Нед
Если бы он знал, какими неприятностями обернётся должность десницы короля ещё до того, как он доберётся до Королевской Гавани, он бы остался на Севере. Он обнаружил, что врывается в местную крепость, в которой королевский эскорт укрывался последние несколько дней, со своей дочерью Мирой и Джори следом. В течение четырёх дней они неустанно прочищали близлежащие леса в поисках Арьи после инцидента с юным принцем Джоффри. Мальчика, по-видимому, укусил её лютоволк, но он больше ничего об этом не слышал, а Санса не собиралась об этом говорить. Теперь его младшая дочь наконец была найдена… и немедленно отправлена к королеве, которая, в свою очередь, привела её к Роберту, прежде чем сообщить ему. У него закипела кровь от того, что с его дочерью обращались как с какой-то преступницей. Несмотря на всё, что могло произойти у реки, она была дочерью лорда и заслуживала лучшего обращения. — Отец, чего королева вообще могла хотеть от Арьи? — спросила Мира, когда они подошли к двери в большой зал крепости. Даже снаружи он мог слышать гул мужчин, перешёптывающихся о сплетнях, и чувствовать вероятность плохого конца. — Она не может сделать из неё пример. Она ребёнок. «Это именно то, что она собирается сделать». Он никогда бы не сказал этого вслух, даже мысль об этом казалась предательской, но ему и не нужно было. Мира умела читать почти всех, включая его самого. Он видел, как на её лице отразилось осознание и она слегка побледнела, когда взглянула на Джори. Капитан стражи покачал головой, его глаза потемнели. Они вошли в помещение, и все замолчали; стражи, как Старков, так и Ланнистеров, следили за каждым их движением. В центре собравшихся Роберт сидел на месте лорда, Серсея и Джоффри стояли рядом с ним, а перед ним — маленькая дрожащая фигурка в форме его дочери. Она бросилась к нему, снова и снова бормоча извинения, пока они обнимали друг друга. Он передал её Мире, которая взяла Арью за плечи и крепко прижала к себе. — Что всё это значит? Почему мою дочь не привели сразу ко мне? Роберту хватило порядочности выглядеть несколько пристыженным, по крайней мере, насколько позволяла ему гордость, но Серсея восприняла это заявление только с презрением. — Как ты смеешь разговаривай со своим королём в такой манере. — Тише, женщина! — Несмотря на сложившуюся ситуацию, Нед почувствовал, как у него дёрнулся мускул на челюсти от того, как его друг обратился к его жене. — Извини, Нед, я не хотел пугать дочь, но нам нужно побыстрее покончить с этим делом. — Твоя дочь и этот мальчишка мясника напали на моего сына, — продолжила королева, сверля Арью взглядом. — Её животное чуть не оторвало ему руку. Учитывая количество повязок на Джоффри, Нед очень в этом сомневался, но ничего не сказал. Конечно, Роберт заметил бы это. — Это неправда! — возразила Арья, делая шаг вперёд, несмотря на хватку Миры. — Она просто слегка укусила его. Он причинял боль Мике. Иные его побрали, его дочь не помогала. — Джофф рассказал нам, что произошло. Ты с этим мальчиком избивала его палками, пока натравливала на него своего волка. — Такого не было! Джоффри шагнул вперёд. — Было. Они все напали на меня, и она выбросила мой меч в реку. — Лжец! — Закрой рот! — Хватит! — крикнул Роберт, стукнув кулаком по подлокотнику кресла. Мира быстро притянула Арью обратно, прошептав что-то ей на ухо. — Он говорит мне одно. Она — другое. Семь кругов ада, что мне с этим делать? Где твоя вторая дочь, Нед? — В постели, спит, — ответил он. Санса почти не разговаривала ни с ним, ни с Мирой. Если бы её притащили к королю, это только заставило бы её ещё больше замкнуться в себе. Королева улыбнулась. — Это не так. Санса, иди сюда, дорогая. Теперь у него кровь застыла в жилах. В глубине комнаты солдаты начали расступаться, и между ними прошла знакомая копна рыжих волос. Это была Санса, одетая так, как будто она и не ложилась спать, с таким же виноватым выражением лица, с каким она смотрела на свою мать, когда её за чем-то ловили. Это было неправильно. Это должно было происходить наедине, а не в присутствии всех солдат. Им не нужно было видеть семейных ссор. Но королева позаботилась о том, чтобы все узнали, каким бы неловким ни был инцидент. Роберт, к его чести, тоже не выглядел особенно довольным, но, возможно, это было его желанием — поскорее закончить со всем и покончить с показухой. — А теперь, дитя, расскажи мне, что произошло, — начал он. — Расскажи всё и только правду. Лгать королю — великое преступление. В комнате воцарилась тишина, когда все взгляды остановились на Сансе. Она неуверенно огляделась по сторонам, прежде чем пробормотать: — Я не знаю. Я не помню. Всё произошло так быстро. Я не видела. — Лгунья! — закричала Арья. Её попытки физически напасть на сестру были пресечены Мирой, которая обхватила руками грудь младшей сестры и удерживала её над землёй, хоть и с трудом. Арья металась, как какое-то дикое существо, пинаясь, махая руками и практически плюясь. — Лгунья! Лгунья! Лгунья! — Арья, хватит! — прошипела Мира, сумев хоть как-то взять под контроль свою сестру. Серсея, казалось, развлекалась. — Она такая же дикая, как это её животное. Я хочу, чтобы её наказали. Роберт посмотрел на свою жену как на сумасшедшую. — Что бы ты хотела, чтобы я сделал, прогнал её плетью по улицам? Проклятье, дети подрались, конец. — Джоффри будет жить с этими шрамами всю оставшуюся жизнь. — Ты позволил этой маленькой девочке обезоружить тебя. — На заднем плане послышались смешки. — Нед, проследи за дисциплиной своей дочери. Я сделаю то же самое с моим сыном. Нед кивнул, довольный тем, что возобладали более холодные головы, и странно удивлённый тем, что таким человеком оказался Роберт. — Как пожелаете, Ваша Светлость. — А что с лютоволком? — спросила королева, прерывая краткий миг облегчения. — А как же зверь, который напал на твоего сына? Роберт вздохнул. — Я забыл о проклятом волке. Один из красных плащей вышел вперёд. — Мы не нашли никаких следов лютоволка, Ваша Светлость. — Нет? Да будет так. Королева ещё не закончила. — У нас есть другие волки. Нед услышал, как кто-то вздохнул. Хотя Сансе ещё предстояло понять смысл сказанного, Мира сразу поняла, о чём говорила Серсея. Он видел, как она побледнела даже при тусклом освещении зала. — Волки, которые не сделали ничего плохого, моя королева, — заговорила Мира, ослабляя хватку на Арье. — Пока. — Серсея сосредоточила свой пристальный взгляд на его старшей дочери. — Они из одного помёта. Ты ведь не можешь ожидать, что они будут слушаться вас вечно. Мире нечего было сказать в ответ, но Нед заметил, как дёрнулся мускул на её челюсти. Это был один из тех немногих моментов, когда он по-настоящему мог разглядеть в ней свою сестру: когда её редкий гнев приводил к вызывающему блеску в её темных глазах. — Как бы мне ни хотелось это говорить, королева права, — сказал Роберт, внезапно оказавшись рядом со его дочерью. — Лютоволк — это не домашнее животное. Заведи собаку. Это сделает тебя счастливее. Он направился к двери; толпа молча расступилась, пропуская своего короля. Все дочери Неда наблюдали за происходящим с одинаковым выражением печали и страха в глазах. — Он ведь не имеет в виду Леди, не так ли? — пробормотала Санса. Его сердце разбивалось из-за неё — разрывающейся между семьёй и будущим, а теперь ещё и осознающей угрозу смерти для собственного лютоволка. Он попросит в последний раз, но если Роберт прикажет ему, он ничего не сможет сделать. В этом ужасном мире даже любовь к собственным детям не может затмить приказы короля. — Отец? — позвала Мира, ожидая от него каких-нибудь аргументов, но он покачал головой. У него их не было. Тогда его дочь отпустила Арью и последовала за Робертом. — Ваша Светлость! Роберт повернулся к ней. С этого момента всё выглядело так, как будто история повторяется. Смотря на спину дочери, Нед мог бы подумать, что это Лианна просит передумать; хотя та, вероятно, требовала бы, а не просила. — Ваша Светлость, я умоляю вас, пощадите волков. — И почему он должен это делать? — крикнула Серсея из-за её спины с очевидным гневом. Мира коротко оглянулась, но её внимание было сосредоточено на короле. — Вы бы убили человека за преступления его брата? — Ты правда пытаешься сравнить волков с людьми? — настаивала королева. — Я сравниваю несправедливости! — крикнула его дочь, не оборачиваясь, и упала на колени перед Робертом. — Ваша Светлость, пожалуйста, измените решение. Нед наблюдал за лицом своего друга и мог видеть внутреннюю борьбу. — И что бы ты хотела, чтобы я сделал, девочка? — Диким животным место в дикой природе, и именно это мы и сделаем. Пощадите их, и мы прогоним их. — Мира замолчала, взглянув в его сторону, прежде чем снова повернуться к Роберту. — Ваша Светлость, не просите нас убивать их. Они являются символами нашего дома, которые любили и доверяли нам с тех пор, как мы их нашли. Не просите нас предать это доверие. Роберт долго молчал, размышляя. Нед не мог припомнить, чтобы его друг подолгу молчал. Он был человеком действия, рвущимся вперёд, не задумываясь о последствиях. Хитрость и терпение были уделом более слабых мужчин. Но здесь он размышлял, глядя на Миру со странным выражением в глазах. Не в первый раз Нед задумался, не было ли с его стороны плохим решением взять её с собой. Король кивнул. — Волки уходят сегодня ночью. Серсея шагнула вперёд. — Ты это не серьёзно. Эти существа причинили вред твоему сыну, и если ты никого не накажешь за то, что случилось с твоей кровью, тогда… — Я принял своё решение, женщина! — В помещении, некогда тихом, стало ещё тише после того, как гулкий голос Роберта перестал отдаваться эхом. — Не смей сомневаться в нём. Затем Роберт ушёл, оставив счастливо улыбающуюся Миру на полу. Гул разговоров солдат тут же заполнил помещение. Тогда Нед тайком взглянул на королеву. Её лицо выражало ярость, а взгляд был устремлён только на его дочь. Затем он подошёл к Мире, обнял её за плечи, когда она встала, и дал ей единственный совет, который, по его мнению, подходил для такой ситуации.~***~
Мира
«Тебе не стоит делать это снова, неважно, к чему хорошему это может привести». Слова её отца после той ночи в замке эхом отдавались в её голове почти неделю. С тех пор она избегала короля, да и вообще всех остальных, кроме своей семьи. Казалось, это к лучшему. Даже без слов отца она знала, что разожгла в королеве огонь, который вряд ли удастся потушить в ближайшее время. В ту ночь она удивила сама себя, стоя перед королём на коленях. Она знала, что её слова ничего бы не значили, если бы не её лицо. Король Роберт был не из тех людей, которых можно заставить отступить от принятого решения, но Мира помнила взгляды, которые он бросал на неё, и время, которое они провели вместе. Она решила попробовать, но не ожидала, что всё пройдёт так хорошо. «Тебе не стоит делать это снова, неважно, к чему хорошему это может привести». Теперь её отец знал, хотя, возможно, подозревал и раньше, что отношение короля Роберта к ней было чрезмерно нежным. Он не хотел, чтобы она рисковала собой или запятнала своё имя, хотя Миру это едва ли волновало. Она не могла сожалеть о своих действиях, особенно после того, как увидела выражение облегчения на лице Сансы. Хотя им обеим пришлось расстаться со своими лютоволками и они провели ночь, утешая друг друга сквозь слёзы, знание того, что они живы где-то в лесу, приносило некоторое утешение. Возможно, они даже вернутся домой, в Винтерфелл. Бренна могла бы присмотреть за Роббом вместо неё. Но Мира постепенно принимала горькую правду: её лютоволка больше никто не увидит. Как бы ни повезло их волкам, не всех удалось спасти в ту ночь. Она крепко прижимала к себе Сансу, не желая, чтобы та видела мёртвого сына мясника на коне Пса. На следующее утро она держала Арью в объятиях, когда они помогали семье мясника похоронить мальчика. С разрешения отца она предложила деньги или какую-то другую помощь, но они отказались. В конце концов, какое количество золота может стоить жизни ребёнка? Тем не менее она оставила маленькую сумку на подоконнике их скромного жилища. Возможно, однажды они её увидят. «Тебе не стоит делать это снова, неважно, к чему хорошему это может привести». Мира пообещала своему отцу, молча кивнув в зале, полной любопытных глаз, но может ли клятва, данная в неуверенности, действительно иметь значение? Если она могла заставить Роберта выслушать мёртвую женщину, чтобы сохранить жизнь мальчику, то, конечно, это того стоило. Зачем ещё боги прокляли её таким лицом, если не для того, чтобы извлечь из него какую-то пользу? Она вздохнула, надеясь найти хоть какую-то передышку, когда они доберутся до Королевской Гавани, и прекрасно понимая, что всё будет с точностью до наоборот. Поскольку Арья сидела слева от неё, а Санса справа, Мира была удивлена тем, насколько тихой была их поездка в карете на последнем отрезке пути. Она подозревала, особенно после инцидента с лютоволком, что девочки вцепятся друг другу в глотки. Вместо этого они молча терпели друг друга, возможно, слишком разозлённые даже для того, чтобы говорить. Она знала, что это достаточно скоро закончится. Ухаб на дороге вывел Миру из задумчивости. Она подняла глаза и увидела зрелище, от которого у неё перехватило дыхание. Королевский тракт уступил место скале в сотню футов, открывая вид на бесконечный город Королевской Гавани. Здания за зданиями тянулись по сельской местности, над которыми возвышались два более крупных строения. В одном из них она узнала Великую септу Бейлора, с её семью башнями, вздымающимися ввысь, навстречу небу. Другой, стоявший вдалеке и уходивший в море, был Красный замок. Они оба намного затмевали её дом, и хотя она возвышалась над ними со скалы, она всё ещё чувствовала их доминирующее присутствие. — Мы там заблудимся, — услышала она бормотание Арьи рядом с собой. Санса усмехнулась. — Может, ты и заблудишься, посещая все места, от которых отец советует тебе держаться подальше. — По крайней мере, я не сижу весь день в своей комнате, притворяясь, что я слишком хороша для чего-то за её пределами. Мира закатила глаза, не обращая внимания на перебранку младших сестёр; её взгляд остановился на отце. Он сидел на своём коне, уставившись на Красный замок, и в его взгляде отражались эмоции, слишком сильные, чтобы даже он мог их скрыть. Это место было началом конца для стольких вещей. Мира не в первый раз задалась вопросом, как удалось убедить его вернуться. — Это потрясающее зрелище, не так ли, леди Мира? — спросил Джори, подъезжая к карете. Мира кивнула, хотя её взгляд не отрывался от отца. И от короля Роберта, когда тот присоединился к отцу и произносил что-то торжественное, несомненно, о прошлом. — Очень.~***~
Прошло два дня, и Башня десницы начинала по крайней мере чем-то напоминать Север. Хотя Вейон Пуль и его семья сопровождали их в Королевскую Гавань, Мира взяла на себя заботу об обустройстве их покоев. Это оказалось более трудной задачей, чем она думала. Планировка комнат сильно отличалась от тех, что были дома, и была гораздо более просторной. Красный замок был построен приспособленным к большему количеству дней относительной жары, в отличие от Винтерфелла. Там даже в разгар лета снег не был чем-то неслыханным. Но здесь, размышляла Мира, так много окон оставались открытыми. Некоторые из них даже не закрывались, пропуская листья и мелкую живность. Ей пришлось прогнать нескольких птиц из комнаты Арьи, прежде чем её сестра решила испробовать на них свой меч. Мира понятия не имела, как ей удалось тайком вывезти меч из Винтерфелла, хотя у неё были свои подозрения. Закончив распаковывать свои вещи, Мира поняла, что было бы лучше вообще ничего не брать с собой. Её одежда была сшита из материала слишком плотного для южной жары, и покрой, хотя и считался вполне нормальным на Севере, очевидно, придавал ей чопорный вид в Королевской Гавани, судя по взглядам других высокородных дам. Здешние женщины оставляли обнажёнными руки или плечи, или даже часть живота. Септа Мордейн была по-настоящему шокирована, и хотя Мира не была способна носить что-то подобное без постоянного румянца на лице, она восхищалась очевидным охлаждающим эффектом, который эти наряды оказывали. На данный момент Мира остановилась на самом тонком платье, которое у неё было, пока не будет готово новое. Оно было тёмно-зелёного цвета — что совсем не помогало в условиях бесконечного солнечного света Королевской Гавани, — с длинными рукавами с разрезами чуть выше локтей. Она предположила, что на данный момент это было самое близкое к наряду без рукавов. По крайней мере, это помогало — как и бриз, дующий с моря. Она стояла в садах (хотя это слово казалось слишком ничтожным, чтобы описать такое место) Красного замка, в беседке с видом на Узкое море. И хотя обширный пейзаж с его многочисленными террасами и экзотической флорой был поистине завораживающим, её внимание привлекли бесконечные переливы синего и зелёного цветов. Это заставило её вспомнить об обещании, которое Домерик дал ей однажды, и задуматься, были ли накатывающие волны Студёного моря такими же прекрасными. — Поверьте, вы можете отвести взгляд, — раздался голос сзади, выводя Миру из задумчивости. Она повернулась лицом к молодому человеку, одетому в модную ткань и кожу, как и все высокородные, с оленем, приколотым к его воротнику. — Я провёл у моря большую часть своей жизни. В ближайшее время оно никуда не денется. Мира кивнула в знак приветствия. — Лорд Ренли. Он шагнул вперёд, заложив руки за спину, с заразительной улыбкой на лице. — Мы все здесь лорды и леди, леди Мира. Ренли будет достаточно. — Что ж, простите меня, Ренли, если я не последую вашему совету, — ответила Мира, снова поворачиваясь к виду. — Я так долго задавалась вопросом, как выглядит море, и теперь, когда я здесь, я едва могу поверить в то, что показывают мне мои глаза. Его смешок был низким и очень напоминал ей его старшего брата. — Понимаю. Иногда я забываю, что Винтерфелл далёк от всего, включая море. Мира пробормотала ответ, не сводя глаз с моря, но мыслями возвращаясь к своему дому. Она всегда знала, что Винтерфелл изолирован, но никогда не осознавала насколько. Находясь в Королевской Гавани, она чувствовала себя не в Вестеросе, а где-то в другом месте или, возможно, в другом времени. То, как оба эти мира могли существовать одновременно, было для неё удивительным. Краем зрения она заметила, как мелькнуло что-то красное. Она взглянула на розу, которую Ренли держал в руках. — Боюсь, это не голубые зимние розы, но климат Юга вряд ли создан для них. Мира взяла изящный подарок, поворачивая его в руках, наблюдая, как лепестки переливаются на свету. Ей никогда прежде не дарили ничего такого — не без причины. Домерик дарил ей вещи, это правда, но он был помолвлен с ней. Она полагала, что это нормально для людей на Юге: ухаживать и принимать ухаживания. За ней сейчас ухаживали? Её молчание, должно быть, длилось дольше, чем она думала, потому что она услышала, как Ренли прочистил горло. — Я приношу свои извинения. Я был самонадеян. Я знаю, что вашей тёте, Лианне, нравились эти розы; я подумал, что вам понравится тоже. Она мягко улыбнулась. — Потому что я похожа на неё? К его чести, Ренли Баратеон действительно побледнел. — Я… нет, Я думал… что… я… — затем он сделал паузу, возвращая себе самообладание и улыбку. — Боюсь, я оказался в довольно неловкой ситуации. Мира отвернулась от моря, полностью повернувшись лицом к молодому лорду. Он был ниже ростом, чем многие другие, кого она встречала, и не обладал властными качествами своего старшего брата, но в нём была доброта, неподдельное счастье, из-за которых он казался намного добрее многих других лордов. Её улыбка стала шире. — Действительно, так и есть. — Если это поможет, — начал он, извиняюще взглянув на Миру, — я знаю, каково это. «Он понимает», — подумала Мира про себя. Хотя она не знала короля Роберта в юности, она могла видеть сходство между ними и достаточно часто слышала, как многие принимали Ренли за младшую версию его брата. Как странно они смотрелись вместе. Должно быть, их разговор вернул их назад во времени, в эпоху, когда на троне восседал Таргариен. — Помогло, на самом деле, — призналась Мира, вертя розу в руках. — Но вы не сделали ничего плохого, уверяю. Полагаю, я просто дразнила вас. Его улыбка вернулась вместе со смешком. — Я слышал, что у вас, Старков, есть скрытое чувство юмора, но только в случае, когда можно подшутить над другими. — А есть какой-то другой вид юмора? — Другие неважны. — Ренли отступил назад, предлагая руку. — Не желает ли миледи присоединиться ко мне на прогулке? Мы можем прогуляться с видом на море, если вам так хочется. — В этом нет необходимости, — ответила Мира, беря его за руку. — Как вы и сказали, оно никуда не исчезнет. Некоторое время они шли вместе в приятном молчании, кивая другим высокородным молодым людям, которые наслаждались прекрасным днём. Не раз Мира заглядывала за разросшиеся растения в маленькие уголки, куда влюблённые пробирались чаще, чем считалось приличным. Это было романтическое место, о котором Санса всегда мечтала, а не Север, где молодые парни и девушки обычно бегали в конюшни. Было что-то такое правильное в неправильных поступках, которые они совершали. Это сбивало её с толку. — Я так понимаю, вы слышали о турнире в честь вашего отца? — спросил Ренли, привлекая её внимание. — Боюсь, не один раз. — Мира посмотрела на своего спутника. — Он совсем не в восторге. — Не в обиду лорду Старку, но есть ли хоть что-нибудь, что приводит его в восторг? Мира ничего не могла с собой поделать. Она рассмеялась, и вскоре к ней присоединился Ренли. Пожалуй, впервые за это время стресс куда-то исчез. — Возможно, но я ещё не замечала этого за ним. — Мира замолчала, ещё раз оглядывая их окружение. — Это место так много сделало с ним. — Да, так и есть; думаю, и со всеми нами тоже. Они оставили эту тему, прогуливаясь в уютном, хотя и мрачном молчании. Когда солнце начало садиться, Ренли вернул Миру в Башню десницы к её очень любопытным младшим сёстрам, естественно, заметившим цветок, который она держала.