Как вчера помню: дело было одной Таёжной зимой, пропитанной ароматом хвои и мороза...
Лениво тянущиеся по бледному небу облака напоминают скомканную вату–пушистый синтепон, коим игрушки наполняют да прихваточки. Расслабленно, повинуясь одним им ведомому тайному ритму, белый пух дугой скользил по небосводу, пока темнеющие острые верхушки сосен едва не царапали вереницу лебединых облаков. Здание школы возвышалось средь темнеющих когтистых деревьев громадным серым фасадом, словно грустный исполин, с тоскою ожидающий того момента, когда подойдут к концу вязкой смолой тянущиеся уроки, и все буйные учащиеся наконец-то высыпут по домам да гулянкам, оставив уставшее здание высыпаться до завтрашнего дня, когда вновь ему придётся открыть свои скрипучие двери. Но пока что радость так и светилась в оконных рамах, ибо ныне в пустых школьных коридорах царила благодатная, даже мёртвая тишина–оно и ясно, ведь занятия подошли к концу. С радостными криками детишки разбегались кто куда маленькими резвыми щенятами: кто-то шёл на задний двор, дабы сыграть в прятки или салочки; кто-то собирался в группки и шёл домой, обсуждая события насущного дня, по пути, возможно, заглянув в местный крошечный ларёк за маленькой пачкой сухариков. Никто особо не хотел задерживаться в стенах здания дольше положенного–кроме, разве что, тех, у кого дополнительные занятия–потому, вскоре возле невысоких сетчатых ворот не было никого, кроме единственной одиноко стоящей невысокой фигурки. Морозный воздух пощипывал ноздри, заползал в самое нутро и вынуждал непроизвольно ёжиться, будто промокшего под дождём котёнка. Вдох обжёг лёгкие колючим холодом.Лучи стесняющегося солнца, смущённо спрятавшегося за облаками, золотом отражались в направленных к небу жёлтых глазах.
С тихим выдохом изо рта вырвался клубочек белого пара, словно дыхание сказочного дракона, средь горных вершин охраняющего свои несметные сокровища в жуткой пещере. Девушка качнула головой и опустила взгляд на свои ладони. Пушистые рукавички создавали ощущение тепла и уюта, несмотря на достаточно холодную погоду: они, словно вторая кожа, словно шкура своим пушистым мехом обогревали онемевшие подушечки пальцев. Стоит радоваться тому, что погода сейчас ещё более-менее благоприятная, ибо к Новому году синоптики по радио обещают студёные морозы да вьюги похлеще, чем за последние пару лет так точно. Фриск поправила вязаную чёрную шапку и, подтянув на плечи школьный рюкзак, двинулась вперёд по дороге. Хрустел отливающий серебром белый снег под ногами подобно свежеиспечёному безе. Было ощущение, словно ты идёшь не по дорожке немноголюдного посёлка, а плывёшь меж пушистыми облаками где-то высоко-высоко в небе. Прямо-таки услада для глаз! "Увидеть такое в городе было бы чудом..."—Шатенка на секунду зажмурилась и мотнула головой, отгоняя воспоминания о пейзажах, которые она наблюдала всего какую-то жалкую неделю назад. Нет уж, здешняя атмосфера в корне отличалась от той, что в том же ноябре обыденно царила в Иркутске–таком сером печальным днём и невероятно опасным ночью, доводящим до дрожи в те моменты, когда ты, сжавшись калачиком в холодящей постели, слышишь раздающиеся с улицы чьи-то сдавленные испуганные возгласы и, возможно–даже глухие удары. Что уж говорить, ежели даже первый снег и здесь, и там–совершенно разный? Здесь, возле таёжного леса, где тихо стонут кроны деревьев, он, лежащий покрывалом хрустящих хлопьев, казалось, искрился: снег сверкал драгоценным чистым серебром под золотом солнечного света. На городских улочках же немногочисленные молочные уплотнения подле подъездов меркли, ибо терялись на фоне тут и там лежащих небольших куч, более напоминавших свалявшиеся грязные одеяла, изорванные вклочья голодными бродячими собаками. Этот ничтожный и поистине жалкий снег, что в считанные дни становился чернее копоти, насквозь пропитан был мутной дождевой водой, что небольшими всплесками отлетала от шин разъезжающих то и дело японских иномарок.Таково оно–различие белизны в разных уголках одного края. Хотя, возможно, девушка просто не видела красоты города, царящей в центре, однако разве это сейчас важно?
Подувший со стороны дороги морозный зефир развеял мысли шуршанием еловых веток, где копошились маленькие рыжие пятна–резвящиеся белочки, беззаботно щёлкающие сладкие кедровые орешки. Стоит, наверное, брать пример с этих энергичных зверушек: с такой же лёгкостью отталкиваться сапожками от сухого снежка да и не думать ни о чём. Тем не менее, Фриск устало брела домой, хмуро опустив взор. Варежки не шибко грели, а шарф лишь безучастно свисал с шеи висельной петлёй–хотя, быть может, это просто наша героиня пребывала в задумчивом, несколько даже апатичном состоянии, из-за чего весь мир ей казался каким-то неправильным, несмотря на окружающую красу, ведь даже очарование сверкающего снега и качающихся на ветру древес выглядело каким-то обманчивым, только и поджидающим нужного момента, чтобы схватить, когда ты того не поджидаешь–и утащит оно тебя в глухие таёжные леса, сменившись опасной ночной мглой. "Ходить в школу через лес, конечно, очень атмосферно,"—Девушка выдохнула клубок пара и потёрла укрытые защитой из пряжи ладошки—"Но как подумаю, что меня в любой момент могут запросто загрызть какие-нибудь пресловутые волки–сразу в дрожь бросает." По мере того, как она неспешно плыла через снежные покровы, небольшие жилые домики становились всё более редкими, а впереди показались очертания мостика, что бледно-рыжим хвостом облезлой лисицы тянулся через реку, в коей плавали льдины неровными кусками–словно бы некий исполин надкусил да выплюнул... Ныне чуть мутноватая тёмно-голубая вода не казалась жуткой бездной, в коей прячутся речные чудовища похуже Лох-Несского, да только героиня прекрасно понимала, что вечером, когда солнце скрывается за горизонтом, или ранним утром, когда оно ещё даже ото сна не пробудилось–уж тогда река сбросит маску мнимой безопасности, обнажая уродливую чёрную пучину сущего отчаяния и ужаса, где между льдинок будут плавать останки несчастных утопленников. Шатенка покачала головой, отчего помпончик на шапке забавно задрыгался. Пусть Фриск и поменяла шумный город на тихий посёлок, жизнь её будто и не поменялась–и, вполне возможно, что дело тут было в самой героине: просто там она боялась окружающих, а здесь–ещё и природу.Но не подумайте, что она у нас трусишка зайка серенький: у этой девушки действительно были причины побаиваться заснеженного леса.
Путь домой пролегал по укрытой серебряным покрывалом тропинке–и, если уж чуть ранее можно было наблюдать домики, фонарные столбы да какие-никакие намёки на цивилизацию, то сейчас вокруг был лишь густой лес. Да настолько густой, что и разглядеть сквозь орду косматых деревьев хоть что-то было попросту невозможно: над головой размашистые ветви переплетались, заключая под колючий купол, будто бы столетние древесные великаны намеренно пытались заманить девушку в чащу, дабы лишить потом надежды выбраться из ловушки хитрых сосен. Пусть свет дня хоть капельку успокаивал и обнадёживал, эта капелька была ничтожно мала в сравнении с волной смутного беспокойства, сковавшего кончики пальцев. Чем дальше осторожный шаг героини направлялся вглубь леса–тем сильнее и, казалось, массивнее становилась стена лишайника, отделявшая более-менее безопасный посёлок от дикой тайги. Но, пусть данный факт и нагонял мурашек, холодная ладонь страха касалась нутра отнюдь не поэтому...Было ощущение, словно героиня здесь не одна. Словно кто-то внимательно наблюдает из-за еловых стволов, только и выжидая чего-то.
От этой мысли сердце кольнуло иголкой пробирающего до дрожи мороза. Хруст снега под ногами пугал и успокаивал одновременно, а пульс вторил скрипу изогнутых веток, так оскверняюще тянущихся к чистым небесам.Страшно. А вдруг дикие звери или кто похуже выскочат из-за кустов, как накинутся, поймают–или даже растерзают вклочья так, что будут только клочки окровавленной одежды яркими пятнами смерти разукрашивать чистый зимний холст...?
В этот же самый момент за спиной хрустнула ветка под чьим-то сапогом.
Страх в считанные секунды ударил в мозг приливом адреналина. Не помня себя от ужаса, девушка кинулась вперёд, что есть мочи, банально не разбирая дороги. Сознание настойчиво кричало "Беги!", пока сердце участило бешеное биение примерно до той же скорости, с которой Фриск бежала меж древесных столбов, то и дело проваливаясь в снег. А неизвестный преследователь всё нагонял, отбросив, по-видимому, всю свою былую скрытность, ведь теперь героиня отчётливо ощущала его лёгкую, невесомую поступь; слышала его чем-то приглушённое дыхание. Собрав последние силы в кулаки, шатенка ускорилась, лавируя между соснами и усыпаными серебром снега кустарниками. Она перестала чувствовать ноги, чувствовать конечности впринципе. Лишь одна мысль крутилась в этот момент в её голове: "Только бы выбежать из чащи...!"—Комья снега кружились, ветви больно били по лицу—"Только бы оторваться..." Долго ли, коротко ли, но вот спустя минут десять непрерывного бега сапожки сами привели её на заснеженную опушку. Инстинктивно замедлившись, Фриск обернулась и, замерев диким зайцем, прислушалась.Никого не видать. Неужто действительно оторвалась...?
"Это было близко..."—Девушка коснулась ладонью жёсткой еловой коры и отдышалась—"Нужно скорее идти домой, пока ещё каких приключений не случилось." Где-то в вышине громко закричали вороны, когда златоглазка, пытаясь отдышаться, невольно подняла взгляд...И сердце её упало.За этим самым стволом кто-то неподвижно стоял.
Дыхание спёрло, а ноги приросли к земле. В немом ужасе девушка наблюдала за тем, как неизвестная фигура резко выпрыгнула и... —Слепа с ока, крива с бока!—С качнувшихся веток едва ли не убийственным градом свалились комья снега, отчего Фриск, крепко зажмурившись, не сразу смогла разглядеть преследователя. Проходит секунда. Две. Три. Наконец, ресницы в инее дрогнули–и та приоткрыла глаза. Испуганный золотистый взгляд, обращённый на серебро сугробов под ногами, зацепился за чьи-то тёмные сапожки. Он поднялся на штаны, далее–на рыжевато-горчичную шубку, чей мех в некоторых местах покрыт был комьями упавшего с веток снега. Вот висящая на плече почтовая сумка, вот белоснежный мех на капюшоне, а вот... Странная маска улыбающейся лисы, облепленная ярко-рыжей шерстью. В мгновение ока на смену животному страху пришло сначала недюжинное облегчение, ну а потом–само собой, негодование. —Ах ты....!—Возмущению нашей героини не было предела—Т-т-ты до ч-чёртиков м-м-меня напугал! З-з-зачем ты в-вообще за мной г-г-гнался? Всей душой ненавистные заикания сделали речь скорее жалкой, нежели грозной. Возможно, именно по этой причине парень и рассмеялся. —Да разве мог я удержаться, коли ты та~ак потешно по лесу кралась?—Сквозь прорези в маске на девушку смотрели алые глаза, в коих играючи пылали шутливые огоньки—Уж не серчай, зайчонок, но нет моей вины в том, что кое-кто такой трусишкой уродился.~ Фриск на сиё заявление только вздохнула и отвернулась. Разве могла она что-то доказать этому явно не слишком нормальному–ибо нормальные в масках зверей по лесам не бродят–пареньку? Правильно, не могла. Потому оставалось лишь с облегчением вздохнуть, ибо, по крайней мере, это был не какой-то там маньяк или дикий зверь. Глоток свежего морозного воздуха остудил разгорячённую голову. Где-то далеко-далеко горласто залаяли дикие собаки, вынудив чудака вздрогнуть и, скрестив руки на груди, с отвращением фыркнуть. С этим удальцом героине свезло познакомиться не так уж и давно: буквально несколько дней назад. Да только хотелось всё окончить на простом знакомстве, ибо кадр попался тот ещё–никогда маску эту жуткую не снимает, говорит то и дело непонятные вещи–авось, сектант какой. Но по неким странным совпадениям эти двое начали часто пересекаться в лесу: бывает, до школы, бывает–после. И всё же факт в том, что несмотря на то, что самой златоглазке не шибко хотелось с этим психом пересекаться, судьба каждый раз распоряжалась иначе. Как, собственно, и в этот раз. Получается, зря только неслась через весь лес, как угорелая. Эх, одно радовало: полянка больно красивая попалась. Быть может, стоит... Ведомая необъяснимым душевным порывом, шатенка аккуратно сняла варежки и положила в карман, после чего нагнулась и зачерпнула горсть снежка. Покрасневшие пальцы немели, больно пронзаемые изнутри лезвиями колючего мороза, щипающего ноздри и совсем не ласково, даже с небрежностью гладящего щёки. Со временем начало казаться, будто конечности и вовсе отнимаются: сначала пальцы, защищённые не шибко спасающими варежками; затем–заледеневший нос, чувствовать который девушка уже минут десять как перестала, а после–уже и всё остальное: покрасневшие щёки там, ноги и руки. Ещё и тяжёлый рюкзак за спиной только усугублял ситуацию, своей тяжестью буквально переламывая хрупкий позвоночник. И всё-таки мокрый снег, остающийся в ладонях, как бы то парадоксально не звучало, казался тёплым или даже... Уютным? Скорее ласковым, как белый домашний хомячок. Податливо прогибалась его пушистая шубка, позволяя делать малыша таким, каким душе угодно, чтобы после он оставил на ладонях холодные следы талой воды. Девушка аккуратно, будто бы боясь спугнуть неведомую зверушку, вылепила из комочка небольшой неровный шарик, округлила аккуратную головку. И ведь действительно: прямо как самый настоящий хомячок–только глазок не хватает, хотя воображение уже дорисовывало фыркающую миловидную мордочку. Сзади заскрипел снег–и кончик маски аккуратно опустился на чужое плечо, разглядывая получившееся творение. Оттого, что спрятавшиеся в капюшоне чужие рыжие локоны коснулись щеки, девушке стало не по себе. —Неужто это чудо-юдо в рассыпчатых перьях поинтереснее меня будет?—Наигранно задумчивым голосом спросил парень. —Отцепись от меня для начала, Чара.—Проговорила Фриск, чуть прикрыв ладонью хомячка—А во-вторых: да. —Я обижен до глубины души!—Фыркнув, алоглазый сложил руки на груди и обиженно вскинул мордочку. Да только, поняв, что никакой реакции на этот жест не последовало, он только невозмутимо потянулся к своей почтовой сумке, пошарился и вынул оттуда конфету—Больно ты злюка. Не хочешь подсластить настрой конфетой? Девушка подозрительно сощурилась. Родители с детства учили, что у незнакомцев гостинцы брать не стоит. А можно ли считать парня с маской лисы, которого ты знаешь только четыре дня–незнакомцем? Полагаю, что да. —Спасибо, конечно, но я не люблю сладкое. —Ах, сладкое не любишь?!—Из-за тембра голоса собеседника шатенке привиделось, что алые глаза в прорезях маски удивлённо округлились—Так ведь дела не делаются! Надо бы исправлять ситуацию, а то как без сладкого-то жить? Мука адская! В подтверждение своих слов он многозначительно закинул в пасть шоколадную конфету–да так ловко и обыденно, что златоглазка невольно удивилась.До сих пор не понятно, действительно ли это человек...?
"Нет-нет, бред чистой воды,"—Тут же отбросила подозрение девушка, мотнув головой—"Ей богу, как будто в мире психов не бывает..." И всё же есть в странном прохожем нечто неестественное, что обычными словами и описать невозможно: то ли дело в его манере речи, то ли в движениях, то ли в выглядывающих из под капюшона ярко-рыжих, будто языки пламени ушах, что двигаются словно бы отдельно от маски из папье-маше. Да и такой же ярко-рыжий пушистый хвост собеседника, едва ли не касавшийся земли, тоже особого доверия не внушал. —Неужто дыру во мне прожечь хочешь?—Нарушил непривычную тишину таёжного леса Чара, склонив голову набок–героиня готова была поклясться, что носик маски действительно дёрнулся—Иль родичи не рассказывали, что неприлично так пристально прохожих разглядывать? "Уж кто бы говорил о приличиях."—Фриск страдальчески закатила глаза и проигнорировала выпад собеседника, вновь сфокусировав всё внимание на снежном комочке в ладонях. Со стороны парня-лиса раздался усталый выдох, искажённый маской настолько, что напомнил более подобие звериного рычания. —Эх ты. Я к ней со всей добротой и отзывчивостью–а она грубиянкой оказалась,—В его напевном голосе послышалась нотка обиды, сменившаяся вдруг на мгновенную заинтересованность—Со школы возвращаешься? —Да.—Отрешённо кивнула Фриск, чувствуя, как кожу маленькой иголочкой кольнуло чувство вины. —Не хотела бы прогуляться, ежели времечко имеется?—С ленцой поинтересовался Чара, добавив запоздало следом горестное—Хотя, ты ведь наверняка~а откажешь, раз ты так активно отвергаешь все мои попытки подружиться... И тут само существо девушки поделилось на два лагеря, так как совесть буквально втолкнула в голову внезапное и весьма сильное чувство вины. "Может, не нужно с ним так резко? Подружиться ведь хочет..."—Разум одолели достаточно смешанные ощущения—"Но ведь, с другой стороны, не стоит заводить дружбу с не внушающими доверия чудаками? Или всё же попробовать..." В прошлых школах у героини не было друзей, а на новом месте она завести никого пока не успела–может, это просто судьба подкидывает такой странный способ социализироваться? В конце концов, может, если девушка станет чуть более дружелюбной–то и окружающие к ней потянутся? Чара не сводил с Фриск настороженного взора сверкающих гранатов, будто бы читая все мысли, что невольно отображаются на смуглом лице. Лёгкий ветерок погладил белую шёрстку капюшона, лисьи ушки чуть подрагивали из-за падающих с неба снежинок, а пушистый хвост метёлкой плавно качался из стороны в сторону, будто маятник. —Только если ненадолго...—С неуверенностью проговорила наконец шатенка, переминаясь с ноги на ногу.А улыбка странной маски словно бы стала ещё лукавее.
—Ого, что я вижу? Неужто сегодня солнышко снежок растопит?—Не скрывая восторженного удивления, ухмыльнулся он. —Я и передумать могу. —Тогда не станем тратить времени даром~!—Мелодично пропел Чара, пока вторил ему звон поющих ледяных капелек на древесных ветвях—Уверяю, что ты не пожалеешь...~♪ Он вдруг рысцой промчался мимо, ступая к одному из тысячи проходов между соснами. Снег не хрустел под подошвой его сапог: движения парня были столь легки, ловки и изящны, что создавалось ощущение, будто он действительно представлял собой воплощение сказочной плутовки. Заворожённая Фриск пару раз моргнула, после чего опустила своего снежного хомячка на белое покрывало, не забыв напоследок погладить зверушку по спинке. Та сверлила хозяйку неживым настороженным взглядом отсутствующих глаз, как бы спрашивая: "Точно ли ты уверена, что прогуливаться с этим сумасшедшим–хорошая идея?"Как жаль, что и сама героиня не знала ответ на этот вопрос.
Остановившись у самого края лесной опушки, парень-лис элегантно крутанулся и поманил собеседницу ладонью в тёмной перчатке. —Да не пугайся ты так. Как потерянный оленёнок–глазёнки одни и те же,—Звонко пропел он, отчего-то прошептав последние слова совсем тихо—Или скорее зайчик? Фриск сглотнула. Грудную клетку сдавили противоречивые чувства лёгкого беспокойства и отдалённого любопытства, рвущегося откуда-то с края подсознания. Ветер шумел в кронах деревьев, пытаясь что-то донести до чужих ушей: не то предупреждал, не то наоборот–ободрял.Кто же эти двое: странный парень в маске лисы да девушка, резко переместившаяся из городской среды в домик возле таёжного леса? Как же героиня докатилась до жизни такой? Пожалуй, стоит начать наш рассказ с самого начала.