Бессмысленно

Анри шла по коридору, утирая маленькими кулачками жгучие слёзы, и тихо всхлипывала. Тушь размазалась по щекам, отчего на них остались некрасивые тёмные разводы, однако её это совсем не волновало. Всё, чего ей хотелось, — это просто спрятаться где-нибудь, где её никто не найдёт. Хотелось побыть одной, подальше от идиоток одноклассниц, из-за которых она сейчас и плакала, от безразличных учителей, вообще от всех. Собственно, по этой причине она и шла в туалет. Сейчас шёл урок, и потому там, как она думала, должно быть пусто. По крайней мере, она на это надеялась. Потому что видеть ей не хотелось никого. Когда же она наконец подошла к нужной двери, то ненадолго остановилась. На долю секунды ей показалось, будто она услышала какие-то странные звуки, доносившиеся из туалета. Вздрогнув и чуть нахмурившись, она полностью обратилась в слух. Однако больше ничего подозрительного она не уловила. Подумав, что ей просто послышалось, она тихонько отворила дверь и шагнула внутрь. И тут же замерла на пороге, широко распахнув глаза от удивления. Там находился Чарльз. Он стоял возле стены, держа в руках мокрую грязную тряпку, и упорно оттирал какую-то надпись. Его перчатки уже полностью пропитались грязной водой, однако он совершенно не обращал на это внимание. Только продолжал тереть-тереть-тереть, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. Он был настолько увлечён своим занятием, что даже не заметил, как зашла Анри. Впрочем, она сама тоже не спешила привлекать к себе внимание. Она настолько удивилась увидеть его здесь, да ещё и пытающегося оттереть очередную похабную надпись, очевидно адресованную ей, что потеряла дар речи. Она просто стояла, словно пригвождённая к полу, ошарашенно глядя на него, и не решалась издать ни звука. В голове роилось множество мыслей. Они путались, комкались в беспорядочный клубок, однако из всего этого балагана отчётливо выделялась только одна. Зачем? Именно этим вопросом в первую очередь задалась Анри, когда шок немного её отпустил. Она прекрасно понимала, что смывать надпись бессмысленно: в конце концов, завтра, если уже не на следующей перемене, на её месте появилась бы новая. Так всегда бывало. Чарльз, она не сомневалась, тоже прекрасно об этом знал. Но всё равно почему-то продолжал заниматься этим бессмысленным делом. Всё равно из раза в раз продолжал их стирать, даже несмотря на то, что сам чувствовал себя плохо после длительного контакта с грязью. И вот этого Анри уже понять не могла. В чём причина? Какой смысл? Зачем так стараться, если всё равно завтра всё будет по-прежнему? Эти и другие вопросы мучили её, однако спрашивать она пока не решалась. Только продолжала безмолвно наблюдать, всё так же стоя на пороге. А Чарльз всё не оставлял попыток избавиться от злосчастной похабщины на стене. Он отчаянно тёр и тёр, тёр и тёр, тёр и тёр. Его руки уже мелко подрагивали, губы были искусаны до крови, однако он, казалось, всего этого не замечал. Единственное, что его сейчас волновало, — это надпись, от которой он был решительно намерен избавиться. Только вот чем дольше он пытался, тем хуже ему становилось. Анри ни на секунду не сомневалась, что грязная вода уже впиталась в кожу ладоней. Да и перчатки его промокли насквозь, а это тоже нехорошо. Особенно для него, до трясучки ненавидящего грязь Чарльза Эйлера. Поэтому, наконец набравшись смелости, Анри всё-таки решила его остановить. Потому что ей надоело наблюдать за тем, как он методично доводил себя до очередной панической атаки. — Прекрати заниматься глупостями, Эйлер, — нарочито громко сказала она, направившись в его сторону. Тёмные разводы от туши она попутно стирала рукавами рубашки, совершенно не заботясь о том, что они испачкаются. Чарльз, услышав её голос, вздрогнул от неожиданности и медленно обернулся. Сначала на его лице отразилось удивление, однако потом оно сменилось растерянностью. Руки задрожали ещё больше, губы слегка приоткрылись. Сейчас он выглядел как нашкодивший ребёнок, которого застукали с поличным и которому теперь стыдно, и у Анри это вызвало непроизвольную улыбку. — Я… Я п-просто… — попытался было оправдаться он, однако она его перебила. — Ой, да не оправдывайся ты, — сказала она и махнула рукой, после чего остановилась рядом с ним. Теперь, когда она подошла к нему достаточно близко, ей удалось разглядеть надпись «Уорхол — шлюха», которую он так упорно оттирал. На душе сделалось паршиво, как только она её прочла, однако она быстро взяла себя в руки. — Не надо, всё равно завтра они напишут новую, — сказала она и мягко, но настойчиво отобрала у него тряпку, после чего бросила её в ведро с грязной водой. — Но ведь… — он вновь прикусил и без того истерзанную губу и бросил короткий взгляд на стену. — Не надо, — уже с нажимом повторила она. Чарльз молча опустил взгляд на дрожащие руки. Больше он ничего не говорил, только смотрел на перчатки, полностью пропитавшиеся грязной водой. Анри чувствовала, что он уже близок к панической атаке, и потому решила успокоить его, а потом уже обработать ладони антисептиком. Осторожно стянув с его рук перчатки, она бросила их в ближайшую раковину, а затем обхватила его ладони своими. Он вздрогнул, но отстраняться не стал. Напротив, лишь крепче вцепился в неё трясущимися пальцами. Она слегка улыбнулась ему, заглянула прямо в глаза, ласково погладила. Успокаивающе, мягко, так, как умела только она одна. И это действительно помогало: постепенно Чарльз расслаблялся. Дрожь медленно, но верно отступала, взгляд становился более осознанным и спокойным. Когда же он окончательно успокоился, Анри с облегчением выдохнула и отпустила его. Но лишь для того, чтобы достать из сумки антисептик. К счастью, найти его не составило большого труда: Чарльз всегда носил его во внутреннем кармашке сумки, чтобы точно не потерять. Достав искомый предмет вместе с ваткой, она открутила колпачок и вылила на неё немного, после чего принялась обрабатывать ладони. Чарльз по-прежнему ничего не говорил, только молча наблюдал за ней. — …Спасибо… — спустя недолгую паузу наконец негромко поблагодарил он. Анри сперва вздрогнула, не ожидавшая подобного, но после слегка улыбнулась и коротко кивнула. — Ага, нет проблем. Он помолчал ещё немного, а после вдруг добавил: — Знаешь, не обращай внимания на эти надписи. Те, кто их пишут, просто придурки и не знают тебя. — Я это и без тебя прекрасно знаю, дурак, — она хмыкнула и отвела взгляд. Эта тема была ей неприятна, и потому она не хотела продолжать разговор. — Но я ведь вижу, как ты каждый раз из-за них расстраиваешься… — И всё равно это не повод доводить себя каждый раз до панической атаки, — она тяжело вздохнула. После, закончив обрабатывать его руки, она убрала антисептик вместе с ваткой обратно в сумку. — Когда вернёмся в класс, я дам тебе свои перчатки. Они, конечно, не резиновые, но ничего, до конца дня походишь в них. А там и твои, может, высохнут, — сказала она, желая таким образом сменить вектор их диалога. — Угу. Спасибо ещё раз, Анри, — вновь поблагодарил её Чарльз, и его губы впервые за весь день тронула лёгкая улыбка. Анри снова кивнула. Про себя она подумала, что теперь тоже будет носить с собой антисептик в школу. Так, на всякий случай.