Энджел не ответил. На самом деле, Вэгги даже задавалась вопросом, слышит ли он вообще, что она говорит, когда внезапно его голова начала поворачиваться. Только теперь она поняла, как он напуган, и почувствовала, как его плечи дрожат от тяжелого дыхания под ее прикосновениями. Эта реакция удивила ее и испугала, потому что тогда до нее дошло, что он убегает от чего-то или кого-то, и ее единственная мысль была о том, что могло заставить его так испугаться. — Энджел? Он по-прежнему не отвечал, пытаясь устоять на дрожащих ногах, и, в свою очередь, поднял взгляд на Вэгги, ухватив ее за плечи. Он сделал шаг вперед, заставив ее отступить. Именно ее крепкая хватка не позволяла ему снова бежать куда-то еще, и это было помехой, учитывая, что он не хотел оставаться на одном месте слишком долго. — Энджел! И наконец он пришел в себя. Или, по крайней мере, настолько сосредоточенным, насколько могли быть его чувства, что не так уж и много, учитывая, как он сразу же схватил ее за руки и начал в панике трясти, бормоча: Этот тот парень с радио! Он тот самый! — Ч-что? - Это было все, что Вэгги смогла ответить в своем крайнем замешательстве. — Энджел, о чем ты говоришь? И Энджел, продолжая путаться в словах, рассказал ей. Он узнал, кто был настоящим убийцей Черри.