Реальные пацаны

В читальном зале библиотеки как всегда тихо, после уроков так особенно, ведь никто не желал тратить свое время в пыльной комнате, набитой забытыми книгами и убогими компьютерами, которые едва ли выдерживали процедуру ввода пароля с листочка. Рыжеволосый парень сидел за большим столом в середине комнаты, переключая песни на плеере в перерывах между перелистыванием страниц в сборнике по иностранному языку, изредка делая пометки карандашом на страницах. Напротив опускается высокая темная фигура, привлекая к себе внимание и заставляя нехотя вытянуть один наушник. Пришел, как и договаривались. — Разговорчик есть, — Джехен постукивает пальцами по парте, сохраняя нейтральное выражение лица. Парень ставит песню на паузу, опуская книгу на стол. — Че, опять в чужие штаны залезть хочешь? — рыжий хмыкает, смотря насмешливо и отчасти презрительно. — Будто ты ничего с этого не имеешь, — закатил глаза, негромко цокнув, — Ну, спешу поздравить, это все еще твои одноклассники, Янян. — Как же они тебе насолили, у-у, — парень подпирает щеку рукой, вздыхая. — они, кажется, поссорились еще неделю назад или около того. Выбери себе другую цель. — А ты, смотрю, и сам неплохо справляешься. Интересно за людьми следить, м? — приподнял брови, но новость Яняна совершенно не радовала. — Будто есть что-то поинтереснее, — закатывает глаза. — Давай уже конкретнее, что тебе надо. — Да че угодно, сам говорил что у них там не все чисто, — разглядывает полку незаинтересованно. — И ты мне веришь. Чел, я буквально придумываю истории, — Янян качает головой, думая, что общается с полным идиотом. — мне будет сложнее что-то сделать, пока они в ссоре. Так что в твоих интересах убедить меня. — А мне-то какая разница, придумал ты это или нет? Если основания есть, значит и новый слушок схлопочешь, — Джехен повернулся к тому, снова недовольно качнув головой, — Просто скажи, сколько за это хочешь. — Хмх, — тот фыркает и отворачивается, задумываясь на некоторое время, а после снисходительно улыбается. — А сколько ты готов дать? — Ну, в рамках разумного. Если задерешь цену - откажусь, — скрестил руки на груди, проницательно глядя на собеседника.

***

Сонхва взглянул на время в телефоне, подходя к подъезду. Мама сегодня опять работала в ночь и наверняка уже ушла, поэтому все домашние дела вновь были на плечах Пака. Не то что бы он возмущался, он даже любил хозяйничать по дому и помогать сестрам, но времени на отдых иногда совсем не оставалось. — Я дома, — Пак закрывает дверь на замок, оборачиваясь и замечая пару обуви в прихожей, явно не принадлежащую никому из семьи. Еще и стояла не на коврике, а рядом с ним, пачкая плитку. Кончики пальцев резко похолодели. Сонхва хотелось развернуться и уйти, но было поздно. Одна из сестер, младшая, уже выбежала навстречу, чтобы обнять, как она всегда и делала. — Хва, смотри какие сережки нам Хонджун подарил! — оттянула ладошкой крупную серьгу, что уже висела в ухе, — и еще браслетики! — вытянула запястье, демонстрируя маленькие по обхвату украшения из цепочек. Сонхва приобнял девочку одной рукой за плечо, натянув совсем неубедительную улыбку на лицо. Эту самую серьгу Пак видел не в первый раз и прекрасно помнил. Полный провал. — Здорово, — Пак погладил каштановые волосы, перед тем как сестренка отдалилась и радостно побежала обратно на кухню. Хонджун, казалось, специально не выходил в коридор, дожидаясь, пока Пак сам придет. Старшая что-то увлеченно ему рассказывала, даже не заметив прихода Сонхва. Деваться, кажется, было некуда. Пак переставил чужую обувь на коврик, прежде чем отнести свою сумку в спальню. Настолько он старался выглядеть спокойным, что даже пошел мыть руки, прежде чем наконец заявиться на кухню. При сестрах не хотелось устраивать сцену, но вопрос «какого хрена» отчетливо прослеживался на лице старшего. Хонджун насмешливо оглядел того и вздохнул, продолжая общаться с девочками. Как будто ничего необычного в этом нет. Конечно, сестры Сонхва знали Кима давно и при этом очень любили. Тот часто делал девочкам подарки, на что Пак вечно недовольно фыркал, но в глубине души его это грело. А эти подарки казались чистой насмешкой, лишь бы в лишний раз уколоть, да побольнее. — Вы ели? — обращаясь к сестрам, Сонхва открывает холодильник, чтобы достать и разогреть еду, заранее зная, что девочки редко находили желание поесть что-то нормальное, дожидаясь брата или маму. — Да, нас Хонджун покормил, — старшая устроила руки на столе, пока сидела рядом с Кимом и поправила волосы, демонстрируя еще один комплект сережек. — Уроки он вам тоже сделал? Мне проверить? — Сонхва с неожиданно громким стуком ставит кастрюлю с супом на столешницу, оборачиваясь на младших. — А нам ничего не задали, — протянула, чуть надув губы. — А еще, у меня пятерка, кстати… — А я потом сделаю, — младшая тоже встряла, округляя глаза в щенячьи. Сонхва мысленно бьет этой кастрюлей с супом себя по голове, а после и сидящего с довольной ухмылкой Хонджуна. Ничего не ответив, Хва берет с кухни тряпку и уходит в прихожую. — Хотите поиграть? — Ким достает свой телефон и укладывает на стол в полное распоряжение девочек, слыша на это радостные визги, а затем, погладив их по волосам, уходит следом за Сонхва, который в прихожей плитку оттирал. Парень облокотился на стену и скрестил руки на груди, молча, но с ухмылкой наблюдая за Паком. — Зачем ты пришел? И я просил тебя не баловать их так часто, — Сонхва поднимается, складывая испачканную тряпку вдвое, чтобы не замарать руки. — Кроме меня некому, — усмехнулся, — пришел навестить их, — явно врет, но при этом с довольной рожей. — Ясно, — Пак проглатывает все свои возмущения насчет первой фразы, догадываясь, что это была лишь очередная провокация. Обойдя Хонджуна, Сонхва направился в ванную, намереваясь оставить тряпку там. — Ну, может, не только их, — рассматривает свои черные ногти, пока Пак ходит туда-сюда, не имея возможности ударить Хонджуна, что очень хотелось сделать. Заслужил за все хорошее. Пак ничего не ответил, решая игнорировать чужие слова. Он попросту не знал, как себя вести: с одной стороны, он был обижен на Хонджуна и искренне не хотел его видеть, тем более у себя дома, но с другой - он также сильно успел соскучиться. Как же Ким бесит. Прикрыв дверь на кухню, чтобы сестры спокойно сидели и общались между собой, Сонхва снова повернулся к Хонджуну. — Что тебе нужно? — Узнать, какого хуя ты кинул меня, — тот моргает, сохраняя легкую ухмылку на лице. Лицо Сонхва, кажется, застыло в одной эмоции сплошного непонимания. Хонджун спрашивал это на полном серьезе? Или снова шутил? — Тебя парализовало или че? — спустя недолгое молчание, Ким снова заговорил. Он был, кажется, зол. — Я просто не понимаю, это опять твои попытки пошутить, или ты реально не понимаешь очевидных вещей, — Пак фыркнул, отходя от кухни подальше, чтобы дети уши не грели. — Объясни тупому, — с издевкой рыкнул, пристально следя глазами за каждым движением Сонхва. — Чтобы ты снова выставил меня идиотом? — оглядывается на того, останавливаясь около двери в свою спальню. Хонджун отталкивается от стены и проходит за ним. Он бесцеремонно толкает старшего в спальню, тут же запирая за собой дверь. — Блять, ответь на вопрос. — Я тебе тогда сказал, что у меня не было настроения. Чем тебя не устраивает ответ? Или ты уже решил, что я должен под тебя стелиться при первой возможности? — Сонхва остановился напротив Кима, едва ли не скалясь от раздражения. — Ты ушел не из-за этого, — Хонджун начинал закипать с каждым словом, которое Пак произносил. — Какая тебе разница? — морщится, смотря на того отчасти презрительно. Ну, пытался. — Мне? О да, действительно, — еле держался, как бы не применить силу со злости. А Хонджун часто с психу устраивал дебош. Сонхва фыркнул и отвернулся, отходя от Хонджуна. Этот разговор, кажется, ни к чему и не приведет, только нервы зря тратить будут. — Говори, — Ким схватил с силой того за руку в районе плеча, дернув к себе, а зубы уже чуть ли не стучали. — Что тебе сказать? Что я себя чувствую использованным, или что? — Сонхва оборачивается, но не смотрит на Хонджуна, тупя взгляд в пол. — Я уже понял, что у нас разные цели. И я, блять, пытался поговорить, но ты как всегда перевел тему и выставил меня идиотом. Поэтому я не хочу больше ничего обсуждать. Отвали, — Пак дернул плечом. — Использованным? Ты, идиот, продинамил меня когда я пытался поговорить с тобой об этом в первый раз, — толкнул того в грудь и сжал губы в тонкую линию, — И что ты ожидал услышать от меня после этого? — Да потому что я сам в себе запутался. Как я должен себя вести, если ты сам делаешь вид, что все это ничего не значит? — отступил на шаг, все еще смотря в пол. — Я не понимаю, чего ты добиваешься. Ты сам сказал, что мои слова не имеют смысла. — А они имеют? После «друзья могут таким заниматься, в этом ничего такого» когда я хотел узнать твое мнение? — скрестил руки на груди, чуть поумерив пыл. — Ты же не хочешь ничего большего, кроме дружбы. И я пытался удержать всё это.. — Сонхва неопределенно взмахнул руками, не зная, как объясниться. — Что ты пытался удержать? — вскинул бровями, подходя чуть ли не вплотную к Сонхва. — Отношения на стадии дружбы, — вздохнул, игнорируя чужие попытки встретиться взглядами. — Я не понимаю, что творится в твоей голове! Ты постоянно.. постоянно делаешь противоречивые вещи! — Сонхва со вздохом зарылся пальцами в свои волосы. Пак совершенно зря, судя по всему, пытался залезть в чужую голову. Этим он ничего не добился, еще и умудрился что-то упустить. — Какие, блять? — подошел еще ближе, уже чуть ли не вжимая Сонхва в стену. — Сначала относишься ко мне, как к вещи, а потом становишься нормальным и принимаешь мою заботу, а потом.. снова все заново, — Хва уперся лопатками в стену, мотнув головой. — Отношусь как к вещи? — замер, уставившись на Пака с усмешкой. — Че за хуйню ты несешь? — Ну конечно. Тебе-то все другим кажется, — на мгновение поднимает на того взгляд, расслабляя и опуская плечи. И на что он только надеялся? На понимание и извинения? Это ведь Хонджун. — Когда я относился к тебе как к вещи? — уперся рукой в стену, склонившись ближе. Голос по-прежнему сквозил гневом, оставалось надеяться, что хуже не станет. — Когда плевать хотел на мое мнение. Ты сам себя слышишь? Тебя интересует то, почему я не дал тебе и ушел. И это не первый раз, Хонджун, — Сонхва переступает через себя и встречается с чужим взглядом, силясь не отвести глаза. — Я же для тебя просто удобен, да? Ким рассматривал чужое лицо сжав плотно челюсть а его губы подергивались от нервоза. Даже в этот момент было не понятно, о чем он думает. Он даже ответить ничего не мог от ярости, только шумно выдохнул. Пак моргнул пару раз, когда глаза уже начинало щипать, и постарался игнорировать излишнюю лагу на ресницах, не желая показаться слабаком. Конечно, Хонджун и так был в курсе, кем Сонхва являлся, а кем нет, но опуститься еще ниже не хотелось. — Ты вообще ничего не понимаешь, придурок, — в итоге процедил Ким, заметив, как Сонхва уверенно двигался все ближе к краю, после которого уже на вряд ли сможет также сдержать свои эмоции. — Я, так-то, и не отрицаю, — совсем тихо бормочет себе под нос, опуская голову. — Я, черт возьми, с самого начала ничего не понимаю, — Пак прикладывает ладони к лицу, растирая покрасневшие глаза. — И это я еще тупой? — фыркнул, все еще пристально глядя на старшего, — Это я не понимаю очевидных вещей? — Делаешь вид, что не понимаешь. Хонджун снова сжал губы, хмуря брови, а затем отвел руку Сонхва от его лица. — Не делаю. Сонхва не знал, что еще сказать, потому что создавалось ощущение бесконечного спора, в котором они с Хоном никогда не придут к какому-то логическому кому завершению. Он попросту устал уже препираться, желая хотя бы понять чужие мысли и принять их такими, какие есть, раз уж другого выхода нет. Ким продолжал держать чужое запястье, сжимая и разжимая на нем пальцы. Ему было неимоверно тяжело переступать через себя. Может, именно поэтому с ним было настолько невыносимо. Унижаться он ненавидел, вероятно, это была его травма. Сонхва знал про нее и закрывал глаза до последнего, оправдывая чужие действия и поступки, особенно когда Хонджун вел себя нормально. Видимо, у всего есть свой предел, даже у терпения Пака. Ким молчал долго, даже в какой-то момент отвел взгляд. В конце концов ему удалось буквально выдавить из себя слова. — Можно я тебя поцелую? Сонхва не пытался нарушить возникшую тишину, даже не попробовал взглянуть на Хонджуна, предполагая, что тот сейчас ушел в свои мысли, раз молчал так долго. Как бы Ким не бесил и не заставлял сердце Пака кровью обливаться, Сонхва все равно пытался не быть обузой и лезть в чужую душу как можно реже. У Хонджуна были четкие личные границы и даже Паку не всегда разрешалось их переступать, и Хва уважал это до момента, пока Ким не начинал разбивать его собственные. «Зачем ты спрашиваешь?» чуть не сорвалось с губ наигранной усмешкой, но в конечном счете Сонхва лишь кивнул в знак согласия. Надоели постоянные издевки, возможно, это последний шанс почувствовать, будто между ними с Хонджуном действительно что-то есть. Ким снова сжал его руку, будто это было каким-то знаком, или жестом; может, пытался успокоиться, а может - просто нервное? В любом случае, после этого он сократил расстояние между их лицами, но затормозил на пару секунд. Он уже не выглядел таким уверенным в себе как несколько минут назад. Казалось, у него там вообще внутренняя война, а может, там вовсе ничего нет? Сонхва уже не хотел думать об этом. Он потратил столько времени впустую. Коснувшись чужих губ своими также неуверенно, Хонджун чуть прикрыл глаза, медленно целуя и удерживая того за руку, как будто готовый отстраниться в любой момент. Сонхва опустил вторую руку, оставив ее безвольно висеть, стараясь не думать ни о чем, кроме чужих подрагивающих губах на своих. Те сейчас казались необычной нежными в сравнении с их обычным поцелуями - резкими и грубыми, зачастую кусачими. Хонджун снова изменился до неузнаваемости. Пак отстранился, когда по щеке ожидаемо потекла слеза, быстро стирая ее ребром свободной ладони. Ким разместил руки на талии Сонхва и притянул к себе, параллельно напирая, пока тот все еще был прижат спиной к стене. Он вновь поймал его губы, начиная целовать еще и еще, уже более уверенно, но вовсе не пошло. Одна из ладоней потянулась к щеке Пака, прижалась, а большим пальцем он почувствовал влагу, которую попытался смахнуть. Пак не стал сопротивляться, вместо этого обняв Хонджуна за пояс и прижав того к себе, стискивая пальцами ткань одежды на чужой спине. Он слишком сильно соскучился за последнее время, хотелось наконец оказаться рядом без страха быть осужденным и высмеянным за любое действие. Раньше таких проблем не возникало, но со временем реакция на шутки становилась острее, да и сами они стали вовсе не такими уж и безобидными. Хонджун прервал цепочку поцелуев, тут же пряча лицо в сгибе чужой шеи. Если бы он умел выражать свои чувства словами, возможно, он бы сейчас признался Паку во всем, прояснил все между ними. Но он молчал. Сонхва откинул голову назад, слабо стукаясь макушкой о стену и поднимая слезящийся взгляд в потолок. Он был уверен, что задав интересующий вопрос сейчас, все равно не получит ответа. Честно сказать, не то что бы он хотел его слышать. Вдруг все действия Джуна были знаком, что между ними все кончено? Ким крепко держался за рубашку Хва, стискивая ткань пальцами чуть ли не до скрипа ткани. — Не могу без тебя, — он еле слышно прохрипел тому под ухом и сдавленно вздохнул, прежде чем невзначай прижаться коротко губами к шее Пака. Было ощущение, что Ким по-прежнему ходит где-то по краю. Сонхва не был уверен в том, что разобрал чужие слова правильно, но реакция была мгновенной. Кажется, Пак даже вздрогнул, а сердце замерло на мгновение перед тем, как начало биться в два раза быстрее. Слезы потекли по обеим щекам, но Пак сдерживал любые всхлипы, пока что успешно. Хонджун больше не мог ничего сказать, только продолжал держаться за одежду, обвивал руки вокруг чужой талии и скреб пальцами по спине, как если бы это была одна из стадий отчаяния. Он снова прижался губами к его шее, а затем еще раз и еще. Со стороны было неясно, что происходит между ними, впрочем, на вряд ли они сами могли сейчас дать точное определение. Пак молча наклонился и обнял Хонджуна крепче, прижавшись щекой к чужим волосам и оставшись в таком положении на некоторое время. Даже подобные спокойные моменты наступали только после адской утомительной мозготрепки, и к сожалению в их отношениях без этого никуда. Ким даже еще что-то сказать хотел, кажется, но разве он скажет? Если бы он умел разговаривать, все было бы куда проще, ведь Сонхва не глупый, он всего лишь хотел определенности, а не вечного ощущения, будто на иголках сидит. Ему хватало в жизни забот, а Хонджун был самой большой из них, поскольку разойтись с ним Пак не мог. На вряд ли бы смог. Сестры с кухни над чем-то громко хихикали между собой, хоть на немного прерывая звенящую тишину, что повисла в паковской спальне. — Я без тебя тоже не могу и не хочу, — тихо бормочет Хва в чужие волосы, пальцами одной руки перебирая отросшие кончики, создававшие подобие маллета, только жутко неаккуратного. Под стать Хонджуну. Тот усмехается, снова повернувшись к чужой шее чтобы оставить еще несколько небрежных касаний носом и губами. Может, все это время он так чувства проявлял? — Не уходи больше от меня, — прозвучало как приказ, но Сонхва явно не в том состоянии, чтобы давать оценку чужим намерениям. Хочется верить в искренность. — Если ты не вздумаешь прогонять меня, — соглашается тихо, слегка морщась от противного ощущения засохших слез на щеках. — И не собирался, — легонько прикусил кожу, прежде чем снова обвить в порыве руками и прижать к себе плотнее. — Ты сам вечно уходишь, — слышится даже нотка обиды. Сонхва решил не упоминать то, как в последний раз Хонджун сам вытолкал Хва за дверь, хватит с них уже споров. Погладив чужие волосы снова, Пак прикусил нижнюю губу, снова задумавшись. — Сегодня мама в ночь работает. Можешь остаться, если хочешь. — Останусь, — чуть отстранился, чтобы взглянуть в чужое лицо с легкой улыбкой. — Давай тебя пострижем? Ходишь, как зачухан какой-то, — Пак оттягивает чужие волосы, насмешливо фыркнув. Хонджун скривил губы, отведя глаза в сторону. — Себя-то видел? — смахнул в сторону длинную челку Сонхва, что тут же упала обратно. — У меня времени нет сходить в парикмахерскую. А тебя я могу хоть щас постричь, — цокнул. — Валяй, — прыснул, облокотившись на стену рядом, — Девчонки сказали, что я красивый. — Они тебе льстят, — фыркнул, отходя от стены и снова потирая покрасневшие глаза. — А ты так не считаешь, да? — усмехнулся, сузив хитро глаза. Сонхва ничего не ответил, отходя к шкафу, чтобы наконец переодеть школьную одежду и немного отвлечься. Хонджун не стал выходить из комнаты, только наблюдал, как Пак переодевается. Продолжать тему он тоже не хотел, потому замолк, будто его здесь и нет. Все, что он знал наверняка, Ким ему уже сказал. Нисколько не стесняясь чужого нахождения в комнате, Сонхва спокойно переоделся и сложил снятую одежду в стопочку, чтобы потом отнести ее в стирку. — Ты изображаешь шкаф? — Пак переводит взгляд на парня, что так и стоял у стены. Тот усмехнулся, будто это было действительно смешно. Ответить было нечего, поэтому он оттолкнулся от стены, направившись на выход из комнаты. — Мне раздеться в ванной? — обернулся через плечо, ожидая указаний перед стрижкой. — Да, не пугать же девочек, — хмыкает, выходя следом, но сначала он заглянул на кухню, чтобы предупредить сестер. Сонхва зашел в ванную когда Хонджун уже сидел на бортике раздетый, и закрыл дверь на защелку. Непонятно, как Пак умудрялся стричь при таком тусклом освещении не только Кима, но и девочек, когда нужно было. — Только не под нолик, — предупредил Ким с ухмылкой, наблюдая, как Сонхва достает ножницы и расческу. — Не учи ученого, — Сонхва фырчит, поворачивая чужую голову, как надо было, а после начинает расчесывать запутанную шевелюру. Ким чуть откидывает голову назад, когда зубчики расчески приятно проходятся по коже головы и чуть ли не мурлычет, прикрыв глаза. — Но можешь покороче чем обычно. — Хорошо, — Сонхва соглашается тихо, осторожно отмеряя пальцами нужную длину и отрезая кончики, начав с челки. Волосы у Хонджуна отрастали очень быстро, так что даже если и отрезать что-то лишнее - не велика потеря. Хонджун сидел неподвижно, ему на самом деле было плевать, какую стрижку на этот раз сделает Сонхва, он больше никому свои волосы не доверял. Ким даже уши прокалывал самостоятельно, хотя у него всегда были деньги на подобного рода услуги. Пак его отчитывал за подобные выходки и никогда не понимал чужого поведения. Это ведь опасно. Хва что-то тихо напевал себе под нос, наверное, что-то классическое, что заставляли исполнять в музыкалке, неторопливо состригая отросшие волосы и часто сверяясь с тем, нужная ли длина получилась. — Новый прокол? — Пак смотрит на немного покрасневшее ухо, замечая старую серьгу в новом месте. Ким угукнул, уже растягивая губы в улыбке, которую Сонхва не видит. Знает, что отчитывать будут. — Заживет – надену ту, которая тебе нравилась. Старший цыкнул, потянув того за мочку, чтоб не расслаблялся. — Когда место на ушах закончится, что еще продырявишь? — повернул чужую голову немного грубовато, чтобы состричь ненужное на затылке. Тот только усмехнулся, стиснув зубы когда за ухо дернули неприятно. — Пожелания будут? — Фантазия у тебя побогаче, чем у меня. — Тогда будет тебе сюрпризом, — улыбнулся, не открывая глаз. Сонхва управлялся довольно быстро и волосы уже больше не мешали. Пак ничего не ответил, смахивая упавшие на чужие плечи волоски. — Все. Голову сам помоешь, — Сонхва убирает ножницы с расческой на место. Ким хватает Пака за запястье, потянув на себя и обращая на него какой-то вожделенный взгляд. — Потом. — Сейчас твоя шерсть тут по всей комнате будет, — Сонхва упирается двумя руками в бортик ванны, чуть нависнув над Хонджуном. — Да плевать, — перемещает руку тому на воротник кофты, притягивая к себе для поцелуя. Пак делает вид, что недоволен и морщится, но Ким целует так нежно и ласково, что не клюнуть невозможно. Сонхва опять не хочет думать, специально это он или искренне. Хва сдается слишком быстро, укладывая ладонь на оголенную талию, слегка сжимая пальцами. Что-то особенное было в том, чтобы касаться не огрубевших от постоянных драк участков кожи, ведь доступно такое было только Сонхва. Не то что касаться - просто видеть, ведь Хонджун был любителем носить по пять слоев одежды, и все закрытое, вплоть до лица и рук. Хонджун улыбается в поцелуй и чуть ли не затаскивает Сонхва в ванную, усыпанную светлыми состриженными волосами. Его не особо волновало, что они наверняка прилипнут к одежде Пака, но одна рука уже очутилась под кофтой, норовя задрать кромку. Он цепляется за него чуть ли не отчаянно, будучи не таким резким и грубым как обычно. Будто что-то изменилось, только трудно было сказать точно. Хва перехватывает чужое запястье в момент, когда чужие пальцы уже касаются ребер, останавливая руку в таком положении. Сжав маленькое запястье сильнее, Пак второй рукой чуть подтолкнул Хонджуна в спину, прижимая к себе, чтобы тот не завалился назад случайно. Тот прекращает поцелуй, уставившись на Сонхва будто испуганно, а пальцы сильнее сдавливают кожу под одеждой. — Не уходи. — Не ухожу, — заверяет, быстро чмокнув Хонджуна в скулу. Он бы соврал, сказав, что ему сейчас неприятны эти прикосновения, но никакого намека на определенность в их отношениях все еще не было. Лишь иллюзия того, что все снова нормально. Ким обхватил его обеими руками, притянув еще ближе, все также глядя хмуро и напуганно. Будто спрашивает, «что не так?» и моргает часто. Занервничал. Пришлось встать так, что ноги оказались по обе стороны от коленей Хонджуна, настолько близко к Сонхва ему хотелось быть. Пак погладил того по голове, смахивая отрезанные волосы, что не успели упасть, быстро чмокнув в лоб. — Ты опять останавливаешь меня, — стиснул зубы и вздохнул тяжело, не отводя взгляда от Сонхва. — Не в тебе проблема, — Сонхва поджал губы, смотря в сторону. — Но я не отворачиваюсь от тебя. — Что тогда? — Еще крепче сцепил руки за спиной, прижавшись так плотно к груди Пака, что тот почувствовал быстрое биение чужого сердца. — Просто я не уверен в том, что хочу сейчас чего-то.. такого, — Пак вздохнул, злясь на себя за то, что сам же не мог объяснить свои мысли. — Плевать, просто не уходи никуда, — уткнулся тому в шею, обжигая неровным дыханием. — Не уйду, — гладит по голове методично, расслаблено закрывая глаза. Хонджун чуть ли не трясся от нервов, прикусывал шею Сонхва, будто пытаясь успокоиться. Но нервничал только сильнее и уже явно растянул чужую кофту пальцами. — Хонджун, — тихо позвал Сонхва, почувствовав нарастающую дрожь в чужом теле. Шея уже болела от постоянного контакта с чужими острыми зубами, и сейчас игнорировать это становилось труднее. — Эй, — трется носом о чужое ухо, пытаясь привлечь к себе внимание. — Что? — сомкнул зубы уже на чужом плече но тут же остановился, в очередной раз сжимая пальцы на одежде. — Ты сейчас меня загрызешь, — тихо мычит, не сильно, но все равно ощутимо оттягивая от себя чужую голову на волосы на затылке. — Все хорошо. — Я не понимаю ниче, — прорычал куда-то в сторону, устроив подбородок на плече Пака. — Потому что в твоей голове бардак. В моей тоже, — похлопал того по спине легонько, оставляя руку там же. — Нет, — отозвался хмуро, — Только в твоей. Вечно пытаешься залезть в мою. — …Как скажешь, — Пак передумал предлагать обсудить все волнующие моменты, потому как Хонджун снова напомнил о своей закрытости. И так каждый раз. Сначала ластится и просит не уходить, а после толкает лицом в землю. — Если так нужно, я буду твоим парнем, — процедил на выдохе, — Я же знаю, что тебе это нужно. — Мне не нужно это, если ты сам не хочешь. Будто делаешь мне одолжение, — атмосфера вновь становится напряженной, но Сонхва не спешит отстраняться. — Не делаю, — усмехнулся — Я знаю, что, походу, иначе тебя не удержать. — Мы поменялись ролями? — тянет негромко, после же замолчав на полминуты, думая над ответом. Действительно, сначала Пак пытался удержать Хонджуна рядом, соглашаясь остаться на стадии дружбы, а сейчас сам Ким пытается угодить и предлагает встречаться.. — Я не денусь от тебя в любом случае. Встречаемся мы, или нет. — Ты не понял меня, — выдохнул напряженно и заглянул тому в глаза. — Снова, — смотрит в ответ, поджимая губы. — Бардак в твоей голове, Сонхва, — спокойно проговорил, постучав пальцем тому по затылку, — Что ты ждёшь от меня, пока сам не можешь напрямую сказать о своих чувствах? — Я боюсь о них говорить. В тот раз ты даже не воспринял мои слова всерьез. — Потому что ты говорил не о них, — зарылся в отросшие волосы и сжал их на макушке. — Ты думаешь, что я просто мудак. Скажи, если я не прав. — А о чем я, по-твоему, говорил? — сил на раздражение и злость уже не осталось, так что разговор продолжал быть спокойным, хоть и напряженным. — Я не считаю тебя мудаком. Просто ты преследуешь свои цели. — О чем-то между нами, — вскинул бровями, пропуская пряди через пальцы, — И о моих целях ты ничего не знаешь. — И ты упрекаешь меня в этом, хотя сам ничего не рассказываешь. Тебе не кажется, что между нами слишком много недопониманий? — Ты не спрашивал, — тычется носом в искусанную и покрасневшую шею. — Конечно. Опять я виноват, — вздыхает тяжко. — Перестань, — одной рукой Ким оглаживает косточки на спине под кофтой, а второй неторопливо играет в волосах. Тяжело им было друг с другом. Пак молчал еще около минуты, а после отстранился, мягко убирая от себя чужие руки. — Я буду в спальне. А ты помой голову, — Сонхва вышел из ванной, прикрыв за собой дверь. Хонджун долго пялился на дверь позади себя, прежде чем усмехнулся и запер на защелку. Кусал щеки изнутри, обратив внимание на одежду на стиралке, которую Сонхва принес ему. Ким пытался хоть о чем-то позитивном подумать, пока смывал с плеч оставшиеся волосы, но даже вспомнить не мог, когда в последний раз в принципе думал о хорошем. Пак, как и обещал, ушел к себе в спальню, не удивившись тому, что дома было совсем тихо. Сестры, хоть и бесились иногда, большую часть времени сидели у себя в комнате и занимались своими делами, не приседая Паку на шею. Что же, сегодня им повезло, ведь брат не будет проверять домашку, раз пришел Хонджун. Ким вышел из ванной минут через двадцать, решил заглянуть на кухню. Волосы, теперь уже короткие, промакивал полотенцем. Сестры Сонхва все еще играли в его телефон – кто бы сомневался. — Там зарядка еще не села? — с улыбкой неожиданно подобрался сзади, напугав девочек. — Ой… — старшая повернулась, округлив глаза, а потом засмущалась. — Не… — Вы Сонхва только про шоколадки не говорите, — прошептал им на ушко, прежде чем ушел с кухни под хитрое хихиканье. Хва лежал на кровати, обняв подушку и залипнув взглядом в стену, по всей видимости, пролежав так все двадцать минут, что Хонджун провел в ванной. Ким зашел в комнату Сонхва бесшумно, раз дверь он не закрывал, но решил запереть снова. Мало ли, девочкам приспичит что. Парень сел на край кровати, уставившись на Пака, что свернулся в калачик. Лезть к нему снова не хотелось – отдачи бы Хонджун не получил. — Скажи, тебе противны мои поцелуи? — после затянувшейся тишины подал голос. — Нет, — сразу отвечает Хва, поворачиваясь на другой бок, чтобы не лежать к Киму затылком. — Никогда не были. Ким нахмурился и отвел взгляд, о чем-то задумавшись. Влажное полотенце на плечах уже наверняка промочило и футболку – плевать он хотел. — Ладно. — тихо прыснул, снова ероша волосы махровой тканью. Ничего не ответив, Пак снова обнял подушку покрепче, закрывая глаза. — Я тебе нравлюсь? Как парень? — Ты называешь это «нравлюсь»? — также задумчиво переспросил. — Не задавай мне встречных вопросов, мы так снова ни к чему не придем. — Просто удивляет твоя логика, — ухмыльнулся, — Мы вместе столько лет, а ты только сейчас задумался. — Потому что я не всегда чувствовал к тебе то, что чувствую. Я начал осознавать это не так давно. Ким кивнул, без осуждения, по крайней мере, вел себя адекватно. — Ясно. Ты всегда для меня был одинаковым. — Я и не ожидал, что стану для тебя кем-то другим, — тихо бормочет, зная, что Хонджун все равно его прекрасно слышит. — Я не тот, кто меняет отношение к людям со временем. Ты этого все еще не понял, — стаскивает полотенце с плеч и комнатный воздух начинает холодить кожу под отсыревшей тканью. — Теперь понял, — и все же, Хва наивно надеялся, что станет исключением даже в этом случае. Думал, что Хонджун сможет влюбиться в друга, или хотя бы попробовать пересмотреть свои взгляды на их взаимоотношения, но, как и сказал Хонджун, в этом не было смысла. — На вряд ли, — устроил локти на колени и сложил руки в замок. — Не устал еще препираться? — Да иди ты. — прошептал едва слышно, но к Сонхва не повернулся. Тот замолчал и отвернулся на другой бок, снова устремив взгляд в стену. Они долго пребывали в тишине, и хоть это не было для них чем-то необычным, Сонхва будто не чувствовал больше той связи между ними. Ощущал только, как сердце разбилось окончательно. Зря он думал так много. — Эй, — Хонджун положил тому руку на бедро и едва потряс, вновь обернувшись на черную макушку. — М? — тихо отозвался, но не двинулся, предполагая, что чужие слова снова будут на тему их бесконечного спора. Ким поджал губы, чуть погладив бедро невзначай. Хотелось что-то сказать, но понять бы. — Что ты хочешь от меня услышать? — Уже ничего, Хонджун, — пустым голосом отзывается, не желая драматизировать, но и слушать одно и то же по третьему кругу не хотел. Тот вздохнул, снова погладил чужую ногу. — На что ты обижен? — нахмурился. — Я ни на что не обижен. Предлагаешь мне прыгать от радости? — Хва слегка расслабляется, вытягивая ноги, своеобразно ластясь к чужой руке. — Ты дуешься на меня, — вскинул бровями, — Что я снова сказал не так? — Ты сказал все, что должен был. Я тебя понял. Разве тема не закрыта? — Нет, не закрыта, — проводит рукой по бедру вверх и вниз, невзначай залезая пальцами под кофту, — Потому что ты меня не понял. — А тебе, я вижу, лишь бы поиздеваться. Скажи уже прямо, — пальцы под кофтой Пак уже не оценил, слегка отодвинувшись. — Ты не друг для меня, — убрал руку, заметив сопротивление. — И кто же? — Не знаю, никогда не был другом, — ерошит влажные волосы, которые довольно быстро высыхали, — Не хотел обсуждать это с тобой, ты слишком много о чем думаешь впустую. Сонхва вздохнул и сел, не сразу поворачиваясь к Хонджуну. — Именно из-за того, что ты ничего не хочешь со мной обсуждать, я слишком много думаю. — Тебе оно не надо было, ты ведь только недавно осознал все, — насмешливо повторил, но усмехнулся совершенно беззлобно. — Больше всего меня бесит то, что ты почему-то считаешь, что знаешь больше всех, — Сонхва тупит взгляд в одеяло. Ким улыбнулся, отчасти самодовольно. — Тебя все во мне бесит, не скромничай, — отвел взгляд куда-то, перебирая пальцами и сковыривая лак с ногтей. — Пошли на балкон, курить хочу. — С мокрой головой выйдешь и простудишься, — фыркнул, нехотя слезая с кровати. Знал ведь, что Хонджун все равно попрется на улицу, с Хва, или без. — Уже высохла, — откуда-то из коридора отвечает, пока достает из сумки сигареты. Балкон находился в гостиной, поэтому пришлось покинуть одинокую паковскую спальню. Сонхва накинул сверху материнскую шаль, пока Хонджун, как обычно, поперся в одной футболке. На улице давно не май месяц, а ему хоть бы хны. Закрыв дверь на балкон, чтобы запах сигарет не просочился в квартиру, Сонхва отошел на пару шагов от Кима, так же не желая вдыхать дым. Хонджун приоткрыл окно но высовываться не стал – Сонхва опять ворчать начнет. Облокотился задом на подоконник, только руку с сигаретой оставил за окном. Он поглядывал на Пака многозначительно, как тому казалось, почти взгляд не отводил. — И что в итоге? Мы можем поставить точку в этом разговоре наконец? — замечая взгляд парня, Хва хмурится. — Как? — выглянул во двор на детей, прыгающих в лужах. — Друзья мы или встречаемся. Чего ты хочешь? — А ты? Что для тебя вообще отношения? — Хонджун знает, что уже слишком много вопросов задал, поэтому чтобы у Пака глаза не выкатились, решил продолжить, — Я уже говорил, что для меня ничего не изменится от этого. Ты, видимо, не понял, что я имел в виду. — Гарантия? Наверное так. Называя наши нынешние отношения дружбой все настоящие чувства будто обесцениваются, — терпеливо пытается объясниться, хоть раздражение постепенно и накатывает новой волной. — Я хочу тебя целовать не потому, что мне скучно, а потому что действительно хочу делать тебе приятно. И все остальное. Я не хочу называть это дружбой и делать вид, что мне все равно. — Хорошо, — кивнул, снова выглянув в окно. — …Хорошо? — Пак уставился на того недоуменно. — И это все? Хонджун ухмыльнулся, стряхивая пепел. — А что мне нужно сказать? Я выслушал твою позицию и согласился. Сонхва мысленно затушил окурок в чужих руках о чужое же лицо, на деле только сдержано поджимая губы. — Как скажешь. — Ну, значит, мы встречаемся? — покачивает головой, делая долгий затяг и посматривает на Пака. — Получается, — смотрит тоже вниз с балкона, вздыхая. Почему-то ожидаемой радости эта новость не принесла. — Не особо ты счастливее стал, — озвучивает чужие мысли, пока выпускает дым в оконную щель. — Все еще ощущаю себя так, будто вынудил тебя. — Нет, — снова набирает воздух в легкие и хмурится, — Думаю, для меня ты уже давно в ином статусе. — Тогда зачем был весь этот цирк? — до сих пор искренне не понимает. — Не знаю, о чем ты, — усмехнулся безрадостно, все-таки высунувшись из окна. — Твои слова о том, что тебе все равно, дружим мы, или встречаемся. А сейчас ты говоришь про какой-то статус. Ты сам-то себя понимаешь хоть немного? — Я сказал на понятном тебе языке, — смотрит вниз, покусывая губы и покачиваясь на ногах. — Раз ты не понял всего, что было до этого. — Я устал уже, — кутается в шаль и отходит от окна в сторону двери, не столько собираясь уйти, сколько желая быть поближе к мнимому теплу. — Зачем тогда я тебе нужен? — Не зачем-то и не для чего-то. Просто нужен, — Пак смотрит в чужой затылок, подмечая, что подстриг слегка неровно. — И сам не знаешь, зачем, — выкинул сигарету со вздохом и закрыл наконец окно. — Ты хочешь снова поссориться? Я просто хочу быть рядом с тобой, как и всегда. Хонджун повернулся, на выход, но у двери стоял Сонхва, прислонившись к ней изнутри балкона. — Я тебя раздражаю. — Считай, в этом твоя особенность, — хмыкает, раскрывая руки слегка, приглашая Хонджуна погреться под шалью. Ким слегка улыбается и подходит ближе, обвивает руки вокруг Пака, пока тот укрывает его краями шали и запускает ледяные руки тому под кофту. — Ты.. — Сонхва вздрагивает, не сдерживая недовольного вздоха, но не отталкивает Кима и укрывает уголками ткани, обнимая за спину. Хонджун улыбается шире, проводя руками по теплой коже, от которой всегда мгновенно согревался. И морально и физически. — Снова бешу, да? — Есть немного, — устраивает подбородок на чужой макушке, закрывая глаза и пытаясь игнорировать ледяные ручонки под своей одеждой. Ким продолжал улыбаться и уткнулся куда-то в вырез чужой кофты.