Королева

- Что это за скандал произошел вчера за ужином?.. – спросил Валларикс, разбиравший свою утреннюю корреспонденцию. Сидевший в аулариуме сюзерена Ирем сделал неопределенный жест. - Дамы поссорились во время танцев. К счастью, ссору удалось остановить, прежде чем кто-то пострадал. Кто мог подумать, что в наших прелестных девушках может быть столько боевого пыла! - Ты, кажется, тоже очень кстати оказался рядом, - заметил Вальдер. - За столом я беседовал с обеими участницами ссоры. Если я правильно понял, каждая из них надеялась, что, если подойти ко мне и продолжить эту беседу после ужина, я приглашу ее потанцевать. Что было дальше, не вполне понятно. То ли кто-то специально наступил кому-то на ногу, то ли прекрасной леди Инбер это только показалось... - Совести у тебя нет, - сказал Вальдер. - Всем этим девушкам лучше было бы обратить внимание на тех, кто может и готов на них жениться, а не тратить свое время на тебя. Ирем пожал плечами. - Ну, это как посмотреть… Я полагаю, что делаю их будущим мужьям большое одолжение. Лучше пусть эти девушки разочаруются во мне сейчас, чем начнут сравнивать меня с супругом уже после свадьбы! Валларикс покачал головой, как будто признавая, что пытаться устыдить мессера Ирема было бессмысленно, и вернулся к своим бумагам. Рыцарь смотрел на него с насмешкой и одновременно с затаенной нежностью. Вальдер был просто неспособен осознать, что молодые девушки, все время увивавшиеся вокруг императора и его друга, в половине случаев искали вовсе не внимания мессера Ирема. Надежда увидеть свою дочь или племянницу новой супругой императора заставила имперских рыцарей и лордов состязаться не в расходах на оружие и боевых коней, а в тратах на роскошные наряды и учителей музыки и танцев для собственных дочек. Наиболее дальновидные нанимали также учителей поэзии, риторики, истории и философии, делая ставку на любовь Валларикса к этим искусствам. Двор наполнился молодыми, образованными и очень красивыми девицами, большинство из которых никогда не знали прежней королевы, и видели в молодом, учтивом и красивом императоре, так глубоко скорбящем о своей супруге, романтического персонажа из баллад и рыцарских романов, которого было очень лестно спасти от тоски и вернуть к жизни собственной любовью. Помешать этим девицам докучать Валлариксу было поистине трудной задачей, и тут требовались самые решительные меры. В глубине души Ирем наверняка считал, что его другу не стоит так решительно ставить на своем сердце крест, но, раз Вальдер желал скорбеть о королеве, Ирем был готов ему помочь, и прилагал все силы, чтобы оттянуть внимание придворных дам от друга на себя. Валларикс, в простоте душевной, даже не подозревал, что большинство этих шестнадцати и семнадцатилетних девушек открыто флиртовали с ним. Ему казалось очевидным, что всех этих юных девушек – в его глазах почти детей – должны занимать молодые неженатые аристократы, а не король-вдовец, который носил траур и почти не принимал участия в придворных развлечениях. Ирема это откровенно забавляло, но открывать императору глаза он не спешил. Пару минут спустя Валларикс снова обратился к рыцарю. - Смотри, что пишет мне леди Лан-Дарен, – сказал он, имея в виду свою тещу и мать Элики. - «Любезный зять и государь, простите, что осмеливаюсь отрывать»… ну и так далее, и все тому подобное, это не интересно… Важно вот что : «Юлия, моя вторая дочь, в детстве была очень близка с нашей возлюбленной покойной королевой, и тяжело приняла весть о ее гибели. Хотя срок траура давно прошел, Юлия до сих пор избегает общества людей и выглядит подавленной. Смерть любимой сестры стала для нее большим ударом, и мы с мужем опасаемся за ее здоровье». Валларикс озабоченно нахмурился. - Должен признать, выглядит это все достаточно безрадостно. Леди Лан-Дарен спрашивает, нельзя ли устроить визит Юлии в Адель, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей. Коадъютор коротко пожал плечами. - У брата ее мужа особняк в столице, - сказал он. - Ей следовало бы писать ему. - Может, она боится, что внезапный приезд сестры Элики вызовет у меня тяжёлые воспоминания? - предположил Вальдер. - Это ведь будет совсем как тогда – мессер Лан-Дарен представляет ко двору свою племянницу. А если она еще и похожа на сестру!.. Я, кажется, встречался с леди Юлией на свадьбе, но совсем ее не помню. Вполне может быть, что сейчас, когда Юлия стала старше, они с Эликой – одно лицо. Неудивительно, что ее мать сначала написала мне. Очень любезно с ее стороны было подумать о таких вещах заранее. - Возможно, - признал Ирем, оценив изображенную Валлариксом картинку по достоинству. – Ну, тогда пригласите ее сами. - Да. Так я и сделаю, - кивнул Вальдер. И, помолчав, добавил: - Я не знал, что они с королевой были так близки. Элика иногда рассказывала про свою семью, но мне не приходило в голову, что ей может их не хватать. Может, она стеснялась попросить о том, чтобы я пригласил их ко двору? Наверное, мне стоило бы догадаться самому. Она могла подумать, что я никогда не говорю об этом потому, что не хочу видеть здесь ее родных... Ирем поморщился. - Да бросьте, государь. Я думаю, у королевы просто не хватало времени, чтобы скучать. У вашей жены было много обязанностей при дворе. Так что навряд ли стоит удивляться, что свободные минуты она хотела сохранить для своей дочери и вас. - Наверное, ты прав, - признал Вальдер. – Ну что ж, я напишу леди Лан-Дарен, и мы постараемся отвлечь бедняжку Юлию от ее горя. Элика подумала, что этого следовало ожидать. На самом деле, удивляло уже то, что ее мать ждала целых два года, прежде чем предпринять подобный демарш. Может быть, она думала, что следует дать императору время оправиться от горя, чтобы просьба помогать кому-нибудь другому не вызвала у Вальдера раздражения?.. Во всяком случае, другого объяснения в голову Элике не приходило. Раньше Элика всегда старалась ограждать Вальдера от контактов с ее родственниками, и ни разу за время их брака не показывала мужу переписку с матерью. Вальдер, скорее всего, был бы возмущен, расстроен и обескуражен тем, что писала его жене Аталия Лан-Дарен. Когда стало ясно, что Элика будет королевой, мама восприняла это, как дар судьбы, который должен круто изменить их жизнь, и преисполнилась честолюбивыми надеждами. Она считала само собой разумеющимся, что Валларикс пригласит отца своей невесты в государственный совет и наградит своего тестя землями и титулами. Элика, по мнению Атталии, должна была рассматривать свое замужество, как шанс на возвышение своей семьи. Маме казалось просто неприличным, что дядя Элики заседает в Круге лордов и имеет особняк в столице, а младшая ветвь семьи Лан-Дарен, несмотря на близкое родство с семьей правителя, не получит таких же привилегий. Свадьба, которая рисовалась Элике счастливым и ничем не омраченным днем, едва не обернулась катастрофой. Валларикс снабдил родню жены отрядом для сопровождения в столицу и выделил им на время свадебных торжеств апартаменты во дворце, но родственников новой королевы откровенно затмевали представители старой аристократии вроде Дарнторнов и Фин-Флаэннов, и мама пребывала в постоянном раздражении. В конце концов, это же дочь Лан-Даренов, а не какая-нибудь из наследниц древней знати, станет новой королевой, и Вальдер, по ее мнению, должен был не жалеть ни сил, ни средств на то, чтобы старые аристократические семьи ясно осознали и прочувствовали этот факт. В результате, когда праздники закончились, и ее родственники – так и не дождавшиеся новых титулов и приглашения в совет – покинули столицу, негодуя на «неблагодарность» императора, Элика ощутила не тоску из-за разлуки со своей семьей, а чувство облегчения. Юлия была следующей по старшинству после нее, и в своих письмах мать неоднократно намекала, что Элике следует включить ее в число своих придворных дам. Но королева слишком ясно понимала, что, стоит Юлии оказаться при дворе, как просьбам не будет конца. А значит, ей придётся либо во всем потакать младшей сестре, либо изо дня в день терпеть ее обиды и претензии. Юлия захочет иметь лучших лошадей, лучшие драгоценности, лучшие платья, и удовлетворить ее аппетиты будет невозможно, потому что она будет постоянно сравнивать себя с первыми дамами в столице и с самой Эликой – и чувствовать себя несправедливо обойденной. И, конечно, мама снова встанет на сторону Юлии и станет говорить, что Элика совсем не думает о собственной семье... Им невозможно будет объяснить, что сама Элика не покупала свои украшения и что в домашней обстановке она одевается довольно скромно, а такие вещи, как бриллиантовая диадема королевы Дженвер, просто перешли к ней по наследству. Элика воспринимала фамильные драгоценности дан-Энриксов точно так же, как Вальдер – Крылатый трон: было бы гораздо приятнее выслушивать послов и принимать просителей, сидя в обычном кресле, но статус обязывал соблюдать предписанный церемониал. Но объяснять что-то подобное леди Аталии было бессмысленно. Потерпев неудачу с Эликой, мама попробовала написать лорду Лан-Дарену, который когда-то сам предложил взять свою старшую племянницу в столицу – но, похоже, дядя тоже не стремился связываться с Юлией. Поэтому на все намеки и прямые просьбы матери шутливо отвечал, что он и так уже лишил их родовые земли самой завидной невесты, и не хочет похищать у местных женихов еще одну. «Уверен, отъезд Юлии повергнет всю нашу знать в отчаяние, - писал он. – Я слышал, что она считается первой красавицей». Можно себе представить, как подобные ответы злили мать. И вот теперь, когда Элики не стало, мама решила снова попробовать добиться своей цели, обратившись непосредственно к Вальдеру. В то, что Юлия действительно убита горем, Элике не верилось. Конечно, Юлия была ее сестрой и они росли вместе. Нежной дружбы, на которую ссылалась мать в своем письме, между ними не было – в детстве они ругались, ссорились и отнимали друг у друга платья и игрушки так же часто, как вместе играли, делились мечтами и секретами или придумывали способы нарушить какой-то очередной родительский запрет. Юлия, в целом, нравилась Элике даже меньше их младших сестер, поскольку она была маминой любимицей и не стеснялась пользоваться своим положением, бегая ябедничать или переваливая общую вину на остальных. Но, вполне может быть, что, если бы мама оказывала предпочтение не Юлии, а кому-то из них, они вели бы себя точно так же. В целом они с Юлией ни разу не поссорились так сильно, чтобы им не захотелось помириться на второй же день, и, став постарше, Элика никогда не держала на сестру обиды за поступки, которые она совершала в детстве. С другой стороны, чем старше они становились, тем сильнее отдалялись друг от друга, и после того, как Элика отправилась в столицу, отношения практически оборвались – за все пять лет, которые она жила в Адели, они обменялись всего парой писем. Не из-за какой-то ссоры – просто им было особо нечего сказать друг другу. Элика прекрасно понимала, что Вальдера самым беспардонным образом обманывают, играя на его любви к ней, но не могла вмешаться и сказать, что на письмо ее матери лучше всего ответить вежливым отказом. И Валларикс, судя по всему, уже вполне захваченной идеей поддержать другого человека, который воспринимал потерю Элики так же мучительно, как и он сам, тут же взялся писать ответ леди Лан-Дарен, сообщая о своем желании пригласить Юлию в Адель.