Из огня да в полымя

— Это так же как и в спорте высоких достижений есть известный принцип: интенсивные тренировки ведут к набору формы и росту параметров, но в какой-то момент происходит выход на пик, после чего эти же самые тренировки нужны для удержания показателей без шанса на значимое улучшение. — Согласен, — Чанёль снимает сандали с сына и вытряхивает из них песок. — Дед всегда сравнивает со спортом влияние и богатство, которые также имеют свои пики. И тогда вертеться приходится, не потому что хочется ещё и ещё, а чтобы не потерять завоёванное ранее. А ну стоять! Ноги марш в ванную мыть! Бэкхён оборачивается на крик и видит, как Чанёль несёт в охапку Тэёна, а Чонин подгоняет за ними своих в сторону ванной. Подобное повторяется не в первый раз. Сначала Чанёль звонит, чтобы получить кое-какие советы, потом приезжает пару раз в гости, потому что «мальчикам весело вместе». Теперь они видятся на регулярной основе. Тэён милый, но он чужой. Бэкхён запрещает себе к нему привязываться. — Как? Получилось поработать? — спрашивает его Чонин, оставляя Чанёля одного в ванной с детьми. Зря, наверное. — Я уснул, — признаётся Бэкхён и закрывает ноутбук, принимая приветственный поцелуй. — Где вы были? — На пляже, — Чонин уходит в спальню, чтобы скинуть потную футболку и взять новую. — Это же далеко! Бэкхён сползает с дивана и потягивается, потому что спина затекает от неудобного положения. Он идёт в детскую за сменной одеждой, а то потом опять будет выгребать из всех щелей песок. Ещё и собаку надо теперь мыть. Моннён лежит уставший в коридоре, когда Бэкхён подходит к нему, чтобы потрепать уши. Он слабо виляет хвостом, радуясь хозяину. — Замучили они тебя. Бэкхён гладит пса по спине и очищает ему глаза от песка и пыли. Тот уже немолод, и выдерживать атаки трёх карапузов для него слишком большая нагрузка. Но выглядит он счастливым. — Пойдём, умоем тебе лапки. Пёс поднимается и ковыляет за ним туда, откуда слышится детский смех. Чонин перехватывает Бэкхёна у цели и сам забирает Моннёна в ванную, отправляя того на кухню. — Решение Перельмана пытаются изучать только узкие специалисты, и для большинства профессиональных математиков оно, боюсь, также будет недоступно без специальной дополнительной подготовки, — объясняет Чонин за ужином. — Тем не менее значение этого открытия может быть сопоставимо по важности с работами Эйнштейна, потому что оно позволяет описать топологические свойства нашей Вселенной. Однако, пока не найдётся какой-нибудь популяризатор, который медиализирует гипотезу Пуанкаре понятно для широкой аудитории, вроде «наша Вселенная точно не может быть гигантским четырёхмерным бубликом», пока Гриша не прервёт своего угрюмого отшельничества и не будет тусоваться на публике, делая забавные фото, его шансы стать гением вне узкого круга «тех, кто в курсе» крайне мала. Чанёль понятливо кивает, уплетая тушёную картошку, а Бэкхён лишь хмыкает, зная, что из всего монолога тот понимает только часть про бублик. Это даже забавно, что Чанёлю так нравится проводить время с Чонином. Бэкхён уже хочет это прокомментировать, но лишь забавно ойкает. — Опять пинается? Чонин кладёт руку на большой живот, но это не помогает: малыш всегда усиленно начинает массировать желудок, как только туда попадает еда. Бэкхён пытается поменять положение, но это только ухудшает ситуацию. — Да что ж за день-то сегодня такой! — жалуется он, вставая со стула, чтобы отнести грязную тарелку в раковину. — Сегодня день друга, день консервирования, день бумажных салфеток, день гармоничного пения, день клоуна, день домашнего пирога, день инкассатора, день работника техподдержки и день Всемирной паутины, — вспоминает Чанёль, прочитанные с утра новости. — Нужно кинуть в нейрочат, чтобы тот по названию праздников сгенерировал портрет типового празднующего сегодня все эти дни, — предлагает Чонин. — Просмотры гарантируются. Вы просто представьте себе это чудище: друг-инкассатор, увлекающийся выпечкой и подрабатывающий клоуном в техподдержке. И иногда поющий! Бэкхён хохочет, но потом сразу икает, матеря всё на свете. Чонин хихикает и протягивает ему стакан воды. — Мы, наверное, поедем, — Чанёль проверяет время и зовёт Тэёна, но тот предсказуемо его игнорирует. — Почему ты всегда дорогу планируешь, на ночь глядя? — спрашивает Бэкхён. — Три с лишним часа до Сеула! Перестань мучить ребёнка: он у тебя всё время в машине проводит. — Сехун расстроится, если мы не вернёмся, — Чанёль делает печальное лицо, а Чонин качает головой, уже зная, чего тот добивается. — Правда, что ли?! — Нет. Бэкхён вздыхает и смотрит на виноватого Чанёля, потом переводит взгляд на Чонина, но тот только пожимает плечами, показывая «решай сам». — Ладно, оставайтесь, — машет он на них рукой и уходит пытаться загнать детей спать. С утра Бэкхён Чонина в постели не обнаруживает. Он вылезает из спальни, выходит в гостиную и там на диване видит два храпящих тела. Бэкхён идёт открыть окно, чтобы выветрить запах перегара, до того как вылезут дети. Он подходит к Чонину и пинает его в лодыжку. Тот вскидывает голову, но тут же роняет её обратно, ноя от боли. — Я его победил, — радостно докладывает Чонин, когда лезет к Бэкхёну в ванной. — Каким образом? Выпил больше, чем он? Бэкхён смотрит на отражение Чонина в зеркале. Тот выглядит опухшим, но вполне себе бодрым, что нельзя сказать о Чанёле. Чонин хитро улыбается и шепчет одними губами: «Да-а-а». — Увидимся через неделю? — спрашивает его Чанёль, когда за ними приезжает такси, и усаживает Тэёна в детское кресло. — Машину я заберу в следующий раз. — Я не буду воспитывать твоего сына, — говорит твёрдо Бэкхён, надеясь, что Тэён его не услышит. — Я люблю Чонина. Я правда люблю только Чонина и очень хочу быть с ним. И мне жаль, что ты так и не смог наладить отношения с Сехуном. — А как же Тэён? — спрашивает поникшим голосом Чанёль. — Он же очень любит тебя… — При чём здесь он? Дело не в ребёнке и не в том, что Чанёль очень навязчив. Их отношения опять заходят в тупик, потому что Чанёль всё ещё надеется. Сейчас Бэкхён в том положении, когда к нему сложно подкатывать. А потом? Как долго это всё будет продолжаться и во что выльется? — Я не хочу, чтобы ты снова к нам приезжал. Бэкхён — лишь крохотный эпизод в жизни Тэёна: через пару лет он его даже не вспомнит. А вот Чанёль, словно мазохист, теребит едва зажившие раны, живя по старому сценарию, стоит только Бэкхёну его пожалеть. Они же так легко находят общий язык! Как родственные души, только быть вместе им не суждено. — Я не знаю, что мне делать, — признаётся Бэкхён. — Я тебе ничем не помогу, — Чонин вытаскивает детские носки из сушилки и пытается найти парные. — Он же сам тебя бросил. — У него были на это причины. Чонин вздыхает и смотрит на Бэкхёна, вертящего в руках телефон. У этого диалога тоже есть своя периодичность. — Чанёль-хён мне нравится. С ним весело, но это странно дружить с бывшим моего мужа. Я не хочу прийти однажды домой и застать то, как он прижимает тебя к стенке. Бэкхён качает головой и думает, что от Чанёля можно ожидать чего угодно, но он никогда ничего не станет делать без согласия на то самого Бэкхёна. Будет пытаться манипулировать, постоянно маячить перед глазами, как сейчас, а также притворяться, что ему всё равно: настолько всё равно, что он ещё долго будет звонить и рассказать, как Бэкхён ему неинтересен. И будет страдать всё это время, чему Бэкхён совсем не рад. Он перечитывает последнее сообщение от Чанёля и вздыхает в очередной раз. «Пожалуйста, Бэкхён! Не вычëркивай меня из своей жизни. Снова». — Было бы лучше, если бы ты перестал c ним видеться раз и навсегда, — говорит наконец-то Чонин и подходит поцеловать в макушку. — Не переживай слишком сильно. Бэкхён тоже так думает, однако решение не кажется ему настолько лёгким. Не будет ли это очередным бегством от проблемы? — Я не против, чтобы наши дети общались. Но проблема в тебе, — говорит Чанёлю Бэкхён, когда звонит ему на следующий день. — Ты можешь находиться здесь только под присмотром Чонина. Общаться ты будешь только с Чонином. И ездить только к Чонину. — Я на всё согласен!