Выше

Поправляя наушники на голове, Вэй Усянь встал у турникета, прикладывая к нему свою ученическую карту. Загорелась зеленая лампочка, а заградительная планка все равно никак не хотела опускаться. Даже не оборачиваясь он знал, что за ним уже собралась небольшая очередь. Еще и охранник смотрит так, как будто Вэй Усянь ему лично должен. Ударив по планке кулаком посильнее, Вэй Усянь заставил ее силой провернуться и прошел наконец через турникет. Не снимая наушники, показал фак охраннику, ругающемуся на него за херовое обращение с казённой собственностью. Ебал он. И эту собственность, и самого охранника. У Вэй Усяня не было терпения на всю эту херню. Особенно утром. Ему бы хоть раз без неприятностей день прожить, но они обычно начинались прямо с утра, как с этим ёбаным турникетом. Переключив песню в плеере, он прошел мимо ряда шкафчиков, взглядом находя свой. Не для того, чтобы положить вещи. Вэй Усянь не идиот. Никто этой херней здесь не пользуется, если дорожит своими вещами. На железной дверце с тремя шестерками появилась новая надпись черным маркером. В основном ему оставляли пожелания свалить туда, откуда он заявился в эту школу. Очень… Мило. Вэй Усянь клятвенно обещает выполнить пожелание. Правда, не сегодня. Точно не завтра. И есть риск, что вообще не в этом году. Заклеив последнее послание стикером с треугольником Pink Floyd, Вэй Усянь пошел дальше, в сторону учебных классов. Школа, в которую его засунули родители, была филиалом ада их района. Бюджета нет, нормальных кадров тоже нет, нихуя в общем нет, только взрослые, запертые среди гормонально нестабильных злых подростков. Самый смелый во всем здании из взрослых — охранник. Преподы же в основном жмутся к стенам и ходят перебежками. Не из-за него. Тут так и было, когда его сюда перевели. Вэй Усяню вообще до преподов особого дела нет. Ему на них похуй. Их можно спокойно игнорировать, что на уроках, что после. Ничего нового они на занятиях не рассказывают, все без них написано в учебнике, программу которого Вэй Усянь уже, как выяснилось, прошел в своей прошлой школе. Из которой он довольно позорно вылетел. За драку отчислили. Ему бы радоваться, что с такой заметкой в учебном личном деле его хотя бы сюда взяли. Могли бы отправить и в место похуже. Бросив рюкзак на последний стол в среднем ряду, Вэй Усянь сел на стул, игнорируя мельтешение подростков вокруг. Сделав музыку погромче, он собирался сосредоточиться на ней. В наушниках пел Элтон Джон, и Вэй Усянь был не против остаться с ним в своем импровизированном безопасном пространстве. Таких, как он, было полкласса. В смысле, тех, кто даже не потрудился достать учебник. Только кто-то это делал потому, что ебанат, а Вэй Усяню было насрать на логарифмическое уравнение на доске. У преподавательницы, похоже, день начался не лучше, чем у него. Вряд ли у нее были лицемерные родители, делающие вид, что жизнь прекрасна прямо с утра. Хотя откуда он знает, может, и были. Тогда он ей искренне сочувствует. Но вот трогать его наушники не надо, это плохая идея. Перехватив ее руку, Вэй Усянь нажал на болевую точку, вынуждая женщину разжать пальцы и выпустить его наушники из захвата. — Вам не говорили, что трогать чужие вещи нехорошо? — спросил Вэй Усянь, отпуская чужую руку. — А тебе не говорили, что во время урока заниматься посторонними вещами запрещено? — вопросом на вопрос ответила преподаватель. — Один один, — легко принял укол Вэй Усянь. Ну и? Доебалась до самого спокойного, молодец. Чего хотела-то? Поставив музыку на паузу, Вэй Усянь неохотно обратил все свое внимание на женщину. Она же этого добивалась, или он как-то не так ее понял? — Иди к доске, — а, ну, этого следовало ожидать. — Показательная порка, значит, — фыркнул парень, поднимаясь со стула и шагая в противоположный конец кабинета навстречу уравнению. Его одноклассники притихли как крысы, с любопытством наблюдая, что будет. А ничего не будет. Интересного, в смысле. Уравнение решается быстро и без особых проблем. Вэй Усяню даже калькулятор не нужен, чтобы быстро в уме считать. Он, на скорость соревнуясь со вторым наследником семьи Лань, и не такие уравнения решал. Вот где сложно было. В экспериментальном классе, финансируемом главой семьи Лань, куда он попал благодаря идеальным табелям оценок. Если бы Лань Ванцзи не приспичило сменить школу, Вэй Усянь там бы и доучился. Но нет. Лань Ванцзи перевелся в другую школу, и без денег его отца класс тут же расформировали. Вэй Усяня сунули в класс к Цзинь Цзысюаню, пара месяцев — и он ломает ему нос в драке за оскорбление в сторону цзецзе Вэй Усяня. И вот он в этой дыре, стоит перед дешевой белой доской и маркером выводит решение тупого уравнения из учебника. Дерьмо. Закрыв маркер колпачком с тихим щелкающим звуком и бросив его в стакан к другим таким же, Вэй Усянь плетется обратно на свое место. Сев, он берет наушники, снова надевая их на голову, и включает музыку, пролистав к следующей песне. Он не слышит, что там над ним сокрушенно бормочет преподша. Пусть бормочет. Ему, в принципе, безразлично, что эта унылая женщина может о нем сказать. О нем вообще много чего говорят, и мало из этого приятное. Вэй Усянь давно научился игнорировать. Большинство людей говорят о нем дерьмо, потому что ничего, кроме дерьма, не видят или не знают. Ему не должно быть до этого дела. Но неприятно, конечно. Потому что взрослые, зачастую сами нереализованные, очень хорошо умеют унижать и обесценивать. Их ведь тоже, того самого, и унижали, и обесценивали. И они несут это дальше, следующему поколению. Поэтому Вэй Усянь выбирает не слушать. Все равно она на сегодня не первая такая. Над ним еще минимум пара человек повздыхает. На биологии и химии глаза позакатывают. Один только преподаватель французского, кажется, понимает, что его можно и нужно просто не трогать. Он обычно задает ему пару вопросов, Вэй Усянь отвечает. На французском, естественно. И от него отстают. Почти каждый день одно и то же. Он в эту школу ходит, чтобы терпеть, видимо. Не ему, конечно, ныть, сам вроде как бы виноват. Признавать это просто не хочется. Вэй Усянь же Цзинь Цзысюаня избил не потому, что он ему не нравится. Да, не нравится, но ему вообще много кто не нравится, и ничего. Не стал бы этот ублюдок гадости про Цзян Яньли говорить, ходил бы целым. Но он же, видите ли, был оскорблен тем, что его мать выбрала ему такую невесту. Мол, Яньли страшная и старая, таким, как она, нужно сидеть и не отсвечивать, радоваться, если муж соблаговолит хоть в брачную ночь хуй сунуть. Ну и, Вэй Усянь не сдержался. Цзян Яньли ему как сестра. Не мог он такое просто сидеть, слушать и ничего не сделать. Врезал Цзинь Цзысюаню сразу в центр искривленного брезгливо лица. Нос с блаженным хрустом сплющился. Кровища брызнула, м-м-м, красота. А потом выяснилось, что оказывается! Оказывается! Цзинь Цзысюаню можно говорить такие вещи! Вот просто можно и все! Потому что он Цзинь! А Вэй Усяню нельзя его за это бить. Стой и молчи. Терпи. У него мощно так шаблон сломался в голове. В смысле, как это «можно»? Почему «можно»? А вот оказывается, что наследникам и всем, кто выше в китайской диаспоре Цзян Яньли по положению или, допустим, Цзян Чэна, ее младшего брата, можно говорить и даже делать… Разное. Это, оказывается, не проблема. Проблема, это если Вэй Усянь в морду даст зажравшемуся богатому ублюдку. Ему еще и от госпожи Юй прилетело. Опять. Смачно она ему по лицу влепила. Ну тут он сам, конечно, виноват, нашел у кого спрашивать, что ему делать, если ее дочь тот же Цзинь Цзысюань изнасилует. А что, этот придурок уже сейчас подозрительно похож на своего отца. А господин Цзинь тот еще кусок говна. Мадам Юй сказала, что если так случится, это не его дело. Не его дело, но при этом охранять Цзян Яньли он должен. Просто не от Цзинь Цзысюаня и не от других наследников, ведь это, как она сказала… «Причина для быстрого и выгодного брака» — вот. Впрочем, он не удивлен. Эта женщина никогда особой добротой не отличалась. Ни к окружающим, ни к собственным детям. Будь ее воля, она дочь подложила бы уже под кого-нибудь, но держится за договорной брак, который только чудом не развалился из-за той драки. Он даже думать не хочет, что сделала Юй Цзыюань, чтобы Цзян Фэнмянь передумал расторгать помолвку. Эта женщина найдет чем угрожать, Вэй Усянь ее жуть как боится. И вот, после этой драки его отчислили. Вообще, это правильно вроде как. Он ведь нарушил школьные правила. Драка на территории с нанесением вреда здоровью серьезный повод для исключения. Его от этого ничего уберечь не могло. И все же… После этого взрослые вели себя так, как будто Вэй Усянь не сломал Цзинь Цзысюаню нос и наставил синяков и ссадин, а убил его. Хотя это, может, он уже перегибает… Просто, ну, ему всегда говорили, что его обязанность это оберегать Яньли и ее репутацию. Вэй Усянь вроде сделал то, что должен, а теперь у него нет права учиться в любой другой хорошей частной школе. Вдобавок к этому, ему больше нельзя видеться ни с кем из друзей в диаспоре, на праздники ездить и вообще покидать район, где они живут. Его перевели в государственную школу их района, и, судя по поведению родителей, он должен был быть им благодарен, что они разрешили ему там учиться. Вэй Усянь совсем не чувствовал себя благодарным. Он понятия не имел, как теперь быть. Как ему реагировать на все произошедшее. И на новое окружение, запреты, ограничения тоже не знал как реагировать. Его в жизни так раньше не наказывали. Хотя он раньше и наследников не бил, так-то… Теперь он как в дне сурка. Школьные занятия шли одно за другим. Без каких-либо неожиданных изменений в расписании. Любимое место Вэй Усяня в конце среднего ряда всегда было свободно. Его одноклассники быстро запомнили, что туда лучше не садиться. Просто не надо. Обед тоже прошел безрадостно. Еда была свежая. Просто невкусная. Макароны с сыром, молоко, яблоки и кусок пиццы с пеперони. Специи отсутствовали, как обычно. Даже черного перца сегодня не было. Тоска. Но он не выпендривается, ест что дают. А то вообще не факт, что, придя домой, он найдет что-нибудь на ужин. Завернув в салфетку корочку от куска с пиццей, Вэй Усянь поднялся по лестнице для эвакуации на последний этаж здания школы, а оттуда на крышу. За день рубероид раскалился. Пахло смолой. К высоким парапетам из кирпича он обычно не подходил. Мало ли кто сейчас наверх смотрит. Бросив на рубероид толстовку, Вэй Усянь сел на нее, подпирая торец выхода на крышу. Достал из кармана корочку от пиццы и огляделся. Голуби грелись, сидя на парапете. Стоило бросить кусочек печеного теста, как они сорвались с места, пытаясь каждый склевать его быстрее. Забросав толпу голубей кусками корочки, Вэй Усянь отряхнул руки и расслабленно откинулся спиной на кирпичную кладку. Хорошо сиделось. Тихо, спокойно. На крыше не было шума, никто не мельтешил. Напоминало ту частную школу. Там было здорово. Ему нравилось там учиться. Грустно думать, что если бы он в драку не полез, не торчал бы здесь сейчас. Идиот. Или не идиот? Как сложно. Потянувшись рукой к рюкзаку, Вэй Усянь пошарил рукой в кармане, нащупывая пачку сигарет. У отца спер. Тот их вечно по всему дому раскидывает. Курит слишком много. Но Вэй Усянь понимает почему. Это успокаивает. В пачке лежит зажигалка. Обычная, черная, с колесиком. Подпалив табак, Вэй Усянь слабо затягивается, набирает дым в рот и почти сразу выдыхает. Ему нравится то, какой он теплый и как пахнет. Он больше балуется, чем курит всерьез. Честно говоря, ему не особо понятно, зачем он это вообще делает. Курение не кажется ему прикольным или крутым. Скорее, запах сигаретного дыма напоминает ему о детстве. О времени, когда отец проводил с ним время. Поэтому он и крадет его сигареты. Они пахнут как Вэй Чанцзэ. Или его отец пахнет как эти зеленые мальборо. Затушив окурок о выступающую из стены железку, Вэй Усянь сует его в пачку вместе с зажигалкой. Пачку бросает обратно в рюкзак. Туда же заталкивает толстовку. Тихо он спускается на первый этаж. Быстро выходит на улицу, огибает здание по газону и заходит через задние двери со двора. У него еще три урока. После занятий у него тренировка. Должна была быть, но он не пойдет. Не хочет он больше на бокс ходить. Вообще больше ни на что ходить не будет. В зал только если. Надоело. Учишься драться, соревнуешься, занимаешь призовые места на соревнованиях, и все для того, чтобы потом набить кому-нибудь морду? А если набьешь не тому, так еще и сам получишь. Нет, спасибо, с него хватит. Развалившись на парте поверх рюкзака, Вэй Усянь думает, а не надеть ли снова наушники. Слушать преподавательницу по английскому не очень хочется. Все равно он ничего писать не будет. Какой смысл? — Ребята, минуту внимания, — Вэй Усянь упускает момент, когда в класс заходит заведующая учебной частью с объявлением. — Это Анита Бонс, она будет в вашем классе по английскому. С кем-то из вас также будет посещать другие предметы. Заведующая представила новенькую. Вэй Усянь любопытно поднял голову, взглядом находя хмурую мордашку смуглой девчонки. Высокая. Нет, реально высокая. Она ростом была с заведующую. Забавно... Вэй Усянь помнит, как его пару месяцев назад тоже так представляли. И все на него смотрели так же скучающе. Хотя на Аниту больше девушки так смотрят. Парни наоборот. Новенькая же, да еще и красивая. Хм, а Анита стоит с лицом, как будто все в этом мире уже ее заебало. Бедняга. Тяжело ей придется. — Садись, — велит девушке заведующая. — Продолжайте занятие. Да какое тут. Тут теперь полкласса ни про какой английский думать не смогут. Анита проходит вдоль по проходу между одиночными партами, минует свободное место и занимает крайний стол крайнего ряда со стороны окна. То есть напротив него. Не потому что он ей понравился. Судя по взгляду, если он попробует с ней заговорить, она его голыми руками придушит. Ну или что-то в этом духе. Девушка явно не в настроении. Хочет быть от всех как можно дальше. Она садится на стул, кладет свой рюкзак на стол и утыкается в него. Э-э, повторять вообще-то нехорошо. Вэй Усяню хочется ее потрогать. Пальцем потыкать или за косичку дернуть. У нее много. Косичек. Все волосы в них заплетены. Но вдруг ей нехорошо, а он доебется. Хотя хочется. А то чего это она такая. Недовольная. Вся из себя отстраненная. Хотя он-то сам вообще ничем не лучше. — Эй, красотка, эй… — Вэй Усянь слышит шепот и видит, как в Аниту прилетает скомканный клочок бумаги. Анита поднимает голову в сторону зовущего, и взгляд у нее, мягко сказать, недобрый. Если бы взглядом можно было убивать, у них уже тут был бы труп. — Дай телефончик, — но придурку из их класса по английскому не страшно, он, похоже, тупой, или у него инстинкт самосохранения на нуле. — Попроси предков, пусть они тебе купят, что ты до девушки доебался? — вместо Аниты отвечает Вэй Усянь. — Я не с тобой говорю, — шипит придурок. Тоже мне, бля, змей. Сейчас этого одноглазого питона придушат. Допиздится. — Ты лучше вообще не говори. Ни со мной, ни с ней. Ни с кем. Отвернись нахер, — «посоветовал» Вэй Усянь. А то ж он может подойти и помочь. Сам развернет, постоит, проконтролирует, чтобы этот умник смотрел строго прямо. Анита смотрела на него с сомнением. Ну хоть не с пренебрежительным отвращением, которым она одарила того придурка, который просил ее номер телефона. — Иначе что? — придурок не успокаивался. Ну понятно, перед дружками и девчонкой не хотел заднюю давать. Это он зря. Вэй Усянь ведь тоже сдавать не умеет. У него только одна дорога — дальше переть. — Я тебе нос сломаю, — серьезно ответил Вэй Усянь. Он вот ни разу не шутит. Ломать нос человеку он умеет просто прекрасно. Этот скил у него возведен в абсолют. А еще Вэй Усянь здесь, в принципе, из-за чужого сломанного носа оказался. И как бы, это уже всей школе известно. — Заткнитесь оба, — тихим, хриплым, как будто давно ни с кем не говорила, голосом приказала Анита, про которую почти забыли. — Бесите. Ему-то что. Ему ничего. Вэй Усяню весело. Он людей привык бесить. Это у него само по себе выходит, даже стараться не нужно. А парень-одноклассник что-то приуныл. Но заткнулся, как было велено девушкой. Ну вот и тишина. Удивительно, что преподавательница на них внимание не обращала. Обычно хоть раз да одергивали за болтовню, а эта ни разу не влезла. Странная. Вэй Усянь не стал больше ничего говорить. Анита же попросила заткнуться, вот он и заткнулся. А то был у него уже один такой хмурый красавчик, который все просил да просил. Не допросился, а в итоге свалил. Больше ошибок Вэй Усянь не собирается совершать. Он только глядит лениво, чтобы на общих уроках Аниту никто не дергал. Пусть себе человек привыкает, чего вы доебались, видно же, что вы ей не нравитесь. Да, он тоже ей не особо нравится. Но он к ней и не лезет. Пока. Может быть, потом. Она почему-то казалась ему интересной. Наверное, потому что почти с точностью копировала его позу и выражение лица, говорящее «отвали» всем, кто к ней подходил. Было интересно, по какой причине ее сунули в эту дыру. Вдруг она тоже кому лицо сломала. Тогда они просто обязаны стать друзьями. В школе для этого не особо много шансов, хоть у них и много общих уроков. На занятиях, всех, кроме спортивных, Анита сидит, уткнувшись в окно взглядом, и ни на что не реагирует. Вернее, она старается. Из-за этого ее уже невзлюбили. Местные подростки любят организовываться в стаи и изгоев не любят. Пакостят по-мелкому. Вэй Усянь присматривает, чтобы так все и оставалось. Ему несложно. Анита это, правда, стоически игнорирует. Но ничего. Он же это не ради ее внимания делает. Просто Вэй Усянь привык как-то присматривать за кем-то. Сейчас-то ему не за кем. От наследников в китайской диаспоре его пока держат в стороне. В качестве наказания. А они с Анитой в одном районе живут. Вэй Усянь даже случайно узнает, в каком доме. Он ее не преследует. Она просто живет недалеко от севен-элевена, магазин рядом с ее домом и недалеко от его. Он видит в окне, как девушка поднимается на крыльцо одноэтажного дома, пока выбирает стакан со льдом в холодильнике. — Новые соседи? — спрашивает Вэй Усянь у кассира, имея в виду дом Аниты. — Да, въехали недавно, — мужчина флегматично кивает, пробивая его покупки. — Странная семейка. Даже не семейка, парочка. Девка злая как собака, а мужик бухает как черт. Я пиво заказывать не успеваю и дешевый виски. Все уносит. — Сильно пьет? — это звучало дерьмово. Вэй Усяню это уже не нравилось. Не хорошо дело пахло. — Много и тихо, — со знанием кивнул кассир. — Случилось может что, — люди просто так алкоголь не глушат. Вэй Усяню отец говорил. Да он и сам видел, как мужчины и женщины в горе запивали его алкоголем. Он и сам знает, что тот как будто выключает все чувства. Ненадолго. После опьянения они все равно возвращаются. — Ходит слух, что у него жена умерла, — тяжело вздыхает мужчина. — Но пока это только слухи. — Ага, — Вэй Усянь кивает. — Спасибо. Он забирает с кассовой стойки стакан со льдом и пакет фруктового чая. Его в этом районе хорошо знают. Вэй Усянь здесь вырос. Поэтому взрослые в основном охотно отвечают на его вопросы, а он этим пользуется. Постояв недолго у магазина потягивая холодный чай через соломинку, Вэй Усянь идет домой. В школе Анита такая же, как и всегда. Хмурая и, да, немного злая. Если ее отец пьет, то неудивительно. Он своего отца, когда тот пьян, тоже еле выносит. Но его отец пьет редко. На праздниках там или если случилось чего. Подходить и спрашивать ее о семье он считает не очень уместным. Не хочется, чтобы по школе начали слухи распространяться из-за их разговоров. Они и так ходят. Все же в одном районе живут, неудивительно. Но пока это просто слухи. Отца Аниты пьяным никто не видел. Да и трезвым тоже. Его как будто нет вообще. Хотя Вэй Усяню кажется, что он видел какого-то мужчину на крыльце пару раз, когда вечером пробегал мимо их дома. Они говорят в школе, но немного. Иногда и это связано только с учебой. Какой урок, где кабинет, как зовут препода. Анита редко что-то спрашивает. Но если спрашивает, то у него. Возможно, в ее глазах Вэй Усянь просто самый нормальный. Или это из-за того, что он ближе всех к ней сидит. Первый раз они нормально заговаривают друг с другом вечером одного из будних дней. Вэй Усянь бежит свой вечерний маршрут и видит ее сидящей на лавочке у магазина напротив ее дома. Анита просто сидит и смотрит прямо. На крыльцо. Там никого нет. Вокруг тоже тихо. Зайдя в магазин, Вэй Усянь берет пару банок виноградной газировки из холодильника, рассчитывается с женщиной на кассе, которая то и дело поглядывает в окно, из которого видно затылок Аниты. Сочувствует? Нет, скорее, ей любопытно, чего девчонка тут сидит одна. Выходя из магазина, Вэй Усянь останавливается у лавки. Протягивает девушке газировку. Она на него глаза скашивает и все. Не берет. — Бери давай, банка холодная, — вздыхает Вэй Усянь устало. Протягивает банку настойчивее. И, о чудо, Анита забирает ее, как-то странно рассматривая, будто впервые видит. — Спасибо, — тихо отвечает. Почти не слышно. — Домой не идешь? — глупый вопрос, она же перед домом сидит, очевидно, есть причина туда не идти. — Нет, — смотрит на него как на идиота. Заслуженно. — Пойдем тогда, пройдемся, а то чего просто так сидеть-то, — он не особо надеется, что она правда пойдет. Но он идет, и она встает. Вэй Усянь идет дальше, и Анита тоже, как-то неуверенно, но шагает следом. — Ты хотела уйти, просто не знала куда? — спрашивает Вэй Усянь, вскрывая банку с газировкой. Она прикольная. Несильно сладкая, ему нравится. — Ага, — скупо отзывается Анита. Она идет чуть ссутулившись и прячет руки в карманы. Взгляд опущен, шагает медленно, нехотя. Расстроена. От него сейчас не очень хорошо пахнет. Он бегал и вспотел. Лезть к ней слишком близко в принципе плохая идея, они только начинают общаться, а потным так тем более. — Здесь рядом есть два места, где можно позависать… — оборачиваясь, говорит Вэй Усянь, привлекая к себе внимание девушки. — «Зависать»? Тебе сколько лет вообще? Так кто-то еще говорит? — Анита хмыкает, смотрит исподлобья. Ой, посмотрите на меня, я девочка-колючка. Вэй Усянь хочет ей язык в ответ показать. Вместо этого он насмешливо фыркает, улыбается. Пусть колется, ему не жалко. — Ты всегда такая ворчунья или для меня стараешься? — он спрашивает легким тоном. — Даже стараться не приходится, — быстро отвечает Анита. Грубит по привычке. И сама это резко понимает. Замолкает. Взгляд все еще колючий, но как будто виноватый немного. Если бы она хотела с ним ругаться, осталась бы у магазина сидеть. А она не хочет, она просто уже привыкла, вот так. — Так вот, два места есть, — продолжает Вэй Усянь спокойно. — Большая спортивная площадка и культурный центр. Мы сейчас на площадку пойдем, а то от меня пахнет не очень, центр я тебе по дороге покажу. — Ты типа каждый день бегаешь? — почему-то Анита спросила про это. Вэй Усянь ждал от нее других вопросов или шуток. Про то, что парни в принципе всегда воняют. Или чем ей заниматься в одиночестве на площадке. Был даже вариант, что она и сама про эти места уже знает. И все мимо. — Э-э, да, — удивленно отвечает Вэй Усянь. Она что, заметила, как он бегает? Вэй Усянь, конечно, начал делать это мимо ее дома специально. Но не для того, чтобы быть замеченным девушкой. Он хотел быть уверенным, что по вечерам рядом с ее домом тихо. — И не лень? — спрашивает с интересом. — Ну, бывает, — Вэй Усянь дергает плечом. Сказать или нет? А, ладно. — Просто вечером предки так задалбывают, что хочется удрать из дома хоть на своих двоих. Голову проветрить, пар выпустить. Гулять они меня не отпускают, а на пробежку почему-то да. Он своих родителей не очень понимает. Они часто противоречат сами себе, и это ужасно его раздражает. Анита на его объяснение впервые улыбается. Расслабляется немного, перестает ссутулиться. Даже шаг как-то увереннее стал. Неужели он попал в цель? Она такая грустная и потерянная тоже из-за родителей? — Понятно, — она почти ровняется с ним на тротуаре. Идет теперь на полшага позади. Больше девушка пока ничего не говорит. А Вэй Усянь ее не заставляет. Молча они доходят до ячеистого забора, натянутого вдоль железных столбиков. Огороженная территория очень большая, залитая бетоном и закатанная нескользящим покрытием. Здесь разное есть: площадки для баскетбола с кольцами, небольшой теннисный корт, волейбольная площадка, несколько добротных столов для пинг-понга. Тренажеры городские для занятий спортом. Качели. А у дальнего края скейт-парк, вернее, провал в земле, залитый бетоном, с неровным дном и одинокая рампа. Здесь почти всегда были люди. Разных возрастов. Но они были достаточно приветливыми и ненавязчивыми. Вэй Усянь не собирался тащить Аниту играть во что-нибудь. Да и площадки были заняты. Он привел ее покататься на качелях. Все дети уже сидели по домам, а подросткам больше нравилось кучковаться у бетонной ямы. Выбросив банку в урну для жести, Вэй Усянь садится на сиденье качели, упираясь ногами в резиновое покрытие. Анита тоже садится и открывает банку с газировкой. Видимо, специально ждала, только бы с ним не говорить. Да ладно, он и не собирался ее мучить. Он уже столько людей своей болтовней замучил. Сидели качались. Цепи качелей тихо скрипели под весом их задниц. Подошвы обуви шуршали, касаясь резинового покрытия, прибитого пылью. Понемногу темнело. Еще пока несильно, но фонари уже зажгли. Девушка пила газировку. Медленно, вдумчиво. Иногда отводила руку с банкой, чтобы посмотреть на рисунок винограда сбоку и затейливое лого бренда. С площадок доносился шум. Голоса людей, стук мяча, топот. У ямы гомонили подростки. Музыка какая-то невнятная играла. Анита встала первой. Выкинула банку в ту же урну для жести и осталась стоять рядом с качелей. Вэй Усянь воспринял это как знак, что она накаталась. Сейчас быстро стемнеет, дорогу до центра лучше показывать пока все видно. — Пойдем дальше? — вопрос больше риторический, но мало ли. Она кивает. Они выходят через задние ворота площадки, поворачивают направо и идут вдоль дороги до перекрестка. Слева через дорогу видно большое пятиэтажное здание с открытыми лоджиями, которое освещено мягким желтым светом. Здание интересное, неправильной формы и окружено пальмами и густыми высокими кустами. Вэй Усяню оно нравится, потому что даже в жару здесь свежо. — Вот, это оно, — он показывает в сторону здания. — Сейчас уже поздно, центр работает до девяти. Наверное, только библиотека открыта. Они стоят недалеко от перехода, но игнорируют сигнал идти. Нет смысла. Лучше она сама сходит туда, если захочет. — Там есть библиотека? — Анита наконец что-то спрашивает. — Ага. Лучше, чем у нас в школе. Раз, наверное, в десять. Она больше, и там есть интернет, если он тебе вдруг нужен. Еще там есть музыкальный зал с проигрывателями для пластинок, магнитофонами и проигрывателями для дисков. Разные курсы и секции. Все бесплатное, — Вэй Усянь снова дергает плечом. — Классно… — во взгляде девушки появляется что-то похожее на энтузиазм перед приключением. Постояв еще немного, Вэй Усянь идет дальше, ведет их обратно к магазину, у которого они встретились. Анита послушно идет за ним следом. — Ты туда ходишь? — спрашивает тихо. — Ага. В основном, в библиотеку или музыкальный зал, — это два его любимых места в этом центре. В ответ Анита невнятно мычит. Звук напоминает далекое «мгм», привычное его уху. Вэй Усянь уже давно этого «мгм» не слышал. Анита совсем не похожа на Лань Ванцзи, с которым Вэй Усянь учился. Но что-то отдаленно общее в их натуре он чувствует. И ему тоскливо. Хочется обратно в прошлое, которое было для него стабильным и понятным. Настоящее же только рушилось, рассыпаясь руинами. Проводив девушку к ее дому, Вэй Усянь пошел дальше, не оглядываясь на то, как она заходит в дом. Вдруг начнет думать, что он псих и следит за ней. На улице было тихо. Ни криков, ни ругани. Ничего. У него дома тоже было тихо. Отец уже уехал сопровождать господина Цзян на какую-то важную встречу. А мама уснула на диване перед телевизором. Постояв возле нее, Вэй Усянь думал, разбудить ее или нет. Вообще, надо бы. Если она будет так спать, потом у нее будет шея болеть. Она часто на это жалуется. Но если он ее разбудит сейчас, есть риск, что она пристанет к нему с вопросами, почему он так поздно вернулся. Ладно. Если, когда он из душа вернется, она не проснется, он ее разбудит. Не проснулась… Потрепав мать за плечо, осторожно, чтобы не напугать и не получить в нос, Вэй Усянь добился того, чтобы она открыла глаза. — А-Ин? — смотрит на него, щурится, свет от телика слишком яркий. — Что случилось? — Ты уснула на диване, — он объясняет, она недоверчиво хмурится. Осознав, что он прав, мама тяжело вздыхает и трет лицо ладонями, размазывая свой нюдовый макияж. Теперь она немного похожа на панду. — Будешь ужинать или помочь тебе подняться наверх? — спрашивает Вэй Усянь. Он собирается что-нибудь съесть. Неважно, хочет она присоединиться или нет, он все равно пойдет на кухню. Но пока он еще не там. — Не нужно так стараться, — фыркает Вэй Цансэ. А, точно. Он же плохой неблагодарный сын. И если он предлагает как-то помочь или проявляет заботу, значит, пытается вымолить прощение. Больно надо… — Как скажешь, — дернув плечом, Вэй Усянь отходит от дивана, разворачиваясь в сторону кухни. Он не собирается убеждать ее в том, что просто хотел помочь. Какой смысл, если она ему уже не верит сейчас. Быть хорошим в этом доме не имеет смысла, потому что не работает, если ты не делаешь, как хотят взрослые. Он один раз крупно облажался, а они не могут успокоиться до сих пор. Правда… После того как он облажался один раз, Вэй Усянь начал сдавать и дальше. Ведь раз он уже плохой и хорошими поступками поощрения не заслужить, то смысл вообще пытаться. Приготовив макароны с сыром, Вэй Усянь поел прямо из сотейника, помыл его и вернулся в свою комнату. Его убежище выглядело довольно уныло. Предки вытащили всю технику. Вообще всю. У него остался только телефон и плеер с наушниками. Телик, приставка, psp, комп — все унесли и заперли в кабинете отца. Забрали карточки, на которых и так почти не было денег, выдавали наличку лишь иногда, но чаще приходилось стрелять ее, как и сигареты по дому. Он и так небогато жил, а сейчас и вовсе чувствовал себя беднее эмигранта без знания английского. Родители почти ничего ему не оставили. Вэй Усянь, конечно, знает, что воспитание детей это сложный процесс и наказывать за проступки разумно и иногда необходимо, но ему казалось, что его как-то уж слишком жестко наказывали. Как будто он не нос сломал человеку, а убил кого-то. У них теперь что ни разговор — соревнование, кто в чьих словах больше гадости найдет. Гулять нельзя, только школа, секции и пробежка вечером. Деньги давать ему нельзя. Техникой пользоваться не для учебы тоже нельзя. И общаться ни с кем нельзя. В смысле, из диаспоры нельзя, а с прочими смердами господа беседовать позволяют. Из-за этого ему и с родителями общаться не очень хочется. Обидно с ними общаться. Между ними растет пропасть, а эти двое ее старательно копают. Прямо даже роют. Единственной радостью в его жизни остается чтение и музыка. Раньше еще бокс был, но теперь все. Хотя в секцию он по старой памяти захаживает. Ненадолго. Тренер на него головой качает, родителям пока не говорит, пока те сами не спросят. Рано или поздно все равно вскроется правда. Отец приедет следующие полгода оплачивать, тренер ему расскажет. Не может же он деньги взять и молчать. Тем более, что Вэй Усянь ни в каких соревнованиях больше участвовать не будет, это тоже заметят. Что будет, когда родители узнают, он особо старается не думать. И так ясно, поссорятся. Они же его не слушают. А он говорил, что все, раз ему бить можно только простых людей, которых не жалко, и он ради этого на бокс ходил все это время, то больше ходить на него не будет. Услышали ли его? Нет конечно. Тоску разгоняла только Анита. После их прогулки она начала подбираться к нему ближе. Говорила с ним чаще. Учитывая, что он был почти единственным человеком в школе, с кем она за день обменивалась больше чем пятью фразами, их, наверное, можно было назвать друзьями. Сама Анита, наверное, с этим не согласится. Ну и ладно. Он переживет. Может и дальше морозиться, если ей нравится. Вэй Усянь не против. К отмороженным он привык. Забравшись на парапет крыши вечером после занятий, Вэй Усянь сидел и грелся на солнце. Рядом курлыкали голуби, привыкшие к нему, а в пальцах тлела сигарета. Школьники быстро разошлись после последнего урока, остались только участники разных клубов, зубрилы, учителя и наказанные. Вверх они обычно не смотрели. Да и, если его заметят, он успеет удрать с крыши раньше, чем его поймают. Максимум, что ему грозит, это замок на двери на крышу. — Сюда ведь нельзя ходить, — Вэй Усянь чуть не свалился спиной на рубероид с перепугу. Анита смотрела на него вопросительно, стоя при этом на клетке лестничного пролета и держа дверь распахнутой. Это был вопрос? Не похоже, что она сюда пришла, чтобы сдать его. Ха, а он-то думал, что успеет убежать, если его поймают. Ну, не успел. — Ага, — ответил Вэй Усянь, потушил сигарету, пока она не обожгла ему пальцы, и быстро сунул окурок в пачку. Помолчав немного, продолжая сверлить его взглядом, девушка переступила порог, ступая на поверхность крыши. Теперь они, выходит, оба нарушители. Прикольно. — Почему здесь сидишь? — стоя в стороне, спросила Анита. Э-э-э, она имела в виду на крыше или на парапете? Не очень понятно. — Домой идти не хочу, — ответил Вэй Усянь, стараясь долго не думать. А то мало ли что Анита могла подумать. Может, она прибежала предотвратить чужую попытку самоубийства, а он тут так, просто голову проветривает. — А ты можешь «не хотеть» сидя не на краю? — недовольный тон жирно намекал на то, что, похоже, она его правда спасать прибежала. — Да, конечно, — улыбнувшись, Вэй Усянь слез с парапета и сел под ним. — Так нормально? — Лучше, — хмыкнула девушка не то чтобы довольно. — Ты меня с улицы увидела? — вообще, это было единственное место, откуда она могла его увидеть, как тогда он ее не заметил? — Нет, я увидела тень из окна. Что она неправильная. Пошла проверить, а тут ты, — подойдя ближе, Анита тоже села на землю. — Мало ли. — М, на будущее, если я захочу покончить с жизнью, это будет точно не прыжок с крыши школы, — продолжая улыбаться, фыркнул Вэй Усянь. — Есть более щадящие способы. Он думал, она после этих слов назовет его придурком или просто уйдет. А она, взмахнув рукой, как треснула ему по голове, что Вэй Усянь от боли аж крякнул. — Эй, ты чего? — прикрыв голову и откинувшись на бок подальше от дерущейся девушки, воскликнул Вэй Усянь. — Не вздумай! — та на него зло рявкнула. Ого. Ого… Ему даже стало немного страшно. — Хорошо-хорошо. Глупость сморозил, — выставив левую руку перед собой в знак принятия поражения, Вэй Усянь попробовал успокоить девушку. Судя по ее взгляду, помогло, но не очень. Эм… А вообще, чего это она? Ну, ладно, допустим, ей не очень нравилось, когда кто-то спонтанно делится с ней своими суицидальными мыслями. Или есть другая причина? — Не злись, — просит он сам не зная зачем. — Буду злиться, — хмыкнула Анита и зыркнула на него гневно, брови свела на переносице, будто вот сейчас опять ка-а-ак треснет. Страшно-страшно. Аж смешно. Стоило ему начать смеяться, как она подползла ближе и начала лупить его ладонями. Шлепала несильно, больше выпускала раздражение. Но из-за того, что он почти лежал, а она сидела, стоило ей немного потерять бдительность, как он одним тянущим движением повалил ее на рубероид недалеко от себя. — Ну все, хватит меня бить, — попросил Вэй Усянь улыбаясь. — Сказал же, больше не буду. Анита молчала. Лежала в полуметре, шумно дышала и молчала. Вэй Усянь ее решил не трогать. Если злится, пусть остынет немного. А то опять набросится еще. Не дай боги, покусает. А то его уже однажды покусали, больше он не хочет. — Обещай, — первое, что сказала девушка отдышавшись. — Это еще зачем? — возмутился Вэй Усянь. Его тут же снова шлепнули раскрытой ладонью. — Обещай говорю! — Анита привстала и даже руку занесла, чтобы снова его шлепнуть. Ух, злая какая. — Ладно-ладно, — поспешно отозвался Вэй Усянь. — Обещаю ничего с собой не делать. Идет? Пристала же… У нее что, кто-то из близких с собой покончил? Может, и так… Тогда можно понять, зачем она прибежала на крышу просто увидев тень. Даже стыдно немного. — Идет, — руку Анита наконец опустила. — Извини за вопрос, но ты так завелась из-за того, что потеряла кого-то? Иначе я не совсем понимаю… — «мы же вроде не близки» — думал Вэй Усянь. У них есть общие занятия, и один раз Вэй Усянь показывал ей район. Но это же немного. Немного ведь? Точно недостаточно, чтобы бить его на школьной крыше. — Чего? Нет! — громко возмутилась девушка. — Я просто… Заткнись, я пошла отсюда! Она вскочила так быстро и ловко, что Вэй Усянь чуть не свистнул от такой грации. Некогда было расслабляться, а то Анита умчится, а он еще не закончил. Хотя, может, ему не стоило бежать за ней следом. Правда, поздно он об этом подумал, они уже были на пути к пролету второго этажа, пара секунд и уже первый показался. Вэй Усянь выскочил следом за девушкой на улицу. Она так неслась, как будто за ней демон гнался. — Да погоди ты! — он остановился, а она все бежала. Вот глупая! Пнув траву под ногами, Вэй Усянь тяжело вздохнул и пошел в том же направлении, в котором убежала Анита. Хрен поймешь этих девчонок. Сначала поколотила его, потом вообще убежала. Не стоило, значит, спрашивать. Он шел, невольно высматривая впереди тонкий девичий силуэт. Но никого похожего на Аниту впереди не было. — Чего? — раздалось резко за спиной. — А-а! — Вэй Усянь подпрыгнул и дернулся, влетая в забор, мимо которого шел. Анита! Эта дура каким-то образом подкралась к нему со спины! Ну точно она. Стоит теперь, лыбится довольно. Опять напугала. — Я так заикаться начну, — возмутился Вэй Усянь. Придурошная… — Ты кричал что-то вроде «погоди», — язвительно фыркнула Анита. Теперь она шла рядом с ним. Как тогда, когда они гуляли, на полшага позади. — И ты послушалась? — ну, очевидно, что да, раз девушка была здесь. — Я тебе нравлюсь? — вместо ответа на его вопрос спросила Анита. Смотрела она при этом прямо. Лицо скучающее. Он первый раз видел, чтобы кто-то задавал такой вопрос с подобным видом. — В смысле как девушка? — Вэй Усянь почувствовал, что смущается. Ну, он просто подумал о ней и себе, а потом о них. И ему стало как-то не по себе немного. Приятно, но не по себе. Странное волнение какое-то внутри было. Не совсем ему понятное. — Ты тупой? — возмутилась девушка. — Похоже, что да, — со вздохом признал Вэй Усянь. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду и чего от меня хочешь. Она странная. Прикольная. Но у него от нее голова болит. Эта девчонка побила его, накричала, убежала от него, потом подкараулила и теперь спрашивает, нравится ли она ему, а еще тупым назвала. Это слишком. Он запутался. — Я подумала, что нравлюсь тебе, — опять совершенно спокойный тон. Смотрит прямо. Кто вообще так говорит о таких вещах. — Почему ты краснеешь? — Да потому что я смущаюсь! — возмущенно вскрикнул Вэй Усянь на ее глупый вопрос. Чего краснеет? А как не краснеть-то?! — Чего? — она усмехнулась. — Серьезно? Нет, он, бля, прикалывается! Ну естественно, серьезно. Судя по его глубоко закаченным глазам и вздоху, полному страдания, Анита и так все поняла. — Я не думал о тебе как о девушке, — признался Вэй Усянь. — Ну, в смысле ты красивая и все такое, но я больше думал о тебе как о друге. Раз уж они тут на откровенные темы говорят, то вот. Пусть теперь живет с этим. — О, — не похоже, что его ответ задел Аниту. Она была немного удивлена. И, возможно, впечатлена его откровенностью. — Жаль. Услышав это ее «жаль», Вэй Усянь чуть не навернулся на ровном месте и не влетел лицом в стену дома, мимо которого они шли. Да ёбаный ты в рот, ну нельзя же так резко, ну! — Ты опять покраснел, — девушка хихикнула. Она… Она хихикнула. Это первый раз, когда он слышал от нее что-то подобное. Так. Какого черта?! Как они вообще к этому пришли... — В каком смысле «жаль»? — потерянно спросил Вэй Усянь. Он думал о ней как о друге, а она… Эта ушлая девчонка о чем думала? Вэй Усянь начал явственно ощущать, как у него пекло кожу на лице. Или это стыд, или солнце. Ай-йя, он же лицо не помазал кремом, а сегодня жарило с раннего утра! Черт. Если загар возьмется, у него веснушки могут проявиться… — Ну, ты симпатичный. Придурок, правда. Но симпатичный, — девушка пожала плечами. Говорила как о погоде. — Э, ну спасибо, — так он ей типа нравился? Серьезно? А огрызалась она на него почему тогда в школе? Какого хрена? Они оба замолчали. Как-то незаметно Вэй Усянь довел их до здания творческого центра. Отсюда недалеко и до их домов. Но Анита, похоже, не торопилась уходить. Стояла рядом, пока он стоял. Возможно, она ждала, что Вэй Усянь скажет что-то еще, но для него сейчас было слишком много информации. Мозг с трудом обрабатывал такой объем и не спешил принимать новое. — Я разозлилась на тебя, потому что ты мне понравился, а когда ты начал шутить свои идиотские шутки на крыше, я испугалась, — со вздохом, полным усталости от его тормознутости, сказала Анита. — У меня никто из близких не выпиливался. Отец пьет сильно, мать нас бросила. Вот и все. Так она остановилась, чтобы объяснить ему это? Поэтому не убежала домой? — Пиздец, — немного потупив, высказался наконец Вэй Усянь. — Я это про родителей, если что. Сочувствую. — Ага, — она пнула воздух, покрутила носком разношенного конверса по каменной плитке. Что сказать по поводу ее чувств, Вэй Усянь не знал. С одной стороны, она ему нравилась. Но он не понимал это чувство. Анита была прикольной и красивой. Но что это значило и как с этим быть дальше, Вэй Усянь не имел ни малейшего представления. — Хочешь пойти и послушать что-нибудь? — ткнув пальцем в двери центра, спросил Вэй Усянь. Это все, что пришло ему в голову. — Не знаешь, у них есть Iron Maiden? — спросила Анита, разворачиваясь к двери. — Ага, есть. Ты тоже их слушаешь? — он аж вздохнул от облегчения. — Слушаю, конечно, — она несильно ударила его по плечу с видом «ты за кого меня вообще принимаешь?». А действительно, за кого? Анита действительно была прикольной. Если так подумать, даже крутой. Вэй Усяню хотелось с ней общаться. И было приятно, что, оказывается, в каком-то роде это было взаимно. Это, разумеется, не значит, что после этого они сразу стали неразлучными друзьями. Нет конечно. Между ними было достаточно неловкости. Она много его била и кричала на него, часто от смущения или недовольства его глупыми, по ее мнению, шутками. Они друг друга много стебали, дергали друг друга, как неразумные дети, шлялись по району в поисках приключений… И при этом заботились друг о друге как могли. Их объединяла странная общая усталость. От взрослых. От непонимания мира вокруг них. Но у них была музыка, книги, дебильная школа и компания друг друга, в которой можно было поорать. Кто знает, что было бы с ним дальше, если бы не это. Ведь все вокруг неслось вперед быстрее и быстрее.