Billy Idol – Catch My Fall Metallica – One Queen – Friends Will Be Friends The Doors – The Crystal Ship Mötley Crüe – Punched In The Teeth By Love
– Эдди, ты как, не ударился? – Мансон слышит мужской голос, потихоньку приходя в себя. Перед взором – мутный силуэт, уж больно смахивающий на Харрингтона. Кажется, тот очень взволнован: хоть он и вцепился в Эдди мёртвой хваткой, всё равно чувствуется лёгкая дрожь в каждом прикосновении. За спиной тоже кто-то есть, скорее всего, Робин, оберегающая Мансона от столкновения с полом. Чёрт, что вообще произошло, что они так всполошились? По всему телу плавно разливается усталость, апатия, да такая, что от неё никуда не скрыться. Эдди хочет что-то сказать в ответ, но его будто лишили дара речи. Он едва дышит, едва смотрит прямо перед собой. Харрингтон выглядит чуть более чётко чем минуту назад, что ли. – Ты нас напугал. – шепчет Бакли, судорожно проводя кончиками пальцев по кудрям парня. – Что случилось, Эдди? Я позвала Вики... ну, девушку, которая в библиотеке работает, помнишь? Она воды принесет... – всё не унимается девушка. – Не делай так больше. Ты понял? – отчаяние срывается с губ Харрингтона, мягко перетекает к и так обессилевшему Мансону. Он заключает парня в трепетные, такие необходимые объятия. Стив не может его потерять. Только не сейчас, когда они были близки к истине. Да, это был крошечный, может, вовсе незначительный шаг, но они сделали его вместе. Они попали сюда вместе, поэтому Харрингтон был уверен на все сто, и выберутся отсюда только вдвоём. Эдди лишь поддался слабости; вновь закрыл глаза, растворяясь в моменте. Больше не нужно было прилагать какие-либо усилия, чтобы оставаться в сознании. Его удержат, не позволят упасть, исчезнуть. За мгновение до наступления темноты в его голове пробегает более-менее адекватная, разумная мысль: он всё ещё сжимает в руке рукав джинсовки Стива так, будто в нём состоит всё спасение, всё его будущее.***
– Я думаю, Стив готов ко встрече с Вами. – Харгроув, вальяжно растянувшись в кожаном кресле, постукивает по лакированной поверхности стола из красного дерева. Он то и дело поглядывает на стоящую рядом открытую бутылку виски, норовясь хлебнуть прямо из горла. Разговор его порядком утомил: бросить трубку хотелось куда больше, чем запить вихрь мыслей алкоголем. – Каким образом тут оказался этот… Мансон? – отвечает собеседник. Голос ровный, спокойный, но недовольство дошло до той степени, когда даже в воодушевляющей речи мерещилась бы угроза. – Понимаю, мне он тоже не нравится. – оживляется Уильям, тут же садясь прямо. – Он – заноза в заднице. – Мне всё равно, какие у тебя мысли на его счёт. Ты так и не ответил, как вышло, что он здесь? У меня не хватит сил вернуть его обратно. Ты это прекрасно знаешь. – Я могу оставить его гнить в Ричмонде. Он ведь Вам не нужен, так? – Харгроув закатывает глаза от одной мысли о Мансоне, портящем все планы. Планы касаемо Стива. – Нет. В этом парне есть что-то... Его энергия… такая… Мужчина не договаривает, погружаясь в раздумья. Билли продолжает стенать и жаловаться на главный объект мыслей собеседника, но это становится таким бесполезным, мелочным. Почему энергия какого-то Эдди Мансона кажется столь знакомой? Будто он вчера столкнулся с ней впервые, смог подчинить, однако, увы, не до конца? Энергия не стала его частью, не наделила могуществом, за которое он желал зацепиться, которое он так безуспешно стремился выцарапать, вырезать любыми из возможных способов, пусть и самыми немыслимыми, безнадёжными и жестокими. – Мистер Крил? – настойчиво зовёт Харгроув. – Каковы распоряжения по поводу обузы? И когда я получу обещанное? – Ох, Билли, не говори так о нём. – полностью игнорируя изначальные мотивы Харгроува, продолжает Крил. – Эдди нам пригодится. Бедный мальчик и не догадывается, насколько.***
– У меня голова разрывается. – спустя долгие пять минут тишины выдаёт Мансон. Уши горят, и он не понимает почему. Может, его за них дёргали, чтобы разбудить? Кисти рук тёплые, что ещё более удивительно, учитывая, что всю жизнь они ледяные. И тут он замечает, как Стив, вперив взгляд куда-то в пустоту, словно в состоянии транса, массирует его ладони, уделяя внимание то кончикам пальцев, то тыльной стороне ладоней. – Стив, ты чего? – едва слышно спрашивает Мансон. Харрингтон чуть ли не подпрыгивает на месте. – Я где-то читал, что при обмороке помогает растирать пальцы, кисти рук, ну… – Стив, опустив голову, прячет взгляд за ниспадающими на лицо прядями. «Укладка больше не такая идеальная», – думается Эдди. «И почему именно я всегда её порчу?» – Тебе ещё повезло, что ты в себя не пришёл, когда он тебе виски растирал. И уши. – ухмыляется Робин. – Ты вообще жить будешь? Эдди перехватывает ладонь парня, пытаясь поймать неуловимый взор ореховых глаз. Почему-то так хочется посмотреть на спасителя повнимательнее, хоть они едва ли разлучались в последние дни. – Стиви, это правда? Это так трогательно, что ты… – теперь уши горят по другой причине. Он не знает, что добавить в этой ситуации, поэтому одними губами произносит «Спасибо». И Стив, кажется, впервые чувствует, с какой искренностью были сказаны эти слова. Эмоции, такие разные и противоречащие одна другой, переполняют его. Значит, вот что должно было приключиться с Эдди, чтобы он подобрел, наконец показал свою мягкую сторону: он должен был оказаться на грани жизни и смерти или, как минимум, в бессознательном состоянии в объятиях того самого Стива Харрингтона, о котором он слышал столько всего нелестного и нелепого. С Мансоном всё в порядке. Он – самый ужасный идиот из всех идиотов, но он здесь. Невредимый, вроде как, осознающий произошедшее. А как он смотрит на Стива… Для того чтобы всецело ощутить подобный взгляд, не нужно смотреть глаза в глаза: достаточно просто быть рядом, держаться за руки, делясь теплом. Харрингтону паршиво. Паршиво от одной мысли о том, что случилось между ним и Харгроувом. Стив конкретно ошибся. До этого момента он боялся признаться самому себе, что вдруг стал волноваться за Мансона, за этого безрассудного придурка с большими глазами цвета тёмного шоколада. Придурка с такими изящными пальцами, усеянными, кажется, десятками перстней. И один из перстней теперь красовался на руке самого Харрингтона. Перстень с чёрным камнем, один вид которого обладал силой успокоить бегающие туда-сюда безумные мысли. И глаза Эдди, казавшиеся в тени угольно чёрными, доказывали в очередной раз, что пути обратно нет. Стив, считавший, что ни один парень никогда не сможет пошатнуть его уверенность в собственной гетеросексуальности, теперь во все глаза, не мигая, наблюдал за каждым, даже едва заметным телодвижением сидящего рядом Мансона: тот, кажется, из последних сил удерживал равновесие, боролся с навязчивой мыслью просто скатиться вниз, что не могло не вызвать улыбку у Харрингтона. Может, безрассудным был он сам? Наконец, собрав последние капли храбрости, Стив поднимает голову. Первая мысль, самая бредовая, – поцеловать Мансона, да так, чтобы в одном соприкосновении губ и языков передать столь важную мысль, которой не суждено быть произнесённой вслух. И всё же он замирает, не смея сократить расстояние между ними. – Я вам не мешаю, мальчики? – Робин наклоняется, приобнимая обоих со спины. – Вот, так лучше. В любой другой ситуации она бы нарочно смутила Харрингтона, сказав что-то вроде: «Стив, у тебя на лице чётко читается, что ты влюблён». Но она не скажет, точно не в присутствии Мансона. И Стив понимает это безмолвие, принимает его с благодарностью. Да, у них определённо есть невидимая ментальная связь, Робин может сказать это наверняка. Для неё это в новинку, ведь она ни с кем другим не ощущала такого духовного родства. Харрингтон особенный: он пробуждает в ней то, чего она не знала о себе самой. Будто, вот он, тот самый человек, которого она безуспешно искала всю жизнь. Человек, буквально упавший ей на голову (или просто случайно севший на лавочку рядом с ней?) из ниоткуда, из другого времени. Человек с другими интересами, мировоззрением, абсолютная её противоположность. Но в этой противоположности было нечто особое, неведомое и притягательное, то и дело вынуждающее Бакли возвращаться к новому другу из эпохи, в которую она попадёт не раньше, чем через тридцать с лишним лет. – И мы тебя любим, Робин. – беспечно улыбается Харрингтон. Неужели нужно было случиться чему-то хреновому, чтобы сблизить их ещё больше? Эдди, мысленно витающий в облаках, думает о том же, о чём и Стив. Единственное отличие – в его мечтаниях это что-то несбыточное, никогда не осуществимое. Он теперь более разборчив, осторожен. Забавы ради он сделает это только с другом, и то пока был самым одиноким одиночкой. А поменялось ли что-то вообще… – Расскажешь, что это было? – голос Стива мягкий, убаюкивающий; на приоткрытых губах замирает мольба, самая яростная и беспомощная из всех. Эдди, определённо, если не разрыдается, так, расслабившись в кресле убийственно тихого читального зала, провалится в сладкий долгий сон, такой беззаботный и желанный. – Пожалуйста, Эдди. Мы не должны ничего скрывать друг от друга, верно? – кивает он, глядя на Робин. Мир Мансона сужается до «пожалуйста», сошедшего с уст Харрингтона. Эдди хочется завернуться в него подобно одеялу утром, а сверху желательно добавить всего Харрингтона целиком; только тогда чувство комфорта и тепла вернётся в полной мере. – Я и сам толком не понял. И помню как-то обрывочно. Сначала был странный мужчина на концерте. Он смотрел на меня из глубины зала, обращался ко мне лично. Самое странное… вы не сочтите меня психом, но губы его не шевелились. Я слышал его голос в голове. Настойчивый, сильный. Это, блять, стрёмно. Клянусь, это не от наркотиков. – принимается оправдываться он. – И что он от тебя хотел? – спрашивает Стив, успокаивающе поглаживая костяшки на левой руке Эдди. Казалось, он вырисовывает на коже какой-то узор, напоминающий нотную грамоту. А может, Эдди слишком зациклился на воспоминании на концерте. – Не знаю. Он сказал, что меня не должно быть здесь. Я не понимаю. – Эдди борется с желанием схватиться в агонии за волосы, дёрнуть, дабы хоть что-то ощутить, вырваться из причиняющего душевные муки эпизода. Было бы также неплохо выкурить пару сигарет залпом, одну за другой. И всё же, прикосновение Харрингтона – дороже мимолётного порыва. – На концерте? Но ведь ты крутой музыкант! – Стив, скорее всего, дело во времени. Эдди затянуло сюда, в этот год, по ошибке. Это так, мое скромное предположение. – объясняет Бакли, то и дело поглядывая в книгу, всё так же лежащую на столе. – Мне нигде места нет, так что какая разница? – восклицает Мансон. – В любом случае подохну. Тут хоть повеселюсь напоследок. А может, и сделаю какую-нибудь гадость тому, кто нас сюда отправил. – Ну уж нет. Не позволим мы тебе подохнуть. – закатывает глаза Робин. – Вы со всем справитесь и вернётесь домой. Не-вре-ди-мы-ми. – Робин права, Эдди. Ты нам нужен. – рука Стива заботливо касается щеки Эдди, на которой едва-едва поблескивала слеза. – Мы найдём путь обратно… через, как их там, лисьи... волчьи норы. – Кротовые, Стиви. – хихикает Мансон, тут же потираясь щекой о ладонь парня в поисках успокоения. – Ладно. Постараюсь не киснуть. Хотя бы ради прелестной улыбки нашей драгоценной Птички. Так, на чём я там остановился… Ах, да, мужчина. Он был во всём белом, почти как ангел во плоти. Только взгляд жуткий до чёртиков. Глаза – ледяные, голубые. От одной мысли не по себе становится. – Векну в Оде изображают тоже голубоглазым. – вновь обратившись к книге, говорит Бакли. – Но если мы свяжем всех голубоглазых с этой историей, столько людей попадут под подозрение. Даже я. – Ну уж нет, Птичка бы такое не учинила. – Согласен, Эдди. А верить только истории в книге… это хорошая зацепка, но не настолько, чтобы решить все проблемы. Но давайте придерживаться этой теории. Это лучше, чем ничего. – дополняет Харрингтон, не решаясь отдернуть руку от лица Мансона. Кожа кажется мраморной, уязвимой и хрупкой, а соприкосновение – осторожным, почти стыдливым. – У меня вот какая мысль. Надо сфотографировать все нужные страницы, а то брать с собой такую махину… ну, не очень-то выгодно. – оживляется Эдди, ненароком разрывает связь с Харрингтоном, склоняясь над книгой. – У меня камера паршивая на телефоне, так что давай ты. – У меня ещё в первый день телефон разрядился. – признаётся Стив. – У меня было от силы двадцать пять-тридцать процентов, так что… – И как можно выйти из дома вот так… Пиздец, Стив. – устало вздыхает Мансон. – Значит, я сам. – Стоп, вы можете делать фотографии с помощью телефона? Я должна была раньше всё это с вами обсудить, но, сами понимаете. – разводит руками Робин, пытаясь визуально показать масштаб случившейся катастрофы. – Можно посмотреть? – Это называется смартфон, ну, что-то вроде умного мобильного телефона. – объясняет Эдди, роясь в кармане джинсов. – Так, какого чёрта? Он не врубается. – Когда вы в последний раз ими пользовались? – Бакли берёт устройство в руки, внимательно осматривает. – Интересная вещичка. Почему тут только три кнопки сбоку? – Сенсорный экран, Птичка. Весь экран – это совокупность кнопок. Очень даже удобно. Ну, как я понял, Стив в первый день им пользовался, потом батарея сдохла. У меня в принципе та же ситуация, только я помню, что у меня полный заряд был. Блять. – Могу, снова же, предположить: техника из будущего не работает тут. – умозаключает Робин, любуясь наклейками на обратной стороне телефона. – Этот мужчина выглядит очень знакомо. – Джим Моррисон из The Doors. Мне друг подарил в напоминание, чтобы я не повторил его судьбу. А так… Джим действительно был гением. Он меня вдохновил на пару песен. Мы с ребятами метал-кавер на «The Crystal Ship» записывали. Да, очевидный выбор… Так и пылится диск где-то в моей комнате. В далёком 2019-ом. – Да, точно. У него голос красивый. – Бакли возвращает парню телефон, смотря в никуда. – А вот как ты поёшь я всё-таки не слышала. – Можно будет послушать, когда мы выберемся отсюда? –спрашивает Стив. – Если ты правда хочешь. Только вот боюсь, тебе не понравится. – Почему же? Мне нравятся некоторые песни в жанре метал. – Да, ты говорил. Но тут в другом дело. Из меня певец хреновый, только людей распугивать. – Не верю. На концерте ты блистал. – Харрингтон, позабыв о всяком стеснении и едва выступившем на щеках румянце, взглянул прямо в глаза Эдди. – Стив, ты поосторожнее с высказываниями. Я люблю лесть. – Мансон в ответ прячет лицо за прядью волос. Стив сосредотачивается на этом маленьком, незначительном движении, широко улыбаясь. – Ну, теперь ты чуть больше похож на прежнего Мансона. Робин кивает, соглашаясь со словами Харрингтона. – Да ну вас! – слишком громко для библиотеки вскрикивает Эдди, вызывая неодобрение со стороны бабули, видимо, только вошедшей в зал. Она окидывает компанию укоризненным взглядом, шикает на Мансона, вызывая у того безудержный смех. – Нам пора, мальчики. – Бакли резко хватает обоих за руки; они, переглянувшись, закатываются от смеха. «Ну что за болваны», – думает она, таща их выходу.***
Стив и Эдди, обзаведясь новыми нарядами, шагали по ночному Хокинсу. Они и сами не заметили, как забрели в удалённый тихий район городка, в который никто бы в одиночку не сунулся. Тем более, кто-то вроде Эдди, боявшегося помереть в какой-нибудь подворотне от удара ножом в живот. Харрингтона, кажется, вовсе не заботили обстоятельства и место их прогулки: он глупо хихикал и лыбился, вызывая у Мансона непонятные чувства: он и представить не мог себе прежнего Короля школы и капитана баскетбольной команды в таком состоянии, так ещё и в компании самого себя. Это было невероятно, почти противозаконно: богатые крутые мальчики обходили его за километр. – Как же мне повезло. – издав очередной громкий смешок, произнёс Стив. – Как тебе этот прикид? – парень повертелся на месте, демонстрируя только приобретённые и выгодно обтягивающие всё, что надо, тёмно-коричневые кожаные брюки и топ без рукавов. Эдди оглядел его с ног до головы, удивляясь, как этому подлецу всё было к лицу: и глупая рубашка-поло с голубыми, ничем не выделяющимися, джинсами, и этот образ недо-рок-звезды. – Заебись, Стив. Мне нравится. – он опустил взгляд чуть ниже, любуясь бёдрами парня. Нет, единственным противозаконным здесь был шикарный зад Харрингтона в узких брюках. – Не шутишь? – воодушевлённо воскликнул Стив, широко улыбаясь. – Я уже долго о чём-то таком мечтал. Он замешкался, споткнувшись на ровном месте, но Эдди успел его подхватить. – Так, падения в наши приключения не входят. – тёмно-карие, почти чёрные глаза заглядывают в самую душу, пронизывая насквозь. Эдди заботливо усадил парня на бордюр, сам присел рядом. – Ты как? – По-ря-док. – опуская голову на плечо напарника, ответил Харрингтон. – Спасибо тебе. – За что же? – ухмыльнулся тот. Не удержавшись, он провёл ладонью по волосам Стива. Скорее, он надеялся, что Стив не вспомнит весь этот разговор, такой глупый, нелепый разговор двух накуренных придурков. – Что не послал меня. Мне вообще не с кем было поговорить в последнее время. А тут мне жизнь преподнесла самого Эдди Ван Халена. – Ты так быстро протрезвел, чел? – Не уверен. Просто… мне правда было так одиноко. Никто не понимал меня, не понимал, чего я хочу от этой жизни. Да я и сам едва понимаю… – Стив уткнулся носом в шею парня, тихо вздохнул. – Я не хочу быть скучным. Обычным. – А я вот наоборот… всё бы отдал, чтобы меня считали хоть немного нормальным. Ну, са-а-амую капельку. – с неподдельной печалью в голосе ответил Мансон. – Хотя… ты прав, нормальным быть на редкость скучно. – Чем ты увлекаешься по жизни? – Да разным, Стив. Музыку обожаю, поэтому песни пишу, на гитаре поигрываю. Ну так, всего понемногу. И настолки обожаю. А ещё книжки всякие почитываю. – Да ты смесь рок-звезды и ботана. Не видел ещё таких. Не подумай, это не оскорбление… Может, мы могли бы ещё когда-нибудь так провести время вместе? – Сомневаюсь. Ты меня забудешь на утро… Эдди не успел договорить, как на улочку свернул автомобиль, скорее напоминавший молнию в ночи. Стремительный, яркий Chevrolet Camaro резко затормозил в метре от парней. Громкая «Immigrant Song» в исполнении Led Zeppelin пронзила тишину столь же быстро, как и почти сошла на нет. Из открытого окна высунулся молодой мужчина с длинными блондинистыми волосами. Глаза его скрывали солнцезащитные очки; его лицо озаряла самоуверенная белоснежная улыбка. Эдди, будучи более трезвым из них двоих, даже сумел рассмотреть ямочки на щеках мужчины. – Подвезти вас, мальчики? – незнакомец тотчас же задымил, переводя взгляд то на одного парня, то на другого. – Нет, нам и так непло… – Пойдём, Эдди. Хочу развеяться. – Харрингтон бодро подскочил, потянул напарника за собой. – Не киснуть же тут. – через пару секунд он уже стоял у открытой передней пассажирской двери. – Ты с нами? – Блять. – себе под нос выругался Мансон. «Может, он и козёл, но остаться наедине со странным челом он не заслуживает». – Иду. Куда мне ещё деваться. – задняя дверь отворилась, и Эдди благополучно устроился посередине сидения. – Как к старой доброй травке относишься, товарищ? – Предпочитаю старика табака. Без обид. – оскалился мужчина. – Вас как звать, мальчики? – Я – Стив, а он – Эдди Ван Хален. – откинувшись на спинку сидения, ответил Харрингтон. – А ты? – Билли. Тебе когда-нибудь говорили, что ты красивый, Стив? – Билли невольно засмотрелся на профиль парня, на небольшую горбинку на носу, приоткрытые в лёгкой улыбке губы. Взгляд скользнул ниже, задерживаясь на крепких руках, усыпанных родинками. – Очень красивый. – Ага, частенько слышу от девушек такое. – Ну, так я не сильно похож на девушку. – он наклонился к Стиву, закрепляя ремень безопасности. Замер в паре дюймов, обдумывая разумность своего решения. – Я тебя здесь никогда не видел. – отвлёк его Эдди. – Ах, да. Я не местный. Из городка неподалёку. – Ясно. – хмыкнул Мансон. – Я закурю. – Нет. – Я лишь констатировал факт. Разрешения я у тебя не спрашивал. – Эдди, тогда можно и мне одну? – подключился Харрингтон. – Тебе уже хватит, Стив. – но взгляд парня, так напоминающий Кота в сапогах из «Шрека», был столь умоляющим, что Эдди молча протянул ему самокрутку. – Это последняя. – Спасибо. – обезоружил его улыбкой Стив. – Огонька не найдётся? – Держи, драгоценный. – зажигалки Эдди и Билли одновременно оказались прямо перед взором Харрингтона. Тот ответил смехом. – Так забавно. – он поднёс самокрутку ровно посередине. – Но спасибо. Куда поедем? – Просто прокатимся по городу. Покажете мне самые красивые места. Хотя… одно я уже точно заприметил. – кокетливо произнёс Билли, смотря на губы Стива, усеянные дымом. – Правда? Какое? – невинно спросил парень. Он явно не понял, что это был самый откровенный флирт. Но Эдди понял. – Заканчивай с этим, Билли. Развезёшь нас по домам, на этом всё. – Не будь занудой. – почти в унисон протянули Стив и Билли. Мансону пришлось смириться. Наконец они тронулись. Билли запросто можно было назвать гонщиком; Эдди приходилось затянуться получше, чтобы под кайфом поездочка не казалась такой смертельно опасной. На одном из резких поворотов он выронил зажигалку. Та закатилась куда-то под переднее пассажирское сиденье. – Блять, Билли, не гони ты так. – Эдди потянулся за своим сокровищем, а когда выпрямился, последним, что он увидел перед ослепляющей искрой, был одурманенный взгляд Харрингтона в зеркале заднего вида.