Меня не будет рядом.

— Я… Я закончил. Я медленно повернулся в его сторону и зашагал к нему, закрывая за собой дверь балкона. Он сидел на диване. Очевидно, ведь этот мешок даже не мог встать с дивана, настолько в его разуме помутнело от алкоголя. Почему он так много выпил, я все еще не понял, но для себя взял на заметку… Я имею дело с очень травмированным человеком. Для меня, ребенка из детского дома, подобная жестокость, любовь к выгоде, хитрость и наглость, легкое отношение к жизни было нормой. Я не помню свою мать, но я и не горел желанием её вспоминать, искать. Для меня она та, кто бросила меня. Ранние половые контакты, нескончаемое чувство одиночества и неполноценности… Все лишь скатилось к тому, что я принял это. Я смирился и отыгрался на других, поступая также, как поступали со мной. Верно…? Все что мне нужно, это выжить, насладиться тем, чем я могу… Или я просто пытаюсь избегать реальности? Я эгоист. Конечно… Если не я буду любить себя, никто меня не полюбит. И лишь градусы спиртных и никотин после страстного секса помогали мне забывать, кто я на самом деле. На мгновение, я мог наслаждаться чем-то наравне с другими и просто не думать. Когда я думал, я осознавал, как же я бываю ужасен или жалок. Хуже всего осознание того, что понимая всю суть своей нынешней природы, я не планирую ничего менять в ней; не собираюсь бороться с паразитами, высвобождая больше места для флоры и фауны, гармонии в конце-концов. Самосуд… Почему я хотел взять его силой…? Я хотел взять силой, ведь он мужчина. Он не забеременеет, не доставит проблем и не пожалуется в полицию, ведь это позор для мужчины — прийти по такому запросу. Он красивый, его голос бархатный, его фигура красивая. Оболочка полностью удовлетворяет мои лукистские потребности. Что в нём такого зацепило меня, кроме внешности? Одиночество. Он такой же, как и я. Будучи ребенком из детского дома, я прекрасно различал одиноких людей, лишь смотря им в глаза. Увидев его впервые, я пристально смотрел ему в глаза и не мог сдержать своей улыбки, полной иронии. В них отсутствует тот блеск, который есть в глазах людей, что росли в семье, полной счастья и гармонии, где все хорошо. Я видел в его глазах вечную скорбь и это одиночество заставило меня поверить в то, что он действительно сможет помочь мне, понять меня; поддаться моей мимолётной "любви" и растаять в моих объятиях. Я бы мог пригреть его своим огнём, но правда ли это огонь?… За всю свою жизнь, я не видел человека такого же одинокого как я. Увидев в коридоре, как ему было плохо, я поначалу посчитал это чем-то жалким. В среде где я рос, эмоции — это самое тупое, на что ты мог полагаться. Слезы уступают кулакам. По крайней мере, я так думал, пока его слова, засоленные слезами не остановили меня. Полагаю… Мне нет оправдания. Все что я могу сейчас сделать, обеспечить ему комфорт. Я не хочу чтобы он снова истерил. Я подошел к нему, и уже заметил как его оголённое тело напряглось. Я вздохнул. Я попытался выдавить из себя ласковый голос. Получился какой-то усталый голос на выдохе, который больше смахивал на раздражение. — Все в порядке, все хорошо. Я просто возьму твою одежду и… — я быстро и аккуратно взял кучку из одежды. — положу в стиральную машину, ладно? Парень явно расслабился и кивнул. Я быстро закинул все в стиральную машину, высыпав на одежду большое количество стирального порошка. Честно, я даже не был уверен, сможет ли средство побороть этот едкий запах. Но это не так важно. Вернувшись в зал, я открыл один из настенных шкафов, откуда достал постельное белье и одеяло. — Встань с дивана, я застелю тебе постель на диване. Эзоп оперевшись одной рукой об ручку дивана, медленно встал, слегка покачиваясь. Хоть он и был пьян, главное не буянил, когда был спокоен. Он встал рядом с диваном и сонно опустил голову, уже засыпая в стоячем положении. Я понял, что мне лучше сделать свою задачу побыстрее. Я небрежно, но как можно быстрее застелил постельное белье и положил с двух краёв подушку и плед. — Ложись, кровать готова. Я сел на кресло рядом с диваном, наблюдая за тем, как размякшее тело Эзопа плюхнулось животом вниз на "кровать" с громким скрипом дерева. — Эй! Полегче! Ты думаешь у меня есть деньги платить за сломанный КОЖАНЫЙ диван?! — Нортон… — парень повернулся и лег на спину, сонно закрывая глаза, но явно не планируя засыпать. — А? Что тебе? — Зачем… — Что зачем? — Зачем ты так старательно пытался раздеть меня…? — Сказать прямо? Я хотел повеселиться с тобой, но это не круто, когда веселье нельзя разделить. Вот я и перехотел. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду под весельем? — Да… Понимаю… Так я и думал… Но почему ты… До конца не хотел отпускать… Мои руки?… — Я боялся. — Что?… Чего ты мог бояться?… — Я сказал причину ранее. Я хотел взять тебя силой, но в последний момент перехотел. — Ох… Боже… — Бог тебе не поможет, Эзоп. — Слушай… ты ведь и видишь меня в первый раз…. Почему внезапно такой интерес ко мне…? — К тебе?! Пхах! К твоему телу.* — Звучишь жутко… Ты буквально… Насильник… — Нет, Эз. Я не насильник, это ты исключение. Обычно люди, под действием алкоголя, быстро соглашаются. Ведь я объективно красив, сексуален. Да и посуди сам, мы в баре, ночью, только вдвоем. Обычно все эти факторы становятся причиной секса по иллюзорному обоюдному согласию. Я хитрый, но в твоем случае, да, я насильник. — Почему…? Зачем…? — Я… не знаю. Наверное потому что я и вправду хотел увидеть тебя "счастливым"… — Нортон… Обними меня. — Что? Что за щенячьи нежности? Ты должен избегать меня, боятся меня и злиться, ведь я пытался тебя изнасиловать. Ты идиот? Или ты сумасбродный? — Успокой меня… — Черт с тобой, так уж и быть. Будто я имею что-то против. Я не понимаю этого придурка. Как он мог после того как пнул, в попытке оттолкнуть, просить обнять его? Он кто? Ребёнок? Что за бредятина творится?… Я лишь молча присел рядом с ним, наклонился и поднял его тело, прижимая к себе. От него пахло мятным шампунем и дезодорантом. Его тело ощущается хрупким, по сравнению с моим, более окрепшим в ходе вечных драк. Я медленно проводил рукой по его спине, чувствуя, как его руки также робко обнимали меня снизу. Я все же не смог сдержаться и поцеловал шею. Ответ я получил сразу же. Он дернулся и со сжатой рукой ударил мою спину, от чего я захрипел и закашлял. — Ыгх! Извиняй. Больше не буду, — мягко улыбнувшись, чувствуя, как меня преодолела ласка и нежность по отношению в нему. Тон моего хриплого голоса слегка потеплел. Все же, я не хотел чтобы он снова пугался меня… Видимо, объятия смогли растопить и моё сердце. Мы очень долго обнимались. Его руки обессилено начали опускаться, расковывая цепь объятий. Он уснул. Он спокойно уснул и я был рад. Почему же я рад? Потому что он не боялся меня. Удивительно… я очень осторожно уложил его. Он вызвал у меня чувство умиления, заснув в моих объятиях. Прежде чем накрыть худое тело пледом, я беру в руки его запястья и целуя каждое. Прости меня, мой дорогой. Я влюбился в тебя. Смогу ли я полюбить тебя? Как долго языки моего холодного, синего пламени будут теплеть, приобретая цвет палящего солнца? Или как быстро они потухнут? Это ведь не редкость: Влюбиться, толком не зная человека, и остыть, причем в самый неожиданный момент. Я просто хочу наслаждаться эмоциями и проживать их, пока они во мне есть. Я хочу любить тебя… Я ушел к себе и также лег спать.