***
Чимин негромко хихикает себе под нос, открывая шкафчик — он с удовольствием смотрит на себя в небольшое зеркальце, поправляя на губах сладкий блеск, приглаживает нежный бежевый мех на ушках и поправляет волосы. Он задумчиво надувает губы, перебирая пальцами учебники и пытаясь найти небольшую книжечку с задачами по химии — она вечно заваливается между толстыми большими учебниками, и из-за этого Чимин постоянно её теряет. Ему приходится приподняться на цыпочки, чтобы дотянуться до места за учебниками, и Чимин пыхтит от натуги, прижимая к голове одно ушко. Он издаёт маленький и довольный победный звук, когда наконец дотягивается до книжечки, выпрямляется, и… Уже привычная волна мурашек проходится вдоль его позвоночника, а уши встают дыбом. На мгновение Чимин замирает, чувствуя, как часто начинает биться в груди сердце, и медленно-медленно настороженно оборачивается. Он захлопывает рот с судорожным вздохом и быстро закрывает шкафчик, прижимаясь к нему спиной. Мин Юнги собственной персоной. И именно тогда, когда у Чонгука пара по матанализу, а Тэхён пошёл в кафетерий за кофе. Чёрт. — Привет, — змей выглядит спокойным, но едва уловимо напряжённым. Его взгляд всё такой же немигающий и пристальный, но голос звучит гораздо мягче обычного. Не то чтобы Чимину это каким-то образом помогает, конечно. — П-привет, — Чимин сглатывает, судорожно пытаясь растянуть губы в чём-то, хотя бы отдалённо похожем на улыбку. Глаза Юнги уловимо темнеют, и сердце у Чимина мгновенно уходит в пятки. Он с трудом выдавливает, буквально вжимаясь в шкафчик: — Т-т-ты что-то х-хот-тел? — Я… — Юнги опускает свой пугающий взгляд и зарывается большой ладонью в волосы. Чимин вдруг цепляется взглядом за то, какой неопасной на его фоне она кажется: ни острых когтей, ни каких-нибудь татуировок, только несколько тёмных чешуек на тыльной стороне. — Я хотел извиниться. Чимин замирает. Он растерянно хлопает глазами, чувствуя, как у него начинает приподниматься одно ушко, а сердце постепенно бьётся чуть медленнее. Чимин робко сглатывает: — Ты… з-за что? — За тот случай в столовой. Я не хотел тебя… пугать, — Юнги упрямо смотрит куда-то в сторону, и сейчас, без этого пристального немигающего взгляда, Чимин чувствует себя гораздо комфортнее. Он немного расслабляется, переставая вжиматься в шкафчик так отчаянно, и неловко ведёт пальцами по правому ушку, слегка дёргая его за кончик. — Ничего страшного, — Чимин опускает взгляд, подавив желание поводить носочком кроссовка по полу. Он вдруг начинает чувствовать себя немного неловко и застенчиво признаётся, робко подняв взгляд и улыбнувшись: — И спасибо. И за то, что извинился, и за то, что… Ну, знаешь. Они почти подрались тогда. Юнги… улыбается в ответ? Едва уловимо, он лишь слегка приподнимает уголки губ, но его лицо вдруг совершенно перестаёт быть таким пугающим, а становится мягким, даже несмотря на алый цвет глаз. Чимин удивлённо дёргает хвостиком, глядя на него во все глаза. — У меня для тебя кое-что есть, — Юнги немного неловко прокашливается, протягивая ему небольшую коробочку, и Чимин только сейчас наконец замечает, что у него всё это время что-то было в руках. Мин звучит мягко и негромко: — Я слышал, что тебе нравится такое. Чимин приподнимает ушки окончательно, осторожно принимая коробку из больших ладоней. В его руках она кажется гораздо больше, чем была в руках Юнги, и, когда Чимин осторожно открывает крышку под пристальным взглядом Мина… он пищит. — О боже! Они такие славные! — Чимин широко улыбается, мгновенно позабыв о всех своих страхах и опасениях. Он осторожно достаёт из бумажной формочки одного из маленьких кроликов — они сделаны из мягкого зефира, кругленькие, с хорошенькими ушками, розовыми носиками и чёрными маленькими глазками. Чимин сладко воркует, надувая губы: — Ну разве они не хорошенькие? Аввв! Спасибо, хён! Он улыбается Юнги широко и ослепительно, осторожно положив кролика обратно в формочку. Чимин искренне считает, что человек, способный подарить коробку самых славных, самых очаровательных маленьких зефирных кроликов в качестве извинения, просто по определению не может быть пугающим. — Я рад, что тебе понравилось, — Юнги снова ерошит волосы, и в этот раз Чимин замечает у него на скулах, рядом с чешуйками, едва уловимый румянец. Его хвостик трепещет, приподнявшись, и Мин Юнги вдруг кажется Чимину не пугающим, а очень даже милым. Мин прокашливается и переступает с ноги на ногу, явно собираясь уходить. — Ладно, я… Меня ждут. — Пока-пока! И спасибо ещё раз большое, — Чимин ещё раз солнечно улыбается, пряданув ушками и прижав к груди коробку с кроликами. Юнги издаёт негромкий хмыкающий звук, напоминающий что-то утвердительное, и уже отворачивается, но вдруг поворачивает голову. — Да, и ещё одно, Чимин, — он вдруг смотрит Чимину прямо в глаза, и радужки его глаз блестят словно россыпь драгоценных рубинов. Юнги негромко усмехается, приподняв уголки губ в улыбке. — Тайпаны не едят кроликов. Он отворачивается, а Чимин… Чимин прижимает коробку к груди крепче и вдруг чувствует, как у него начинают краснеть щёки.***
— Сейчас он нравится мне гораздо больше, чем неделю назад, — Тэхён довольно урчит, мягко откусывая голову зефирному кролику, и довольно дёргает округлыми ушками. — Гораздо. — Тэ, — Чимин надувает губы, не больно шлёпнув его ладошкой по тыльной стороне ладони, и хмурит бровки. — Перестань жевать моих крольчат! — Юнги тебе подкладывает их в шкафчик в таких объёмах, будто у него промышленное производство, — Тэхён беззлобно огрызается и ловко уворачивается от очередного шлепка чиминовой ладони и одним ловким движением подкидывает очередного зефирного крольчонка, ловко сцапав его клыками прямо в воздухе и проглотив целиком всё тельце. Он сыто скользит языком по крупным тигриным клыкам и усмехается. — Не жадничай, лапа. — Как ты вообще можешь их есть? — Чимин хнычет, бережно прижимая к груди коробочку с маленькими крольчатами, и сводит брови. — Они такие сладкие, такие маленькие нежные бусинки! — Сладкие. Сладкие здесь ключевое слово, — Тэхён фыркает и, не удержавшись, негромко смеётся, когда Чонгук, воспользовавшийся тем, что Чимин полностью сосредоточен на защите крольчат от Тэхёна, таскает из коробки очередного. Он ухмыляется. — Говорил же. — Ну Гукки! — Чимин возмущённо хватает губами воздух, надув щёки, и пыхтит. Его хвостик часто-часто виляет из стороны в сторону от негодования. — Вы оба меня бесите. — Юнги дарит тебе этих крольчат каждые два дня. Что ты с ними делаешь? Складируешь? — Чонгук совершенно не пристыжено заваливается рядом и ерошит мягкие волосы между нежными кроличьими ушками. Чимин не может сдержать маленький довольный звук, даже несмотря на своё негодование. — Он тебе вообще нравится? — Он… — Чимин снова чувствует, как начинает краснеть, и воспитанно опускает голову, пробормотав: — Он хороший. — Судя по тому, что он продолжает прожигать тебя взглядом и носит крольчат, он всё ещё хочет тебя сожрать, — Тэхён клыкасто усмехается, легко раскусив очередного зефирного крольчонка, и блестит золотыми глазами. — Фигурально. — Тэ! — Чимин ахает, раскрасневшись окончательно. Его хвостик начинает судорожно трепетать, и два хищника, естественно, чуют это сразу же, наклонившись к нему за спину и загудев. Чимин пищит, закрывая свой хвостик ладошками. — Эй! Ну всё! Он воинственно вытаскивает свою коробку с крольчатами из загребущих когтистых лап и сбегает — не столько от друзей, сколько от своих собственных мыслей. Он слышит, как Чонгук кричит ему что-то вслед, но игнорирует это точно так же, как и свои горящие щёки. Чимин пробегает несколько этажей, ловко плутая, чтобы его сложно было сразу найти, и только тогда останавливается, пытаясь отдышаться и прижимая коробку к груди. Он выдыхает, наконец восстанавливая дыхание, как вдруг слышит глубокий и низкий голос. — От кого бежиш-шь? — Я-я! — Чимин взвизгивает от неожиданности, подпрыгнув, и широко распахнутыми глазами смотрит на лениво опирающегося плечом о колонну тайпана. Он невольно выдыхает. — Юнги-хён! Это б-было неожиданно. — Прости, крольчонок, — Мин слегка склоняет голову к плечу, плавно выходя из-за колонны. Узкие щёлки его зрачков сыто расширяются, когда он видит, что Чимин судорожно прижимает коробку к себе. Его слегка шипящий голос звучит мягко. — Нравятся? — Очень, — Чимин немного смущённо опускает ушки, дернув кончиком носа. Он опять чувствует, как его хвостик начинает быстро трепетать, и силой воли пытается заставить его угомониться. Получается так себе. Он вспоминает слова Тэ, свои мысли и… Чимин делает глубокий вздох, собираясь, и немного робко тянет: — Хён, я… Я могу попросить тебя кое о чём? Чимину сложно отрицать, что ему начал нравиться Юнги: его тяжёлый изучающий взгляд, его низкий голос, его… Чимин невольно бросает короткий взгляд на большие и крепкие руки с длинными ловкими пальцами. Его сладкие маленькие подарки. — Конечно, — Юнги сужает глаза в тёплой улыбке, сразу становясь гораздо мягче. — О чём? — Я слышал, что ты довольно неплохо разбираешься в физике, — Чимин немного робко дёргает плюшевым ушком, не поднимая взгляда. Он чувствует себя застенчиво, предлагая что-то подобное, но… Всегда ведь можно сказать, что он не вкладывал в это никакого контекста, правильно? — Если несложно, не мог бы ты объяснить мне несколько тем… На пальцах. Простым языком, знаешь. Он слышит короткий вздох и рискует поднять глаза. Юнги смотрит на него пристально, потемневшими глазами. Когда он коротко прокашливается и начинает говорить, его и без того глубокий грудной голос звучит гораздо ниже обычного: — Конечно, Чимин. Что ты делаешь… сегодня вечером? Скажем, часов в шесть? — Думаю, я абсолютно свободен, — Чимин светло улыбается, чувствуя сладкую и приятную тяжесть внизу живота. Он не совсем уверен, но… У него никогда не было ничего с хищниками. Тем более с рептилиями. Его хвостик дрожит от нетерпения. — У меня или у тебя, хён? — У меня, — глаза Юнги вспыхивают алым — на них снова смеживается мигательная перепонка, но в этот раз это кажется Чимину не столько пугающим, сколько… соблазнительным? — Я скину тебе адрес. — Тогда тебе нужно записать мой номер телефона, хён, — Чимин невольно сладко хихикает, поведя ушками. Он диктует номер, со скрытым восхищением наблюдая за плавными движениями длинных пальцев, и сладко розовеет, когда видит, что Юнги забил его как «крольчонок». Чимин невольно сглатывает, улыбнувшись. — До вечера? — До вечера, малыш, — Юнги коротко кивает, всё ещё не отводя от него взгляда, и, даже когда Чимин уходит, он все ещё чувствует его на себе. Но на этот раз он абсолютно не пугает.***
Чимин чувствует приятное волнение внутри. Он расчёсывает мягкую шёрстку на своих ушах и хвостике специальной щёткой, наносит себе на щёки лёгкий оттенок румян и придирчиво выбирает, что надеть. Он старается не думать о том, что они с Юнги, в общем-то, даже не говорили полноценно, что у них не было первого свидания, и… Чимин слегка надувает губы. Разве не могут кролики иногда быть слегка безрассудными? Он надевает короткие шорты светло-голубого цвета с удобной прорезью для хвостика, высокие белые гетры крупной вязки с помпонами, белый свитер со слишком широким воротом и нежно-голубой берет. Чимин невольно хихикает от мысли о том, что сам сейчас похож на одного из тех зефирных кроликов, что ему подарил Юнги. Чимин вставляет себе в уши жемчужные серёжки, надевает несколько колец и легко выскакивает на улицу, захватив сумку с учебниками. Забавно, но Юнги живёт совсем недалеко от него, так что Чимин решает пройтись пешком и открывает телефон, сразу натыкаясь на кучу новых сообщений. тэтэ: «чимин детка» тэтэ: «если он тебя съест» тэтэ: «ты будешь виноват в этом сам!!» тэтэ: «глупый ты кролик» тэтэ: «ты правда предложил ему ну» тэтэ: «переспать??» тэтэ: «вы кролики такие развратные» Чимин невольно закатывает глаза, тут же начиная печатать: мимини: «во-первых» мимини: «юнги меня не съест» мимини: «тайпаны не едят кроликов» мимини: «во-вторых» мимини: «я не предлагал ему переспать!!» мимини: «я попросил его помочь мне с учебой 🥺🥺» гука: «на пальцах и простым языком?» гука: «ты довольно очевиден знаешь» тэтэ: «не люблю говорить это, но пес прав» тэтэ: «очевиднее было бы сказать ну» тэтэ: «тайпаны не едят кроликов но меня ты можешь съесть 🥺» мимини: «о боже» гука: «а ты прям прикидывал, что можно сказать а» гука: «киса» гука: «если хочешь оседлать рептилию, найдём тебе крокодила» гука: «чтоб подстать был и размерчик» гука: «и оболочка» тэтэ: «в отличие от чимина, я не чувствую сексуального влечения к холоднокровным» тэтэ: «я же не озабоченный» мимини: «эй» мимини: «я не озабоченный» мимини: «и вообще, кролики не озабоченные» мимини: «это расизм!!» тэтэ: «ну да, а собаки не тупые» тэтэ: «смирись, детка, это суровая реальность» гука: «слышь.» Чимин невольно закатывает глаза, когда видит, что их бесконечный спор поймал новый виток. Он просто ждёт, когда эти двое наконец потрахаются и перестанут искрить взаимным напряжением. Однажды. Он внимательно оглядывается, приподняв ушки и завертев головой — судя по карте, дом Юнги как раз должен быть где-то здесь. Внимательно сверившись ещё раз, Чимин подходит к симпатичному белому зданию и нажимает на кнопку домофона. Спустя несколько мгновений он слышит слегка шипящий голос: «Поднимайся, зайка» Щёки слегка теплеют. Чимин прерывисто выдыхает, крепче сжимая в пальцах ремешок сумки, и заходит в лифт. Он чувствует внутри приятное волнение, пока поднимается, пока сворачивает в коридор и останавливается напротив большой чёрной двери. Сердце стучит в груди немного заполошно. Чимин оглаживает ушки, поправляя шёрстку, и нажимает на звонок. Требуется несколько томительно долгих секунд, чтобы дверь открылась. Чимин приветливо улыбается и тянется, чтобы обняться. — Привет, хён! — Привет, — большие ладони плавно скользят по его талии, нежно прижимая к крепкому телу. Хвостик Чимина тут же начинает судорожно трепетать, а щёки краснеют — вдоль его позвоночника пробегают мурашки, когда шелестящий голос Юнги обжигает шею. — Чудесно выглядишь. Проходи. — Спасибо, — Чимин застенчиво опускает глаза, с некоторым сожалением разрывая объятия. Он бросает на Юнги быстрый взгляд из-под ресниц, не упуская из виду ни расслаблено расстёгнутую тёмную рубашку, обнажающую крепкую шею, ни плотно обтягивающие крепкие бёдра чёрные брюки. Его хвостик вздрагивает. Чимин воспитанно добавляет: — У тебя очень милый дом. Он не лукавит: квартира Юнги и правда кажется очень уютной, хотя и слегка… темноватой. Чимин чувствует тепло в груди, когда разувается и осторожно надевает предложенные белые тапочки с мягкими кроличьими ушками — чистенькие, небольшого размера, явно только что из магазина. Чимин перебирает пальцами кончик ушка, застенчиво пробормотав: — И спасибо, что согласился… позаниматься со мной. Мне вовсе не хотелось тебя обременять. — Ну что ты, — глубокий, мягкий голос Юнги звучит обволакивающе. Чимин чувствует, словно заворачивается в тёплое пуховое одеяло. — Хочешь чаю? Посиди пока здесь. — Да, пожалуйста, — Чимин кивает и осторожно присаживается на кровать — Юнги привел его в свою спальню, и, пользуясь тем, что тайпан ненадолго отошел, Чимин мягко проводит ладонью по простыни. Гладкая и прохладная. О такую очень приятно будет тереться… Он краснеет. Чимин слегка прикусывает полную нижнюю губу, но не может удержаться и ложится на кровать животом, утыкаясь лицом в мягкую подушку. Он трётся о неё щекой, прикрывая глаза от удовольствия и чувствуя, как его хвостик сладко трепещет. Подсознательно он ожидал, что Юнги будет спать на жёстком: может быть, что-то вроде плоской ортопедической подушки и жёсткого матраса, но… кажется, будто он лежит на мягчайшем пуху. Разнежившись, Чимин пропускает беззвучные шаги и тихий смешок Юнги. — Устал, крольчонок? — Х-хён, я… — Чимин распахивает глаза, краснея, и уже собирается было подняться с кровати, как чувствует, как большая ладонь медленно проходится вдоль его спинки, прямо… О, боже. Прямо к основанию хвостика. Чимин утыкается лицом в подушку, невольно простонав: — Ах! Ладонь Юнги на мгновение замирает, как и весь Чимин. Он подрагивает, чувствуя, как длинные, чуткие пальцы медленно оглаживают трепещущий хвост. Голос Юнги вдруг кажется особенно глубоким и хриплым. — Говорят, у вас, кроликов, есть чувствительное местечко вот здесь. Чимин широко распахивает глаза, когда наглые пальцы довольно бесцеремонно ныряют в разрез его шортиков сразу под хвостиком и начинают массировать место у основания. Пак отчаянно всхлипывает, чувствуя, как его мгновенно затвердевший член трётся о согревшиеся от жара простыни. Он двигает бёдрами маленьким жестом, пытаясь одновременно продлить ласку и покрепче прижаться бёдрами к простыням, и дрожит от явственно прозвучавшей в воздухе ухмылки Юнги. — Кажется, это правда. — Хё-он… — Чимин негромко невнятно скулит, машинально изгибаясь и приподнимая бёдра. Он извивается под прикосновениями Юнги и елозит щекой по мягкой подушке, прижимая уши к голове. Он просительно блестит мутными глазами. — Пожалуйста, хён. — О чём ты просиш-шь меня, зайка? — низкий и бархатный, сейчас глубокий голос Юнги кажется особенно обволакивающим. Его вторая ладонь плавно скользит от поясницы и выше, пока не зарывается властно в мягкие светлые волосы, и ноги Чимина разъезжаются сами собой. Юнги звучит позабавленно: — Помнится, ты просил у меня помощи с физикой. — Не издевайся, — Чимин стонет, прижимая ушки к голове и закатывая глаза — чужая властная ладонь в его волосах ощущается абсолютно потрясающе. Не в силах удержаться, он тянется ладонью вниз, между своих бёдер, и сжимает нуждающийся член прямо сквозь ткань шортиков. Чимин просительно хнычет: — Приласкай меня, хён… — Как скажеш-шь, — тихий смешок Юнги, больше напоминающий шипящий выдох, заставляет ушки Чимина чувствительно вздрогнуть. Он чувствует, как кровать сзади мягко прогибается под чужим телом, но почти не слышит шелеста простыней — Юнги двигается практически беззвучно. Пак крупно вздрагивает, когда большие ладони сжимают его бёдра, надавливая пальцами на нежное и мягкое местечко на внутренней стороне. Он слабо ёрзает и расстёгивает свои шортики, нетерпеливо стягивая их вместе с бельём сразу под полные ягодицы. Юнги возбуждённо шипит, дёргая их ниже и оставляя его в одних гетрах и свитере: — Нуждающийся маленький кролик. — Ах! — Чимин изгибается, закатывая глаза, когда чувствует гибкий, невероятно ловкий и длинный раздвоенный язык, мазнувший по всей его промежности от яичек и до дырочки. Он ошеломлённо распахивает глаза, когда Юнги снова опускается ниже и его язык ловко обвивается вокруг его маленького члена несколько раз. — Б-блять… У него дрожат ноги от одной только мысли о том, чтобы этот язык оказался внутри его нуждающейся маленькой дырки. Чимин содрогается, когда Юнги медленно облизывает его член ещё раз по всей длине, щёлкнув кончиком розовую от возбуждения головку, и оттягивает двумя пальцами края податливой дырки. — Играл с собой? — Юнги звучит возбуждённо, слегка разводя пальцы и явно любуясь тем, как поддаётся розовая дырочка. Чимин скулит, вздрагивая, когда Мин грязно сплевывает на неё, заставляя сладко сжаться. — Думал обо мне, когда пихал в неё свои маленькие пухлые пальцы? — Д-да, — Чимин сглатывает стон, чувствуя на щеках приятный сладкий жар. Грязные разговоры. Чёрт возьми, Мин Юнги знает, что делает. — Я думал о твоём члене... т-твоих членах. — С-сладкий жадный малыш, — Юнги негромко насмешливо шипит, массируя дырочку большими пальцами и заставляя Чимина сладко заметаться. — Думаешь, сможешь взять сразу два? — Пожалуйста, — Чимин скулит почти полуразумно, дурея от наполняющего его желания. Может быть, Тэхён был прав, когда говорил, что у кроликов совершенно сносит голову от объекта их желания. — Я хочу… — Тогда тебя нужно будет хорошо подготовить, — Юнги тянет это низко и бархатно. Чимин жалобно скулит, когда он ненадолго отстраняется, но скоро чувствует, как на его дырочку сочится смазка. Вязкая, чуть прохладная, она заставляет его чувствительно задрожать. Юнги мажет по его бедру губами, ласково протянув: — Расслабься для меня, крольчонок. Чимин послушно обмякает, но распахивает губы в стоне, когда два крупных больших пальца плавно проникают внутрь него, бесцеремонно растягивая дырку и оттягивая её края. Его ушки вздрагивают и прижимаются к голове, щёки краснеют, а потом… Длинный, невероятно гибкий язык буквально ввинчивается между пальцами. Это не похоже на член, не похоже на языки тех, кто отлизывал ему раньше. Мягкий, упругий, идущий плавными волнами, с раздвоенным кончиком и… длинный. Невероятно, невероятно длинный. Чимин отчаянно сжимает свой член у основания, когда язык Юнги играючи надавливает на простату, лаская и щёлкая по ней. Это просто невозможно. — Ах, ах, хён, б-боже! — его высокий мягкий голос срывается на невнятные причитания и дрожит, хвостик трепещет и задирается. Юнги не торопится — его язык толкается плавно и медленно, как и длинные пальцы с крупными костяшками. Чимин слабо извивается, пытаясь получить больше и уйти от невозможно чувствительной стимуляции одновременно. Он сжимает в ладони свой маленький член, мнёт его, немного оттягивая и пытаясь хотя бы немного отсрочить быстрый оргазм, и скулит, когда длинный язык из него выскальзывает. Юнги звучит властно: — Руки, крошка. Кончишь только от моих пальцев, не трогая себя, ясно? — Д-да, хён, — Чимин дрожит, но послушно убирает руки. Не зная, куда их деть, он держится за свои ушки, слегка оттягивая их и сжимая в пальцах. Юнги снова возвращает язык в его дырочку, заменяя два больших пальца на два указательных и средних. Чимин судорожно сжимается вокруг четырёх пальцев, хныча, и беспомощно скользит ножками в мягких гетрах по постели, не в силах зацепиться. Его член подпрыгивает, трётся о простыни, прижимаясь к мягкому животу, и, когда Юнги снова начинает толкаться языком в его простату, Чимин издаёт маленький невнятный звук и кончает. Он пачкает в сперме себя и простыни, дрожит, судорожно сжимаясь вокруг чужих пальцев и языка, стонет и всхлипывает. Юнги продолжает стимулировать его, безжалостно растягивая податливую дырку, и Чимин сбивается на жалобное повизгивание. Он беспомощно дёргает себя за ушки, извивается, пытаясь уйти от невероятной, слишком стимулирующей ласки, слабо перебирает ногами, но никуда не может деться от сильных рук и тяжёлого, нависающего тела. — Х-хён, хён, Юнги, п-пожалуйста, — Чимин невнятно пищит и стонет, дрожа и заливаясь слезами — его чувствительный член слабо подпрыгивает, когда он кончает во второй раз сразу же после первого оргазма. Его ножки конвульсивно подрагивают, а грудь часто вздымается. — Х-хён… — Податливый маленький кролик, — Юнги вытаскивает язык из его дырки, только чтобы нависнуть сверху и жарко поцеловать в чувствительную шею, скользя по нежной коже языком. — Так хорошо справился для меня. Чимин скулит, изворачиваясь, пыхтя и требуя ласки, и они с Юнги наконец целуются. Мин не напирает слишком сильно, нежно целуя опухшие и раскрасневшиеся из-за покусываний губы, трётся носом о тёплую щёчку, пока Чимин не успокаивается и не обмякает под ним окончательно. Разморенный, Чимин только слабо дёргает ушком и поджимает пальчики на стопах, когда чувствует, что Юнги добавляет ещё два пальца. Его дырочка чувствует себя натруженной, её слегка тянет, но это ощущение такое приятное, что он снова начинает слабо ёрзать и извиваться. Этого мало, чтобы возбудиться так быстро, даже для нуждающегося кролика, но Чимин уже начинает ронять маленькие беспокойные звуки. Юнги тихо успокаивающе бормочет: — Тише, крошка. Вот так, Чимини, сладкий мой, такой послушный мальчик. Принял так много, нежный мой. Чимин подрагивает в его руках, чувствуя, что совсем скоро снова затвердеет, и растерянно попискивает, когда Юнги мягко переворачивает его на спинку. Пак инстинктивно поджимает ноги, прижимая колени к груди, и Юнги пользуется этим, мягко надавливая на бёдра и вынуждая его прижать их к кровати, открываясь окончательно. Чимин чувствует себя неловко. Хён окидывает его тёмным от возбуждения, удовлетворённым взглядом и стягивает мягкий белый свитер, оставляя полностью обнажённым. Грудь Чимина под его взором часто вздымается, сосочки затвердели, и, пытаясь спрятать смущение, он невнятно бормочет: — Хён… — Ты такой красивый, — Юнги звучит ласково. Он оглаживает его мягкий плоский живот большими пальцами, лаская и вынуждая сладко поджаться, мажет языком по соскам в мимолетной ласке и коротко чмокает приоткрывшиеся в стоне губы. — И весь для меня. Чимин совсем млеет под его ласками и словами, и поэтому вздрагивает, когда чувствует, как… Он опускает взгляд вниз и пищит, когда видит у основания своего ещё мягкого члена завязанную ленточку. — Х-хён! — Я слышал, что кролики кончают, стоит только войти внутрь, — Юнги мурлыкает, медленно проведя подушечкой большого пальца вдоль чужого маленького члена, и чуть надавливает на головку, вынуждая Чимина чувствительно завозиться. — А нам это не нужно, правда, зайка? — Это жестоко, — Чимин слегка надувает пухлые щёки, глядя на Юнги из-под влажных ресниц, но часть его сладко сжимается внутри. — Тебе нравится издеваться надо мной, скажи честно? — Конечно нравится, — Юнги растягивает губы в усмешке, обнажая тонкие кончики длинных змеиных клыков, от которых у Чимина вдоль позвоночника проходится короткая дрожь. — Тебе так идёт надутая мордашка, как тут удержаться? Чимин возмущённо хватает губами воздух, вынуждая Юнги негромко приятно рассмеяться, и сжимает в пальчиках его рубашку, притягивая ближе. Он надувается. — Разденься, хён. Я хочу тебя потрогать. — Нетерпеливая крошка, — Юнги беззлобно подтрунивает, не больно куснув его за мягкую румяную щёчку, и послушно стягивает рубашку. Чимин глотает маленький вздох. Он не может удержаться, когда тянется ладошкой к размеренно вздымающейся широкой груди, к резному прессу. Чимин гладит крепкие мышцы, подрагивая от восторга и возбуждения, и слегка прикусывает губу, когда видит небольшие следы чёрной чешуи над краем брюк и белья. Чёрт. — Сними, — он звучит нетерпеливо, сжимая в пальчиках край брюк и пытаясь оттянуть их чуть ниже. — Сними, хён, пожалуйста… Юнги в ответ на это ухмыляется с явным довольством, но послушно расстёгивает низ и… Чёрт. Их действительно два. Чимин почти давится слюной, глядя на них во все глаза — крупные и толстые, покрасневшие от прилившей крови, с необычными заостренными головками и небольшими бугорками по всей длине в верхней части. Ближе к основанию кожа слегка темнеет, есть несколько тёмных чешуек и… яйца. Тяжёлые и полные. Чимин судорожно сглатывает. Юнги ничего не говорит, слегка надавливая ладонями на мягкие бёдра Чимина, прижатые к его телу, и кладёт оба своих толстых члена на поджавшийся животик. Маленький, мягкий и розовый член Чимина рядом с ними выглядит унизительно, унизительно крохотным. Чимин дрожит, когда две крупные заострённые головки тычутся ему чуть выше пупка. Чёрт возьми. В нём совершенно не останется пустого места. Кусая губы, Чимин кладёт на них обе подрагивающие ладошки — горячие, вопреки кажущейся хладнокровной природе Юнги, упругие и твёрдые. Пак медленно ведёт ладошками по всей длине, оглаживая пальчиками рельефные бугорки. Он обкончается. Он точно обкончается, как только это великолепие окажется у него внутри. У него даже пальцы вокруг ширины не сходятся. — Я хочу сразу два, — Чимин судорожно сглатывает, скользнув языком по мгновенно пересохшим губам. Он мягко массирует два толстых члена, потирает их пальцами сразу под головками, оглаживает и ласкает. Его мягкий живот судорожно поджимается от нетерпения. — Я хочу два, хён, пожалуйста. Завозившись, Чимин снова пытается перевернуться, чтобы изогнуться и подставить дырку, но большие ладони Юнги мягко придерживают его за талию и бедро, вжимая в постель и вынуждая недовольно запыхтеть. Глубокий голос Мина рокочет: — Думаешь, ты сможешь с ними справиться, крольчонок? — Пожалуйста, — Чимин беспомощно хныкает, слабо извиваясь на кровати. Его снова набухший член нетерпеливо шлёпает о животик, подрагивая, и ноет из-за завязанной у основания ленточки. — Ну пожалуйста… — Тебе сложно отказать, когда ты так просишь, знаешь? — Юнги нависает над ним медленно и невероятно хищно, буквально вынуждая Чимина инстинктивно затрепетать и замереть под немигающим змеиным взглядом. Зрачки Юнги подрагивают, медленно сужаясь и расширяясь, а алые глаза опасно сверкают. Чимин беспомощно приоткрывает рот, когда змей оглаживает большим пальцем его пухлую нижнюю губу. — Мягкий, маленький, сладкий крольчонок. Я сожру тебя целиком, крошка. Посажу на свои члены, наполню твой маленький мягкий живот, сделаю его натянутым и круглым от моего семени, от моих яиц. Я буду смотреть, как ты плачешь, стонешь и мечешься подо мной, как дрожишь, кончая снова, снова и снова. Я не позволю тебе больше слезть с моих членов. Ты уверен, что сможешь с этим справиться, хорошенькая маленькая вещь? Юнги надавливает большим пальцем на его нижнюю губу, проскальзывая в податливый, жаркий, влажный рот, и Чимин тихо сопит, обхватывая его губами. Он сосёт медленно и податливо, глядя перед собой помутневшими глазами. В голове у Чимина не остаётся ничего, кроме желания подчиниться, когда он снова слабо возится, переворачиваясь на животик — в этот раз Юнги не мешает ему, молча наблюдая, нависая сверху, и Чимин зарывается поглубже в мягкие подушки, выгибая спинку и разводя ноги пошире. Его дрожащие ушки послушно и податливо прижимаются друг к другу и слегка отклоняются назад, предлагая удобно за них схватиться, хвостик задирается и прижимается к спине. Вся его поза переполнена покорностью. Юнги сзади низко и опасно шипит. Вдоль всего тела Чимина проходится короткая мелкая дрожь, когда сильные пальцы грубовато сжимаются вокруг его мягких ушек, заставляя изогнуться сильнее. Второй рукой Мин оттягивает его ягодицу, фиксируя, и Чимин тонко прерывисто выдыхает, когда чувствует, как к его пульсирующей, хорошо разработанной дырочке прижимаются две крупные головки. Несмотря на крепкую хватку, входит Юнги до крайности медленно — Чимин под ним слабо возится, пока в него постепенно проникают всё глубже и глубже. Властный, тяжёлый шлепок заставляет его невнятно хныкнуть и послушно замереть. Это непросто — даже несмотря на растянутость, на крупные пальцы Юнги и его язык, дырочка Чимина слишком тугая для двух больших членов сразу. Их необычная форма позволила войти легче, но толщина… Чимин невнятно всхлипывает, закатывая глаза — упругие небольшие бугорки на членах трутся о чувствительные стенки внутри и посылают по всему телу короткие импульсы удовольствия. — Вот так, крольчонок, — Юнги ненадолго останавливается, отпуская податливые уши, и вжимается со спины, слегка покусывая плечи и шею Чимина. Пак дрожит от ощущения крупных и острых змеиных клыков, скользящих по его нежной беззащитной коже, но не протыкающих её. Запоздало он вспоминает, что яд Юнги смертелен, и от этого возбуждение становится только слаще. Мин звучит невнятно: — Мягкий, маленький… Тугой мой, так сжимаешься сладко, взял уже треть. Сладкая маленькая дырка. …треть? Чимин давится коротким судорожным вздохом, невольно распахивая глаза. Треть? Он был уверен, что внутри уже больше половины. Чимин полуразумно скулит, когда Юнги мягко и плавно тянет его на себя, вынуждая поменять позу. Он ложится на бок, вынуждая Чимини прижаться спинкой к его груди, и сжимает в больших пальцах мягкое бедро, приподнимая его. Второй рукой Юнги обхватывает Чимина поперек талии, фиксируя, и медленно толкается глубже. Чимин хнычет. Он опускает мутный взгляд вниз, между своих ног, но видит только свой маленький член, красный от возбуждения, болезненно твёрдый и пульсирующий. Он хочет кончить. Обычно кролики кончают сразу же, как только в них входят, но... Юнги делает это так медленно. Его так много. И Чимин совершенно не может кончить, пока вокруг его члена эта чертова ленточка. Пак крупно дрожит, прерывисто дыша — его грудь часто вздымается, а губы беспомощно распахнуты в частых стонах, скулеже и тяжёлых вздохах. Жаркое дыхание обжигает его шею вслед за медленно скользнувшим языком. Юнги низко тянет: — Ты знаешь, что тайпаны ядовиты, правда, крошка? Чимин замирает в его руках, беспомощно распахивая глаза и глотая маленький стон. Огромные члены продолжают медленно и плавно входить глубже, заставляя его беспомощно инстинктивно ёрзать и дрожать. Юнги продолжает, снова лениво лизнув его шею и плечо: — Яд влияет на нервную систему, на свёртываемость крови, вызывает паралич. Обычно смерть наступает через полчаса. Это причина, по которой тайпанов так боятся. Чимин чувствует, как часто стучит в его груди маленькое кроличье сердечко. Страх перед хищником в его теле инстинктивный, и когда он смешивается с возбуждением… Его дырочка судорожно пульсирует, сжимаясь вокруг двух толстых членов. Юнги усмехается. — Но знаешь, что отличает гибрида-тайпана от обычной змеи? — он мягко прижимается губами к шее Чимина, оставляя медленный поцелуй и заставляя его задрожавшие ушки выпрямиться. Чимин почти не дышит, замерев, а Юнги сжимает пальцы на его теле крепче. Его голос обволакивает и дурманит: — Мы контролируем состав яда. И можем сделать его действие несомненно более приятным. Чимин ждёт, что крупные и острые клыки сомкнутся на его шее, разрезая нежную кожу, но Юнги слегка приподнимается. Он скользит медленным взглядом по красному, возбуждённому лицу Чимина, по его мокрым щекам и распахнутым губам, и опускает голову, чтобы поцеловать. Пак слабо податливо стонет в поцелуй, послушно открывая рот — он чувствует сладковатый привкус чужого яда на языке, и его животик поджимается от смеси страха и возбуждения. Юнги целует его долго и неторопливо: яд сочится по его крупным клыкам, и Чимин сглатывает несколько раз. Он выпивает не меньше нескольких доз. Чимин мягко выдыхает, одурманенно дрогнув ресницами, когда Юнги отстраняется. Он чувствует себя… странно. Пак кладёт голову на крепкое плечо Юнги, обмякая — всё его тело приятно расслабляется и словно становится абсолютно податливым. Он только тихо сладко стонет, когда чувствует, как Юнги плавно ведёт бёдрами, входя внутрь до основания. Чимин хнычет, беспомощно опуская взгляд вниз — он чувствует, как натянулся его животик, видит довольно крупный бугорок и тянется к нему ладонью, чтобы слабо надавить. Члены внутри растягивают его до невозможности. Юнги даёт ему время привыкнуть, покрывая шею поцелуями, ласкает, негромко что-то шепча, а потом… Чимин буквально чувствует, как приятная расслабленность в его теле начинает уходить. Он замирает в этом странном состоянии на несколько мгновений, а потом широко распахивает глаза. Блять. Чимин скулит, извиваясь всем телом и распахивая рот — ему кажется, будто каждая клетка в его теле, каждое место становится невероятно чувствительным. Его маленький нуждающийся член дёргается и сочится смазкой: связывающая его ленточка совершенно не мешает Чимину содрогнуться от накрывающего с головой оргазма. Он громко всхлипывает, когда Юнги начинает двигаться. Большая ладонь потирает его туго натянутый животик, ласкает соски, заставляя изогнуться натянутой стрункой, а потом милосердно развязывает ленточку на члене. Чимина выгибает дугой. Невнятное всхлипывание срывается с его губ, когда член буквально брызгает спермой, пачкая грудь, животик и простыни. Чимин даже не понимает, как именно снова оказывается вжатым в кровать грудью, как Юнги сжимает его уши у основания, как… Чимин глупо распахивает рот, пачкаясь в слюне — его чувствительная грудь и член трутся о простыни, а два члена ритмично и глубоко долбят пульсирующую дырку. На мгновение ему кажется, будто оргазм не кончается. Он кончает от того, как Юнги держит его ушки, натягивая на толстые члены, от того, как он проезжается по невероятно чувствительной простате, от того, как жарко вжимает его в постель, нависая сверху. Кончает, кончает, кончает. Его натруженный красный член, кажется, даже не способен снова затвердеть — Чимин тянется к нему ладошкой и беспомощно сжимает, содрогаясь от сухого оргазма в очередной раз. Мин быстро научил его кончать попкой. Простыни под ним насквозь мокрые от спермы, смазки, по щекам катятся крупные слёзы. Чимин чувствует себя невозможно заласканным, доведённым и опущенным далеко за грань удовольствия. Он не представляет, как сможет заниматься после этого сексом с кем-то другим. Как сможет хотя бы удовлетворить сам себя. Пак уже совершенно не соображает к тому времени, когда чувствует, что его начинает наполнять горячее, вязкое семя. Его животик натягивается ещё сильнее, переполняясь, и Чимин глупо скулит, зарываясь лицом в подушки. Он чувствует, как два толстых члена внутри пульсируют, выталкивая из себя всё больше и больше спермы. Ножки Чимина беспомощно крупно подрагивают, и он весь целиком тоже не может перестать дрожать под горячим и тяжёлым телом Юнги. Его заставляет затрепетать низкий, довольный и хриплый голос: — С-сладкий мой. Чимини, маленький кролик. Так хорошо взял меня, такой… Моя маленькая вещь, моя крошка. Возьмешь и мои яйца тоже, маленький Пак Чимин? — Д-да, — Чимин с трудом заставляет себя выдавить среди скулежа и хныканья что-то похожее на более менее внятную речь. Эта мысль пульсирует в его голове и заставляет сосредоточиться на неожиданно остром желании. — Д-да, да, д-да, д-да… Он зацикливается на этом слове и громко беспомощно стонет, когда чувствует это. Юнги негромко шипит, слабо покусывая его за загривок и не прокусывая кожу — Чимин чувствует, как крупное яйцо проскальзывает внутрь него. Ещё одно. И ещё одно. Его ноги разъезжаются, и Чимин снова слабо кончает, беспомощно содрогаясь, пока его животик заполняет не только вязкое семя, но и около шести крупных яиц. Юнги медленно и неохотно выскальзывает из него, поведя бёдрами, и Чимин слабо жалостливо скулит, силясь сжаться — ему кажется невероятно важным удержать яйца внутри. Сперма всё равно сочится из хорошо растраханной дырочки, и Чимин невольно кладёт ладошки на свой полный круглый живот. Юнги снова удобно устраивает его на боку и кладёт на животик большую ладонь, поглаживая и лаская. Он тихо удовлетворённо шипит: — Мой маленький кролик, моя маленькая с-самка. Мой. Мой. Мой. Чимин только расслабленно обмякает в его руках, слабо подрагивая от испытанного удовольствия. Мысль о принадлежности отпечатывается у него внутри и не вызывает отторжения — Чимину нравится принадлежать. Ему нравится быть наполненным. Ему нравится стихающее действие яда Юнги. Он слабо возится, только чтобы приподнять голову и снова утянуть Юнги в глубокий медленный поцелуй.