любишь ненавидеть меня

Музыка гремит, и Уиллу кажется, что его голова может взорваться от следующего удара. Он пытается пробраться сквозь массу влажных тел, чтобы найти какое-нибудь место, где меньше людей, но, к его большому разочарованию, они кажутся бесконечными. Он понятия не имеет, как Лукасу удалось убедить его прийти, но это была его последняя игра чемпионата в этом году, поэтому Уилл предположил, что он сможет появиться здесь ради своего друга. Неважно, насколько сильно он не хотел быть здесь. Он был уверен, что остальные тоже здесь, но нигде не мог их найти. Он поймал Лукаса пару часов назад, прежде чем его смели баскетбольные головорезы, и теперь Уилл был здесь совсем один. У него раскалывалась голова, и он выпил гораздо больше, чем следовало. После пары толчков, пиханий и того, как его чуть не засосало обратно в середину импровизированного танцпола в чьей-то гостиной, ему удалось пробраться в уединенный коридор. Он тяжело вздохнул, прислонившись к стене. Он оглянулся на мошную яму в гостиной, пытаясь понять, сможет ли он узнать в толпе какие-нибудь знакомые волосы. Что должно было быть легко, у Лукаса было афро, у Макс были длинные огненно-рыжие волосы, у Дастина волосы больше походили на копну кудрей, чем на что-либо другое, а Джейн потрясла непослушная короткая стрижка ёжик. У Майка были длинные волнистые черные волосы, которые он часто собирал в растрёпанный конский хвост. Но Уилл не дружил с Майком, и он, конечно, не искал его. Вся их группа познакомилась в 9-ом классе, кучка неудачников, запихнутых в дальнюю часть столовой, когда ни одна из других групп не приняла их за свои столы. Они сформировали свою собственную группу, кучку непринятых, которые отличаются от других, сплющенных вместе, чтобы превратиться в нечто, что Уилл считал довольно красивым. Они проводили большую часть времени вместе, даже сейчас. Ну, по крайней мере, они пытались. Было тяжело тусоваться в группе, где двое твоих участников явно не любят друг друга. Уилл действительно не знает, как это произошло, никто из них на самом деле не знает, а Майк не стремился давать ответы на слишком "назойливые" вопросы. На протяжении 9-го класса, они были хорошими друзьями. Уилл даже думал, что они были на пути к тому, чтобы стать лучшими друзьями, ближе, чем другие члены их группы. Но что-то просто... случилось. В Майке произошел сдвиг, который Уилл просто не мог описать. Одним жарким летним днем он проводил время с Майком в его подвале всего за несколько дней до того, как они должны были перейти в 10-ый класс, а потом Майк просто начал ... игнорировать его. Или, по крайней мере, игнорировал его изо всех сил в такой маленькой группе друзей, как у них. Не поймите его неправильно, Уилл пытался, правда, действительно пытался понять, что произошло между ним и Майком. Но, казалось, ничего не получалось, во всяком случае, с каждой попыткой Майк, казалось, недолюбливал его всё больше. В конце концов, Уилл сдался. Поначалу он пытался не обращать внимания на то, насколько это больно, видя, как Майк нормально ко всем относится, но отводит взгляд всякий раз, когда они встречаются взглядами. Теперь, после стольких лет такого отношения, Уилл вроде как просто привык к этому. То же самое сделали остальные члены группы, хотя Уилл знал, что у них есть свои чувства по этому поводу. Сейчас отношения Уилла и Майка свелись к долгим взглядам, кивкам в знак благодарности и случайным свирепым взглядам (в основном от Майка). Уилл ненавидит это признавать, но он все еще иногда восхищается Майком. Те самые стороны личности Майка, для которых он всего лишь третья сторона. Он видит, как Майк относится к остальным членам группы, насколько он добр к ним и насколько он действительно заботлив. Сколько Майк будет помнить об их друзьях, потому что он думает, что всё в них важно. Уилл видит это, он слышит это, но он не испытывал этого с тех пор, как им было четырнадцать, и это чертовски больно. Хуже всего, думает Уилл, то, что он даже не знает, что он сделал. Или чего он не делал. Ему интересно, чувствовал ли Майк то же самое. Он способен видеть личность человека, но никогда не способен по-настоящему прочувствовать это. Он замечает взгляды, которые Майк бросает на него, когда думает, что Уилл не смотрит. Иногда это быстрые взгляды, когда Уилл смеется над шуткой, которую пытается пошутить Дастин. В других случаях Майк откровенно пялится на него. Обычно он делает это, когда Уилл выглядит так, будто сосредоточен на рисунке, над которым он работает во время обеда. Но Уилл всегда чувствует на себе взгляд Майка. Годы жизни с абьюзивным отцом заставляют болезненно осознавать подобные вещи, его периферийное зрение может быть таким же хорошим, как и центральное. Хотя он с Майком почти не разговаривают. Ему кажется, что они так много знают друг о друге. Уилл думает, что знает Майка так же хорошо, как и остальных, исключительно потому, что ему ничего не оставалось, как слушать, как Майк говорит о своих семейных проблемах или его хобби за обеденным столом. Их отношения похожи на отношения ребенка и снежного шара. Уилл ничего так не хочет, как, чтобы его впустили в маленький мирок Майка, запертый за стеклом, но все, что Уилл мог делать, это наблюдать. Он уже встряхивал его раньше,делал снег, это только злило Майка. Потому что одна реакция лучше, чем ее отсутствие, верно? Он слишком много раз пытался это сделать в 10-м классе. Теперь, когда Уилл стал немного взрослее и намного меньше злился на себя, было гораздо проще просто ... смотреть. Уилл не ненавидел Майка, он ему не нравился. Но что можно сделать, когда его попытки примирения отвергаются снова и снова? Он заботится о Майке, хотя никогда не смог бы сказать это кому-либо в лицо. Уилл думает, что Майк волнует его так же сильно, как и остальные, если не больше (почему-то). Майк делает их друзей счастливыми, и нравится это Уиллу или нет, группа не была бы прежней без него. Маленький четырнадцатилетний мальчик в глубине души Уилла надеется, что, может быть, Майк испытывает к нему то же самое. Уилл качает головой, идя по коридору. Несмотря на то, что он все дальше и дальше отходит от формирований тел в гостиной, музыка, кажется, становится только громче. Он продолжает спотыкаться по коридору, прежде чем поднять глаза и заметить дверь. Уилл надеется, что это пустая спальня. Он мог бы зарыться головой в подушки и попытаться заглушить ритмы и удары барабанов, доносящиеся из динамиков, которые, казалось, следовали за ним повсюду. Он ещё раз оглядывается, окидывая взглядом коридор, прежде чем сделать последние шаги к двери спальни. — Ты не против выйти? Уилл оборачивается, его взгляд падает на согнувшуюся фигуру на полу и красное пламя косяка. Внезапно его запах ударяет Уиллу прямо в лицо.. Майк сидит на полу, глядя на него с тем, что Уилл назвал бы безразличием, если бы не изгиб его правой брови. Его длинные пальцы нежно держат косяк, который он прижимает к губам, как будто он слишком хорош, чтобы курить косяк, но все равно курит. Его глаза темные, но когда он поднимает на него взгляд, фиолетовый свет над ними так подчеркивает карий оттенок его глаз, что почти захватывает дух. Почти. Его волосы, как обычно, собраны в конский хвост, и пряди волнистых волос обрамляют его лицо и за ушами. Это выглядит легко и так похоже на него, что Уилл чувствует, как напряжение в его плечах спадает, потому что наконец-то, он нашел что-то знакомое буквально после нескольких часов поисков. Возможно, это не то знакомое, на что он надеялся, но все, знакомое. Уилл обычно не вступает в разговор с Майком, после слишком многих попыток завязать его, когда они были моложе. Вините в этом алкоголь, но губы Уилла немного свободнее, чем обычно. — Что ты здесь делаешь, Майк? — На мгновение он беспокоится, что его голос слишком тих, чтобы его можно было расслышать из-за приглушенной музыки, но Майк, кажется, слышит его просто отлично, если бы не закатывание его глаз. — Я не смог найти остальных, — говорит Майк. Уилл поднимает бровь, и Майк снова закатывает глаза, прежде чем признать. — И я не хотел делиться своей травкой. Уилл кивает, он думает, что это, возможно, самый долгий разговор, который у них был, по крайней мере, за год. Кроме того случая, когда Макс и Лукас поручили Майку и ему спланировать вечеринку-сюрприз на день рождения Джейн под предлогом "вы двое знаете, что ей нравится больше всего.". Что не имело смысла, потому что Джейн и Макс были буквально привязаны друг к другу. Это была еще одна уловка, чтобы заставить их двоих помириться. Это не сработало. Вечеринка прошла без сучка и задоринки, но Уилл был удивлен, что не бросился через стол из-за того, как Майк относился к нему на той неделе. — Зачем ты сюда пришел? — Спрашивает Майк, затягиваясь косяком и выдыхая его. — Почему тебя это волнует? — Резко возражает Уилл. Его обычная беспечность по отношению к Майку давно прошла вместе с его трезвостью. — Не волнует, - Майк быстро защищается, слишком быстро, чтобы это могло быть правдой, думает что-то в глубине сознания Уилла. — Но ты здесь, так что ... В один момент между ними повисает тишина. Музыка звучит на заднем плане, но Уилл никогда ещё не чувствовал себя таким изолированным. Такое чувство, что здесь нет никого, кроме него и Майка. Несмотря на все тела, трущиеся друг о друга снаружи. Майк и Уилл пристально смотрят друг на друга, прежде чем Уилл пожимает плечами, а Майк отводит взгляд. — Я думаю, мне нужно было какое-нибудь тихое место, — говорит Уилл, прислоняясь к двери. — Слишком много шума. У Уилла был пункт по этому поводу, они все об этом знали. Как Уилл начинает... нервничать, когда шум вокруг него становится слишком громким, чтобы он мог думать о чём-то другом. Спишите это на то, что он жил в доме, который был слишком шумным, по его вкусу. Майк напевает, потому что знает. Потому что Уилл рассказал ему об этом, когда им было по четырнадцать. Может быть, Майк когда-то достаточно заботился о нем, чтобы запомнить. — Я думаю... — начинает Уилл, медленно поворачиваясь. — Я думаю, что мне пора. — Да, — шепчет Майк, делая еще одну затяжку из своего тающего косяка. Уилл хватается за ручку. Он стоит спиной к Майку, но чувствует, как его глаза пронзают кожу на спине, как стрелы. Он пытается повернуть ручку, но его рука соскальзывает. Наверное, вспотел. Он пробует еще раз, ручка поворачивается, прежде чем остановиться на полпути. Уилл на мгновение останавливается, прежде чем снова повернуть ее, на этот раз потянув. Она не поддается. Она- — Только не говори мне, что дверь заперта, — говорит Майк из-за его спины, в его голосе слышится раздражение. — Заперто, — подтверждает Уилл. Он говорит это тем небрежным тоном, который, как он знает, действует Майку на нервы, просто чтобы немного позлить его. Уилл слышит шарканье за спиной и оборачивается. Майк встает и идет к нему. Его глаза резко направлены на дверь, как будто ему невыносима мысль о том, чтобы смотреть на Уилла. Что, как он знает, неправда, потому что Майк по какой-то странной причине все время на него смотрит. Уилл старается не мешать Майку, как может, но в таком тесном шкафу, как сейчас, не так много мест, куда Уилл действительно может пойти. Майк поворачивает ручку. Она останавливается на полпути. Майк вытирает правую руку о штаны, определенно вспотев. Он поворачивает ее снова, на этот раз потянув за нее. Она не поддается. — Это, блять, заперто, — шепчет Майк, почти не веря своим ушам. Уилл моргает. — Разве я только что не сказал этого? Майк издевается. — Тебе удалось так сильно хлопнуть дверью, что она в конце концов заперлась. — Так теперь это моя вина? — Спрашивает Уилл, раздраженно опуская руки. Он внезапно возвращается к событиям за неделю до вечеринки по случаю дня рождения Джейн, где каждая мелочь, которая пошла не так, была ошибкой Уилла, а не результатом ужасных навыков общения Майка. — Ты тот, кто пришел сюда, Уилл, — Майк фыркает, прежде чем пару раз постучать в дверь. Уилл пытается игнорировать то, как напрягается его тело при звуке стука. Обычно, если бы Уилл был чуть менее пьяным и хрупким, все было бы в порядке, черт возьми, он бы, наверное, тоже колотил в дверь. Но это не так, и он немного слишком пьян, и по какой-то гребаной причине он закрывает уши при звуке ударов кулаков Майка в дверь. Майк собирается въебать еще раз, прежде чем бросает взгляд на Уилла, который закрывает уши руками и смотрит в темный пол под ними. Майк переводит дыхание и снова смотрит на дверь, прежде чем повернуться и пройти к своему месту на задней стенке шкафа. Он на мгновение наклоняется, уставившись в потолок, как будто проклиная его, и у Уилла появляется то странное ощущение в животе, которое возникает, когда он чувствует себя нежеланным. — Тогда нам придется подождать, пока вечеринка не закончится, — тихо говорит Майк. Он достает из кармана еще один косяк, окурок его первого брошен в ботинок, лежащий где-то на полу. — Снова закуришь? — Спрашивает Уилл, и это звучит более язвительно, чем он хотел бы. Майк вздыхает, долго затягиваясь своим косяком. Он задерживает его в легких и выдыхает подальше от Уилла, прежде чем заговорить. — Мне это понадобится, если я собираюсь застрять здесь с тобой. Это не должно причинять такой боли, как сейчас. Но жидкая храбрость в его организме, кажется, на вкус как жидкая душевная боль. Стойкий восемнадцатилетний парень, который изо всех сил старается ничего не чувствовать к парню перед собой, кричит ему, чтобы он просто заткнулся нахуй. Но четырнадцатилетний в нём все ещё хочет знать. — Это так плохо? — Спрашивает Уилл тихим голосом, прислоняясь к дверце шкафа. Он поднимает взгляд на Майка, который стоит прямо перед ним у стены и смотрит на него в ответ. — Быть здесь со мной? Майк некоторое время смотрит на него, косяк свисает с его губ, а глаза слегка прикрыты из-за воздействия травки, которую он курит. Его руки сложены перед собой, и на его лице ничего не написано, и из-за этого Уилл не может определить, о чём он думает. Наконец, после долгого молчания, Майк отвечает, в его голосе слышится дерзость, и это почти заставляет Уилла закатить глаза. — А что ты думаешь? Опять же, виноват алкоголь. Уилл усмехается. — Я думаю, ты слишком большой трус, чтобы сказать мне настоящую причину, по которой ты так сильно ненавидел меня все эти годы. Майк кивает. — Так вот к чему мы клоним. — Да, Майк, — Уилл кипит. — Вот к чему, мы, чёрт возьми, клоним. Теперь, глядя на это, ситуация настолько нелепа, что Уилл едва не рассмеялся. Двое бывших друзей, которые теперь терпеть друг друга не могли, застряли в шкафу на вечеринке чемпионата по баскетболу. Представь себе это. Уилл почти решил, что это была просто очередная уловка Лукаса или Макс, чтобы заставить их снова поговорить. Джейн и Дастин некоторое время назад сдались. Но теперь Уилл загнал Майка в угол. К лучшему это или к худшему, но ни один из них не мог выйти отсюда. Майк не может убежать от него здесь, и Уилл понимает, что пришло время получить ответы. — Знаешь, ты так и не рассказал мне, что произошло? Даже спустя столько лет? — Уилл говорит, его грудь сжимается от чего-то, чего он не может объяснить, и от того, как Майк смотрит на него, с презрением, и как будто он предпочел бы быть где-нибудь в другом месте, и это только побуждает его продолжать. — Однажды у нас все было хорошо, а на следующий день казалось, что ты едва меня выносишь. Ты всё ещё не можешь! — Я, блять, не хочу говорить об этом, Уилл, — отвечает Майк, его взгляд теперь устремляется куда угодно, только не на Уилла. Как будто он пытается понять, какая стена может быть достаточно мягкой, чтобы он смог пробить её и избежать их разговора. На этот раз Уилл реально смеется. — Конечно! Конечно, ты не хочешь говорить об этом, — Уилл смеётся. — Потому что, господи-блять-упаси Майка Уилера, который всегда делиться тем, о чём он думает! Майк усмехается. — Да, не делюсь, Уилл. — Я пытался, ты знаешь, — сказал Уилл, теперь его голос стал тише, если бы он знал получше, то сказал бы, что он почти мягкий. В любом случае, это заставляет Майка повернуть голову в его сторону, что-то неописуемое прячется в его глазах. — Я пытался наладить отношения между нами, разобраться во всем, чтобы мы могли выйти с другой стороны. Но ты никогда не позволял мне. Ты всегда отталкивал меня. — Да, потому что у тебя был действительно отличный способ попытаться все исправить, — Майк парирует: — Не веди себя так, будто я здесь единственный плохой парень. — Скажи мне, почему ты так сильно меня ненавидишь, Майк, — спрашивает Уилл, он делает шаг вперед, и Уилл видит, как его плечи немного напрягаются. Он останавливается. — Это всё, чего я хочу, узнать причину. А потом я оставлю тебя в покое навсегда. Между ними снова повисает долгое молчание. Кажется, что самые тяжелые моменты их отношений всегда проходят в тишине. Но это дало Уиллу возможность подумать обо всем, какими были их отношения до сих пор. Майк слегка уступал ему, кивал, когда остальные приветствовали его, смеялся, когда Уилл говорил что-нибудь смешное, и Уилл, думая, что, может быть, все снова станет нормально, наклонялся к нему только для того, чтобы Майк отстранялся. Уилл оставил бы Майка в покое, если бы Майк наконец дал ему ответ, который он искал. Он был уверен, что Майк тоже это знал. Но, может быть... это не то, чего хотел Майк. Может быть, Майк скрывает причину, потому что на самом деле он вообще не хочет, чтобы Уилл оставлял его в покое. Он думал о спорах, игнорировании друг друга, долгих взглядах, которые Майк бросает на него, когда думает, что Уилл не смотрит. Хотя они старались этого не делать, они всегда были на орбите друг друга. Уилл остался на орбите Майка, потому что Майк хотел, чтобы он был там. Потому что он совсем не ненавидит Уилла. Это что-то другое, какое-то чувство, которое так же сильно. Майк наблюдает за ним, его взгляд скользит по нему от ног до глаз. И о мой бог, теперь, когда Уилл знал, на что обращать внимание, это было так... до боли очевидно. Майку нравился он. Нравился так сильно, что он ненавидел его за это. Уилл хотел смеяться, правда. Что за клише. Фырканье срывается с губ Уилла, и ему приходится отвести взгляд, прежде чем он засмеётся. — Что такого смешного сейчас? — Спрашивает Майк, звуча совершенно незаинтересованно. Но Уилл смотрит на него сейчас, действительно смотрит на него, и это так очевидно. — Я не думаю, что ты меня вообще ненавидишь, Майк, — говорит Уилл. Он стоит спиной к двери и пристально смотрит на Майка, который напряженно прислоняется к задней стенке шкафа. Это трудно разглядеть, но Уилл все еще может различить блеск темно-карих глаз Майка, спасибо тому, кто решил вставить флуоресцентную сюда, блять, фиолетовую лампочку. — О, да? Что ты тогда думаешь? — Майк подходит к нему, и он останавливается так близко, что Уилл клянется, что чувствует прикосновение ботинка Майка к своему. Голос Майка практически сочится сарказмом. — Поскольку я так отчаянно хочу знать. Уилл наблюдает, как наблюдал уже много лет. Уилл ухмыляется, и от него не ускользает то, как взгляд Майка устремляется к его губам, даже в темноте этого тесного шкафа. — Я думаю, во мне есть что-то, что тебе слишком нравится, и это тебя пугает. Уилл делает шаг вперед, а Майк отступает. Он продолжает идти вперёд, пока спина Майка не прижимается к стене. Несмотря на громкую музыку за дверью шкафа, Уилл слышит прерывистое дыхание Майка, когда тот делает шаг ближе. — Скажи мне, что я неправ, Майк, — шепчет Уилл. — Скажи мне, что я неправ, и мы сможем вернуться к тому, как это было раньше. Теперь они стоят почти грудь к груди. Их глаза на одном уровне, и они дышат дыханием друг друга. От Майка пахнет травкой, а от Уилла - ликёром. Уилл остается настороженным, готовый действовать, если Майк захочет. Всё, что ему нужно сделать, это сказать об этом. Он замечает, что Майк снова смотрит на его губы. Он облизывает губы, дразнящий, дерзкий. — Уилл, — говорит Майк, его голос прерывистый, а брови приподняты. Он выглядит уязвимым и нерешительным, как будто сдерживает себя. Уиллу это надоело. — Скажи мне, Майк, — Уилл начинает снова, он подходит на шаг ближе, и глаза Майка затрепетали. - Что во мне такого, что тебя так пугает? Брови Майка хмурятся, и Уилл почти боится, что перешел какую-то черту. Его взгляд прикован к губам Уилла, и Уилл действительно может уловить все изменения выражения лица Майка. Губы Майка слегка морщатся, и Уилл ничего так не хочет, как стереть это поцелуем. Ему просто нужно знать, что Майк хочет этого так же сильно, как и он. Взгляд Уилла смягчается, когда он видит, как в глазах Майка собираются слёзы. Майк, кажется, расстроен этим, если хмурое выражение, которое он надевает на лицо в ответ на подступающие слёзы, о чём-то говорит. Уиллу хочется проклясть того, кто заставил Майка чувствовать, что он не может плакать. Как будто он не мог быть честным со своими эмоциями и тем, что он чувствовал. Потому что это то, что происходит. Это разрушает людей, отношения, дружбу. Майк часто жаловался на эмоциональную недоступность своих родителей во время их обеденного перерыва, а позже Уилл лежал в постели, размышляя, насколько всё было бы по-другому, если бы родители Майка не так уж сильно испортил его в этом смысле. Например, как Уилл задавался вопросом, каким человеком он был бы, если бы его отец не был невыносимым куском дерьма. Но вот они прижаты к задней стенке шкафа (ирония не ускользнула от Уилла, поверьте ему) на вечеринке, и Майк выглядит так, будто вот-вот заплачет, а Уиллу так отчаянно хочется смахнуть слёзы поцелуями. — Я пытался этого не делать, — наконец говорит Майк. Его голос тихий, полный слёз. Он наконец поднимает взгляд на Уилла, и его глаза подобны двум океанам. Уилл чувствует, что его затягивает в поток слёз Майка, чтобы утопить в лужах коричневого, по которым он так скучал. — Я пытался. — Не делать чего, Майк? — Шепчет Уилл и поднимает руку к локтю Майка. Он нежно держит его там, готовый отстраниться в тот момент, когда Майк скажет об этом. Когда Уилл смотрит в глаза Майку, он чувствует, что ему снова четырнадцать. Это возвращает его к последнему дню, который они с Майком провели как друзья. Когда Майк посмотрел на него нежными глазами и помахал ему, когда Уилл уезжал на велосипеде из своего дома, только для того, чтобы всё больше никогда не было по-прежнему. — Я пытался не... — снова начинает Майк. Его взгляд мечется между Уиллом, как будто он что-то ищет, но что? Уилл не знает. Но что бы это ни было, Майк, кажется, находит это. — Не хотеть тебя. Дерьмо. Опять же, виноват алкоголь. Уилл притягивает Майка для обжигающего поцелуя. Губы Майка шелковистые и податливые напротив губ Уилла. Они оба вздыхают в поцелуе, их губы соприкасаются и двигаются синхронно. Он чувствовал на языке вкус их общего запаха травы и ликёра, и, несмотря на то, что он был острым и горьким, Уилл не мог насытиться им. Потому что эти вдохи, эти губы принадлежали Майку. Он чувствовал, как руки Майка сжимают его руки, сжимая мышцы, скрытые под мешковатой фланелью, которая была на нем надета. Его собственные руки перемещаются к талии Майка, хватая ее там и притягивая его вперед и прижимая к себе. Майк ахает, и это позволяет языку Уилла проскользнуть внутрь. Как только их языки встречаются, Уилл чувствует, как в его груди разгорается огонь, его руки обхватывают спину Майка, а пальцы Майка перебирают его волосы, прежде чем опуститься на шею и погладить кожу там. Чувство, которое испытывал Уилл, колотилось о стенки его тела, и было неописуемым. Единственными словами, которые Уилл мог слышать в своей голове, были "Майк." и "Наконец-то, наконец-то, наконец-то.". Поцелуй Майка был очень похож на возвращение Уилла в собственное тело, руки, губы и звуки мальчика заземляли его. Они были прижаты друг к другу так близко, что Уилл мог поклясться, что чувствовал биение сердца Майка на своей грудной клетке. Майк счастливо вздыхает, лишь слегка отстраняясь, чтобы подарить Уиллу нежнейший поцелуй в губы. Уилл чувствовал щекочущее дыхание Майка, когда они оба пытались выровнять дыхание. Майк снова облизывает губы Уилла, прежде чем пропустить язык Уилла мимо своих приоткрытых губ. Майк нежно обнимал Уилла, когда они целовались, с той же заботой, о которой Уилл мечтал каждую ночь. Уилл наконец почувствовал, что стекло снежного шара Майка исчезло вместе со снегом, позволив Уиллу снова войти в его жизнь. Уилл почувствовал, как слёзы облегчения скатываются по его щекам. Майк отстраняется, глядя на него со своими собственными слезами в глазах. Он подносит руки к щекам Уилла и нежно сжимает их между ладонями, как будто боится, что Уилл сломается. В глазах Майка читается извинение, которое, как кажется Уиллу, звучит у него в голове. Майк притягивает его ближе, их лбы прижимаются друг к другу, когда Майк наклоняется, чтобы поцеловать падающие слёзы Уилла. Каждый поцелуй - это извинение, обещание все исправить, стать лучше, быть честным. Перестать отказывать кому-либо из них в том, чего они хотели с четырнадцати лет. — Я люблю тебя, Уилл, — шепчет Майк. Глаза Уилла распахиваются, и он смотрит на Майка, почти не веря. — Ты серьёзно? — Спрашивает Уилл, его голос уязвимый и немного напуган. Майк, конечно, замечает это, он понимает. Он наблюдал за Уиллом так же пристально, как Уилл наблюдал за ним. Майк поглаживает большими пальцами щеки Уилла. — Я думаю, что полюбил тебя с тех пор, как мы впервые встретились. Я любил тебя так сильно, что это пугало меня. Уилл не может не оплакивать все то время, которое они потратили впустую, прячась в страхе. Но теперь они оба были готовы. Готовы наконец открыться друг другу, не боясь, что их будут избегать и запрут. — Я тоже любил тебя, — говорит Уилл. — Я всё ещё люблю. Они снова целуются. Губы Майка приоткрываются, чтобы еще раз поприветствовать язык Уилла. Поцелуй теперь более страстный и отчаянный, тяжесть их признаний свежа на их языках. Майк безжалостный, засасывая язык Уилла в свой рот с настойчивостью изголодавшегося человека. Уилл принимает это, выводит маленькие сердечки и ещё "я люблю тебя" на нёбе Майка. Руки Майка перемещаются, чтобы схватить Уилла за талию, грубо притягивая его к себе, как будто Уилл не мог подойти достаточно близко. Как будто Майк отчаянно нуждался в том, чтобы он был рядом с ним, внутри него всеми возможными способами. Отчаяние, которое излучает Майк, воспламеняет Уилла. Его руки пробегают вверх по телу Майка и зарываются в его волосы, пальцы запутываются в волосах под резинкой Майка. Он тянет за конский хвост, и рот Майка открывается в удивленном стоне. Уилл смеётся, целуя уголок рта Майка, всё ещё крепко держа его за волосы. Шея Майка оттягивается назад, обнажая всю кожу светлую кожу, которую Уилл полностью собирается раскрасить. — Что? Ты не знал, что тебе нравится, когда тебя дергают за волосы? — Насмешливо спрашивает Уилл. Майк смотрит на него с какой-то темнотой в глазах, от которой у Уилла сжимается желудок. Майк открывает рот, чтобы заговорить, и как только он это делает, Уилл дергает его за волосы. — Нет- агха- я не знал этого, — говорит Майк низким и задыхающимся голосом. Его руки всё ещё крепко сжимают талию Уилла, как будто он не знает, куда ещё их деть. Уилл сильнее прижимает Майка к стене, теперь у него нет сомнений, что Майку понравится это давление. Он отпускает волосы Майка и массирует ему кожу головы, успокаивая её там. — Если бы всё, что мне нужно было сделать, чтобы исправить твоё отношение, это дернуть тебя за волосы, я бы сделал это давным-давно. Майк закатывает глаза, и Уилл наклоняется ближе, когда Майк улыбается ему в губы. — Заткнись и поцелуй меня. Как мог Уилл не согласиться на это? После того, как Майк так долго отказывал себе, как Уилл мог сказать ему "нет" сейчас? Они снова целуются. Теперь поцелуи мягче, именно так, как Уилл представлял, как бы они целовались, когда были моложе. В подвале Майка в те жаркие летние дни. — Этого будет недостаточно, — говорит Уилл в губы Майка, целуя их, когда чувствует, как напряглись плечи Майка. — Ты должен рассказать мне все, как только мы выберемся из этого шкафа. Майк вздыхает с облегчением. — Я сделаю это. Я обещаю. Уилл еще раз чмокает его, его руки опускаются к спине, чтобы успокоить там мышцы. Майк счастливо вздыхает, несколько раз целуя Уилла в щеку, как будто ему всё мало. Уилл лукаво улыбается, а Майк закатывает глаза, как будто уже знает, что он собирается сказать. — Кстати, прятаться в шкафу? Это немного перебор, тебе не кажется? Майк улыбается, и Уилл с трудом мог поверить в то, как прекрасно улыбается Майк ему и только ему. — Я могу сказать о тебе то же самое. Уилл игриво закатывает глаза, прежде чем снова взять Майка за волосы одной рукой. — Как скажешь, Уилер. Майк смеется, его глаза прикрыты, и он бросает на Уилла взгляд, который кажется невероятно чертовски опасным и определенно напрашивается на неприятности. — Я скажу это снова, заткнись и поцелуй меня, Байерс. И, боже, Уилл делает гораздо больше, чем это. Под звуки музыки, гремящей за дверью шкафа, Уилл заставляет Майка петь.