Второй шанс Драконов (The Dragons Second Chance)

***

      Визерису пришлось побороть желание вытащить ее руку из пламени, но на самом деле он был очарован пламенем, танцующим вокруг ее кожи. Он был шокирован, увидев, что ничего не происходит, и это заставило его с удивлением смотреть, как она схватила угли голыми руками. — Ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном, отец? — спросила Рейнира, убирая руку из пламени. Она оделась и пошла прямо в комнаты отца, чтобы показать ему, что произошло. Он возможно единственный, кто действительно что-либо знает об этом. Его привычка рыскать по валирийским историям пригодится. Он кивнул: — Некоторые из нашей линии могли делать это до Рока, но этого не видели с тех пор. Вы действительно должны быть благословлены богами, чтобы в ваших венах текла такая сильная магия. Я никогда не был так уверен, что обещанный принц будет из вашей линии, — сказал он с остекленевшими от удивления глазами. Она со смехом покачала головой: — Сегодня я прикоснулась к Сиракс голыми руками, когда она ворвалась во двор. Я была так напугана, что даже не осознала этого. Я всегда могла выдержать больше тепла, чем большинство, но даже я через несколько мгновений обожглась бы от ее чешуи, но я прикоснулась к ней и ничего не почувствовала. Интересно, может ли Деймон так же, — сказала она, садясь за стол, за которым они собирались обедать. Визерис кивнул: — Это имело бы смысл: то, что один из вас, кажется, испытывает, будет разделять второй. По крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что ты погибнешь в огне, — сказал он веселым тоном. Рейнира кивнула: — Нет, я полагаю, про огонь тебе волноваться не нужно. Я знаю, что ты волнуешься, но, честно говоря, со мной все будет в порядке, и мне пойдет на пользу, если мужчины увидят, как я сражаюсь рядом с ними. Это заставит их уважать меня больше, — объяснила она, наливая себе вина. Визерис вздохнул, но кивнул: — Я знаю, но не могу не волноваться, ты мой ребенок. Неважно, было бы тебе 5 или 50, я бы все равно волновался, — сказал он с искренностью в глазах. Рейнира кивнула с легкой улыбкой: — Я знаю, я понимаю это больше, чем ты думаешь. Когда началась война, я отослала двух своих старших сыновей и больше никогда не видела одного из них. Я знаю, чего мне стоит не вернуться, и я бы никогда не позволила этому случиться, — сказала она, отводя взгляд, скрывая слезу, сбежавшую по ее лицу. Визерис напрягся. — Ты не рассказал мне, как они умерли, — тихо сказал он. Рейнира вздохнула: — Люцерис, мой второй ребенок был убит моим сводным братом Эймондом, когда он находился с дипломатической миссией в Штормовом пределе. Он должен был быть просто посланником, ничего не должно было случиться, но Эймонд летал на Вхагар. Он всегда держал обиду на Люцериса после того, как потерял из-за него глаз в детстве. Никто на самом деле не знает, что произошло, поскольку это произошло в небе, но все, что меня волновало, это то, что мой сын мертв. Война продолжалась, Рейнис отправилась в бой и была атакована Эймондом и Эйгоном. Когда Мелейс потерпела поражение, я запаниковала и отправила двоих младших в Эссос. Только один вернулся на своем умирающем драконе, на них напали. Когда мой старший Джекейрис узнал об этом, он пошел против моих приказов и ушел спасать своего брата. После этого я больше никогда их не видела, — сказала она, глядя в открытое окно, ее разум вновь переживал ту боль. — А Джоффри, ты говорила, так его зовут? — мягко спросил Визерис. Рейнира нахмурилась при воспоминании: — После того, как я, наконец, завоевала трон и потеряла трех сыновей из-за этой чертовой войны, крестьяне восстали и массово штурмовали драконью яму. Драконы были прикованы цепями и в конце концов побеждены. Джоффри был решительным и упрямым, как и его старшие братья. Он попытался оседлать Сиракс, но она была сбита с толку, и в замешательстве он упал с ее спины. Я видела, как его тело упало на землю. После этого меня больше не волновал трон, я просто вытащила оттуда Эйгона. Он был моим последним оставшимся ребенком, я продала свою корону, чтобы вернуться на Драконий Камень, я надеялась оживить несколько яиц, но Эйгон ждал меня. Последнее, что я помню, это то, как пасть его дракона наполняется пламенем, а его зубы разрывают мое тело пополам, слыша крики моего последнего живого сына. Это то, что ты хотел услышать, отец? — спросила она глухим голосом. Визерис поморщился: — Прошу прощения за назойливость, ты просто о них не говорила. Может быть, если бы ты рассказал об этом, это бремя стало бы легче? — спросил он, его намерения были чисты. Он не хотел причинять ей боль. Рейнира слегка расслабилась, но все еще отводила взгляд, пока не смогла сдержать слезы. — Я знаю, я знаю, что ты ничего не имел в виду, но говорить о них больно, я никогда больше не смогу их обнять. Даже когда у нас с Деймоном появятся дети, они не заменят детей, которых я потеряла. Ничто и никогда не будет как раньше, — сказала она, глядя в открытое окно. Визерис вздохнул, но кивнул: — Я понимаю, дочь. Я хорошо знаю боль от потери детей, и хотя она и утихает, она никогда не исчезает полностью, — сказал он спокойным, успокаивающим голосом, но таким, который говорил о боли. Рейнира помнила всех мертвых детей, которых оплакивали ее родители, но не все младенцы были мертворожденными. Некоторые жили от нескольких дней до недель, один ребенок даже прожил 5 месяцев, прежде чем ночью у него поднялась температура. В конце концов разговор перешел на более позитивные темы, и отец и дочь провели последнюю ночь вместе, наслаждаясь обществом друг друга.       Завтра Рейнира полетит на войну, чтобы присоединиться к Деймону, и она понятия не имела, чего ожидать, ведь она никогда раньше не сражалась в открытом бою. Ей никогда не приходилось сражаться, чтобы выжить в бою. Хотя теперь у нее были навыки, она все же надеялась не использовать их. Она знала, что наступит день, когда ей придется сражаться за свою жизнь в бою, но она не ждала этого с нетерпением. Она предпочитает сражаться на спине дракона. Это было забавно, все, чего она хотела, когда была в этом возрасте, — это иметь возможность сражаться в бою вместо того, чтобы завести детей и выйти замуж. Материнство смягчило драконью кровь, которая была такой горячей в ее юности, что она чувствовала, как она обжигает ее сейчас, но в большинстве случаев она справлялась с этим. Когда она чувствовала прилив внезапных эмоций, иногда они могли выйти из-под контроля, но по большей части она не теряла контроль. Что ж, возможно, ворваться на заседание малого совета и потребовать от отца улететь на войну было маленькой ошибкой, но она не собирается подвергать сомнению успех ее миссии.