Верное имя откроет дверь
В сердце сияющей пустоты…
— Взгляните, по правую руку от нас расположена камера Рэдклиффа, — заунывно вещал тощий экскурсовод, философски игнорирующий тот факт, что до него совершенно никому не было дела. — Она была спроектирована Джеймсом Гиббсом в стиле барокко и построена… Астра не знала, чем руководствовалась администрация школы, устанавливая экскурсию в Оксфорд на середину мая. Вероятно, кому-то в голову пришло, что таким образом можно подтолкнуть подрастающее поколение к более успешной сдаче итоговых тестов. В принципе, мысль была верной, учитывая, что в начале следующего года этим беспечным девушкам, что сейчас глупо хихикают над выражением лица очередной вычурной статуи, придётся подавать свои заявления в выбранное ими высшее учебное заведение. Но, как это часто бывает с умными мыслями в голове у руководства, от реальности их исполнение было так же далеко, как мысли одноклассниц Астры от учёбы и экзаменов. Отбросив многие часы, проведённые в классе этикета, они искренне радовались весеннему солнцу, романтичной атмосфере и симпатичным молодым студентам, то и дело встречающимся навстречу экскурсионной группе. — А теперь мы подходим к главному входу в знаменитую Бодлианскую библиотеку. Взгляните, на ворота помещены гербы некоторых колледжей Оксфорда, — пробился сквозь мысли Астры бубнёж гида. Переведя задумчивый взгляд на здание, девочка оживилась. Библиотека — это чаще всего интересно. Дождавшись, пока экскурсионная группа доберётся наконец до самой библиотеки, Астра привычно оторвалась от одноклассниц и, сделавшись совершенно незаметной, скользнула между книжных стеллажей. Она частенько проворачивала этот трюк во время школьных экскурсий, когда не хотела слушать скучного экскурсовода или желала урвать небольшой глоток свободы, столь редкой в мрачных стенах интерната. В задумчивости девочка шла куда глаза глядят, изучая проплывающие мимо корешки книг. Касаться их руками не было никакого желания. Интуитивно чувствовалось, что ничем хорошим это не закончится, ведь библиотека строилась ещё до принятия Статута о Секретности. Мало ли чем древние волшебники защищали свои знания? — Что вы ищете здесь, юная леди? — послышался внезапно мягкий мужской голос, заставив Астру вздрогнуть. — Я слышала, здесь расположена уникальная коллекция памятников русского фольклора периода Смутного времени. Интересно было бы взглянуть, — выдала она первое, что пришло в голову. Помирать, так с музыкой. — Интересный выбор. — Из-за стеллажа неспешно вышел мужчина лет тридцати в дорогом и немного старомодном костюме. — Русский я уже знаю. Хотелось бы выучить ещё и древнерусский, — пожала плечами девочка, внимательно разглядывая поверх очков собеседника, который смог увидеть её через отвод глаз. Волнистые тёмные волосы, ничем не примечательное, но располагающее к себе лицо… И ощутимо более плотный, чем у всех, встреченных ранее, призрачный силуэт поверх реальной фигуры. Вероятно, ей повезло встретиться со сквибом или магом. Или не повезло, это как посмотреть. Странное дело, но Астра совершенно не волновалась, и виной этому была иррациональная уверенность в том, что всё сложится наиболее удачным для неё образом. — О, в таком случае вы ищете не там. На этих полках, — мужчина широким жестом обвёл полки с толстыми томами, — расположены знания, посвящённые исследованиям Крито-Микенской цивилизации, прародительницы Античности. — Крито-Микенской? — Астра поморщилась. — Как по мне, здесь гораздо более уместно название Эгейская цивилизация, так как этот зонтичный термин включает в себя и Минойскую, и Микенскую, и Ионийскую, и Кикладскую, и другие цивилизации. Я знаю, что Крито-Микенская цивилизация — это исторически сложившееся название, но считаю, что здесь корректность стоит предпочитать традициям. — О, мисс разбирается в истории доклассической Греции? — По выражению лица непонятно было, серьёзен мужчина или насмехается, однако Астра, сдвинув очки на кончик носа, прекрасно видела, что на самом деле он в замешательстве. — Впрочем, с вашей-то репутацией иного ожидать было бы сложно. — О, вы знаете, кто я? — сделала вид, что приятно удивилась девочка. — Разумеется, — коротко улыбнулся её собеседник, благополучно избавившийся от удивления. — Ваше интервью на БиБиСи стало причиной бурного обсуждения среди некоторых преподавателей нашего колледжа, так что будем рады видеть вас в своих рядах. Но это дело будущего, а пока же вам следовало бы вернуться к своей группе. Тяга к знаниям — это чудесно, но вот заставлять взрослых волноваться… — Они не волнуются, — перебила Астра уверенно. — Почему вы так считаете? — Потому что я сказала им, — ответила Эванс, внимательно наблюдая за реакцией. Мгновение собеседник удивлённо смотрел на девочку, а потом не на лице, а на тени, его скрывающей, проступило понимание. «О… Ну да… Это же очевидно, кому бы ещё удалось…» — пробормотала тень. Это было необычно. Впервые тень не просто шевелила губами, а действительно говорила, пусть и очень тихо. Астра тут же подумала, какой проблемой это может стать в магическом мире. Против звуков очки, очевидно, были бессильны. — Магический мир как ничто другое убивает веру в чудеса, — с усмешкой прокомментировала Астра, отрываясь от своих мыслей и наблюдая разочарование собеседника в идее девочки-вундеркинда. — Более чем, — криво усмехнулся тот в ответ. — Признаться, жаль, очень жаль, ведь у меня была такая чудесная теория… Но это неважно. Хочу отметить, даже с учётом этого нюанса вы достигли выдающихся результатов. Не расскажете, в чём на самом деле ваш секрет? — Работа с памятью, — пожала плечами девочка. Она не собиралась раскрывать всех своих тайн, а этот расплывчатый ответ закрывал все возможные вопросы. — Фамильные секреты? — не удержал мужчина любопытства, совершенно не стесняясь того, что это может звучать бестактно. — Я сирота. Но ваша мысль звучит разумно. Поскольку детство — это ярко выраженный сензитивный период развития разнообразных когнитивных функций, причём у волшебников проходящий параллельно с формированием магического ядра, развитие памяти в частном и мозга в целом с помощью специальных методик может дать беспрецедентный эффект. Интересно было бы провести ряд педагогических экспериментов в этом направлении, как вы считаете? Собеседник только моргнул пару раз, введённый несоответствием детской внешности и произносимых слов в когнитивный диссонанс. Астра остро ощутила его внезапный интерес и желание продолжить разговор, но мужчина тут же взял себя в руки. — Знаете, мисс, — наконец пришёл он к какому-то решению и протянул Астре вытащенную из кармана визитку, — напишите мне, пожалуйста, на каникулах. Очень интересно было бы вновь встретиться с вами и обстоятельно побеседовать. — Спасибо, сэр, но едва ли это удастся. Мои опекуны очень не любят всё, выходящее за рамки обыденности. Впрочем, если вы найдёте возможность посетить Литтл Уингинг, я обязательно составлю вам компанию. — Я обязательно рассмотрю эту возможность, — серьёзно кивнул мужчина. — А теперь позвольте откланяться, через полчаса мне следует вести лекцию. — Всего доброго, — благовоспитанно попрощалась Астра, провожая взглядом нового знакомого, а потом перевела взгляд на визитку. Эктор Льюис Эванс Доктор философии Профессор средневековой истории Оксфордского университета Ниже значился почтовый адрес и телефон. Астра задумчиво покрутила в пальцах кусочек картона и, не найдя в нём ничего необычного, опустила в карман. Отчего-то эта встреча казалась ей очень важной, едва ли не судьбоносной. К чему бы это?***
Следующая встреча Астры и мистера Эванса состоялась всего через два месяца, как ни странно. Этому предшествовала оживлённая переписка на самые разнообразные темы, ради которой Астре пришлось изворачиваться ужом. Всё-таки почта была не бесплатной услугой, хорошо хоть канцелярские принадлежности со школы у девочки оставались. Воровать не хотелось, да и Таранис этого не одобрял. Стащить что-нибудь у противника — пожалуйста, забрать трофеи с поля боя — тоже, но вот украсть у посторонних, ничем не провинившихся людей — это уже недостойно. Пришлось идти в обход. Пара фунтов у Астры была — где домашку за кого-то сделала, где из фонтана телекинезом вытащила, но этого явно было недостаточно. Пришлось идти ва-банк — покупать лотерейный билет. Вернее, целых три штуки, на большее не хватило, да и не было больше выигрышных в той стопке, что предложила для выбора кассирша в местном отделении банка, убеждённая, что Астра пришла в сопровождении тёти. Первый билет принёс девочке всего десять фунтов, второй — пятьдесят, ну а третий — целых две тысячи. От последнего билета, скрепя сердце, пришлось отказаться. Такая сумма выигрыша могла привлечь внимание местных газет, а Астре совершенно не было нужно, чтобы кто-то сунулся к тёте с вопросами — делиться ведь придётся. Так что девочка не стала предъявлять последний билет, и прибыль составила всего шестьдесят фунтов к одному затраченному. — А мне точно нужно писать книги, чтобы разбогатеть? — задумчиво пробормотала себе под нос девочка, выходя из банка. — Хотя нет, известность надо монетизировать. К тому же писательство было одним из немногих развлечений, что остались у Астры на каникулах. Вообще возвращение в дом опекунов оказалось подобно ушату холодной воды на голову после относительной свободы, которой Астра обладала в интернате. Родственники так и не смягчили своего отношения к племяннице. Впрочем, девочка на иное и не рассчитывала. Она была угрозой, причём угрозой близкой, в отличие от волшебников — светлых или тёмных, неважно. Более того, и те, и другие прицепились к Дурслям исключительно из-за Астры. Судя по всему, родственнички разрывались между двумя противоречивыми желаниями — запереть племянницу в чулане и не выпускать оттуда всё лето или выдворить куда-нибудь, лишь бы в глаза не видеть. И то, и другое по факту было лишь стремлением обезопасить себя от непредсказуемой опасности — либо путём тотального контроля, либо с помощью бегства. Впрочем, скорректировать поведение родственников не составило труда. Теперь Астра могла хоть весь день пропадать, шатаясь по улицам, а вечером её ждала порция холодного ужина и полное игнорирование со стороны Дурслей, которые между собой активно обсуждали грядущий переезд. И Эванс подозревала, что она в этом переезде не запланирована. Её вообще удивляло, почему дядюшка с тётушкой не свинтили куда подальше, пока она в интернате училась. Кстати, сама Астра с удовольствием осталась бы там на лето. Жить на Тисовой оказалось мучительно скучно. Полноценной взрослой библиотеки в Литтл Уингинге не было, до необходимого уровня развития интернета ждать осталось не меньше десяти лет, поэтому девочке осталось только продолжать писать книгу, переписываться с профессором Эвансом и совершенствовать собственные магические способности. Это было странно — изучать давным-давно знакомых людей и места новым взглядом, открывать для себя совершенно новые грани маленького городка и его обитателей. Кто бы мог подумать, что старая миссис Кемфорд любит маленьких мальчиков, пусть и, в силу возраста, чисто умозрительно, а старый почтальон — на самом деле бывший военный, на руках которого порядочно крови? Ещё интереснее было с родственниками. Тётушка, к безмерному удивлению Астры, оказалась не сквибом, а совершеннейшим маглом. И, рассматривая её тень, девочка поняла, что у Статута секретности было несколько больше причин, чем она раньше предполагала. К примеру, на личности Петуньи знакомство с волшебным миром отразилось самым пагубным образом. Знающая, что где-то рядом есть совершенно иной, чудесный мир, к которому она не принадлежит силой одной лишь случайности, Петунья с усилием вжилась в мир обычных людей, однако обидами и сожалениями терзалась всю оставшуюся жизнь. И Астра никому бы не пожелала такой судьбы. В принципе, проблему мог бы решить толковый психоаналитик, но где найти такого, который знал бы о магическом мире? Разве что среди сквибов, но Эванс не собиралась этим заниматься ради тёти. Тем более, что был ещё и дядя, такой же моральный инвалид, психику которому искалечил отец-военный. Во всём поведении Вернона проглядывались одновременно и протест против тотальных рамок, установленных в детстве, и страстное желание доказать, что Вернон Дурсль — настоящий англичанин и достойный член общества. Дадли воспитывался нарочито иначе. Вернон принципиально во всём был на стороне сына, поощрял за любые достижения, не принуждал его ни к чему и давал полную свободу. В разумных рамках это вполне соответствовало самым современным из привычных Астре принципов воспитания, однако проблема состояла в том, что Вернон как раз и не видел разумных рамок. Дадли рос в полной безнаказанности и совершенно не ощущал границ допустимого. И, что удивило Астру, Вернон прекрасно осознавал проблему, только сделать ничего не мог, попросту был не в состоянии заставить себя быть с сыном суровым. Петунья только подливала масла в огонь. Твёрдо уверенная в том, что младшую сестру родители любили больше, она старалась дать своему сыну всё, чего не хватило ей самой, по примеру мужа отказываясь от наказаний или порицания любых, даже самых безобразных действий Дадли. Успехи Астры в учёбе только добавили истеричности этим стремлениям тёти. Когда девочка заново открыла для себя внутренний мир родственников, она не меньше недели ходила вокруг них, размышляя, стоит ли ей вообще что-то с этим делать. Очевидно было, что это — очередное задание, загадка, испытание — назвать можно по-разному, но суть заключается в том, что Астра обязана выполнить, решить, пройти. Избавиться от проблемы, одним словом. У девочки уже был опыт игнорирования подобного рода ситуаций, и этот опыт не пришёлся ей по вкусу. Мир словно говорил: «Не хочешь по-моему? Хорошо, делай по-своему, но на помощь не рассчитывай», и вся привычная удача испарялась, принося на своё место поток мелких и крупных неприятностей, количество которых только увеличивалось, если Астра не отказывалась от своего упорства. Чем-то это походило на гейс — удача и особый взгляд на мир в обмен на обязанность исправлять все увиденные вокруг огрехи. Делать было нечего, пришлось уточнять у мистера Эванса, не знает ли он случайно психоаналитиков-сквибов. К большому удивлению Астры, ответ был положительным, правда, профессор уточнял, что его знакомый берёт достаточно дорого — сто фунтов за сеанс, и это при условии оплаты сразу десяти встреч. Девочка только усмехнулась. Она знала, где взять эти деньги.