Белая линия

      Он не мог понять, что чувствовал. Чувствовал, или это были фантомные эмоции. Он хотел рассказать кому-нибудь о случившемся и молчать так долго, чтоб уши закладывало от этого вакуума. Не просто от ощущения пустоты, а от реального отсутствия звуков. Иногда он злился, ломал что-нибудь, радовался тому, что злится, но потом винил себя за такую несдержанность. Он не хотел, просто это не поддавалось контролю. Вообще ничего после ее смерти не поддавалось контролю. Абрам только написал последние экзамены, лето только началось, он уже почти полгода как отпраздновал свое восемнадцатилетие и уже почти две недели не знает, что ему делать теперь.       Крыша чемодана закрылась с легкостью, как по маслу. Вещей было немного, большую часть он сжег в прошлый приступ злости. Зато осталось самое важное, переезжать налегке всегда проще.       Он написал дяде (чисто из вежливости) что уезжает, оставляет их дом на него и больше сюда не вернется. Ему было все равно, Абрам больше не мог находится в этих стенах, он даже не мог убрать ее вещи. Справедливо сказать, у Мэри их было немного. Привычка из прошлого, чем меньше тебя попадается на глаза, тем целее будешь, хотя и это не особо помогало. В то утро перед происшествием она не успела убрать свежее платье в шкаф, а оно так и осталось лежать на кровати. Две гребанные недели. Он хотел его сжечь вместе со своими вещами, там им и место, но дверь в комнату была открыта, и он просто не мог. Там все лежало на своих местах, ее не было, а вещи смотрелись идеально нетронутыми. Как будто насмехались. Он простоял там около десяти минут, просто пялился на эти дурацкие шмотки и ничего не мог. Даже дышать. Хотя это точно было не так иначе он бы не возвращался через час из магазина с тремя пакетами краски и пустыми карманами. Эти деньги Мэри дала ему в тот день. Сказала, что обед не успеет сделать и чтоб он купил что-нибудь по дороге домой. Абрам возвращался с репетиции церемонии, дипломы уже вручили, но официальную часть никто не отменит. Ну он тогда так думал. Репетиция закончилась на час раньше, потому что в один момент все телефоны разорвались от уведомлений. Теракт в центре города. Какой ужас. Гребанный пиздец, хотя тогда его не особо задело. Ну да, дерьмо случается.       Он никогда не включал звук, тоже привычка. Тишина не выдаст, но тогда этот звон уведомлений плотно влез к нему в голову. Он больше не будет их включать вообще никогда. Туда их. Краситься оказалось легче, чем он себе представлял и через сорок минут он стал ярким шатеном, непривычно, зато никакого гребанного рыжего. Дышалось чуть легче. Отлично, нахуй все это. Она говорила, что стоять на месте удел слабых, из бей или беги всегда выбирай беги, они не смогут достать тебя если не смогут догнать.       Ха, теперь попробуй его поймать. Ну да, он выбрал бежать. И побежит в Пальметто. Все равно Абрам успел подать документы только в один университет.       Телефон стоял на зарядке, его следовало бы забрать. И документы. И ключи, будь они прокляты, их он бы не оставил никому. Стюарт сам разберется, Абрама не ебало как он попадет в квартиру, они не общались, даже не виделись ни разу, даже когда его конченного папашу посадили. Они остались одни. Считай вообще никому не нужные, зато без удушающей руки тираноподобного мудака на шее. Всяко лучше.       Он сложил мелочь в рюкзак, стащил чемодан с дивана и вынес все в коридор. В последний раз окинул взглядом гостиную и, так и не сумев войти в ее комнату, захлопнул входную дверь. Ключи повернулись в замке. Дважды. И утонули в самом глубоком кармане его сумки.

Туда их.