Наши страхи

Шаги твёрдо ударялись об бетонный пол. А тень под стать страху становилась всё больше. Соня застыл в предвкушении. Что ему оставалось делать? Он так и так не смог бы убежать. Когда незнакомец показал свой истинный облик. Соня потерял дар речи. Он хотел было задать вопрос, но не мог. Всё тело словно парализовало, а биение сердца можно было услышать на расстоянии. Юноша смотрел снизу вверх, на того человека, которого он вовсе не ожидал увидеть. Впрочем и тот был слегка шокирован. Он внимательно, словно хищник, но с тревогой посмотрел на Стоуна. Взгляд застыл на палке, что служила костылем. Ещё пару минут они находились в неловком положении, пока юноша не произнёс: — Что ты тут делаешь? — Это ты что тут делаешь? — встревожено спросил Соня. Голос дрожал. Ответа не последовало. Подозрительная личность спустилась на две ступеньки вниз. — Не подходи! — Хорошо, не буду, — он остановился. — У тебя что-то с ногой? — он протянул руку. — Давай я помогу. Соня покачал головой. Что за навязчивый рок навис над ним? Сначала нелепое начало. Затем он упал в яму, а после. Он что, попал в какой-то дешёвый сериал? Новая волна страха окутала Соню. А что, если его друзья пропали не просто так? Мало ли что в жизни бывает. Всё происходящее казалось невозможным. Согнувшись напополам, костыль чуть не выпал из рук. Ладони вспотели, а по бледной щеке скатилась слезинка. Непроизвольно. Волосы спадали на лоб. — Что ты тут делаешь? ГДЕ АЛИСА И ОСТАЛЬНЫЕ? — уже более спокойно произнес юноша. Горячее дыхание стабилизировалось. Но парень молчал. Он словно испытывал нервы одноклассника на прочность. — Что ты тут делаешь?! — он сорвался на крик. — Где АЛИСА? Ну же ГОВОРИ! Свон! Эдвард спустился ещё на одну ступеньку. Тихо произнёс. — Я… я не знаю. Я правда не знаю. Соня, что с ногой? Тебя избили? Но Соня молчал. Голова вдруг закружилась. Костыль выпал из рук. —Что такое? Почему так сильно болит голова? Юноша пошатнулся. Эдвард вскочил с места. Он вовремя схватил сверстника за руки. И настырно потянул вперёд. Соня подался. Но немного придя в себя, он начал отталкивать Свон, а тот вцепился мертвой хваткой. Он был чуть выше Сони, да и телесно ничем не отличался. Но его хватка и настойчивость однозначно давали понять: «я сильнее тебя». По крайней мере сейчас. Но Стоун не задумывался. Он упорно отталкивал сверстника. С трепетом в сердце боялся смотреть вниз. — Пожалуйста! Эдвард слегка покраснел, зрачки его сузились, а хватка ослабла. И в очередной раз, когда Соня собрал всю последнюю силу, оттолкнул сверстника, но совершенно потерял равновесие. Соня упал. Юноша приоткрыл веки. В его разуме пазл составлялся очень медленно. Головная боль этому помеха. «Где я?» Соня уже давно привык к боли. Иногда она его даже возбуждала. Через пару минут он более-менее набрался сил, как сосуд по маленькой капле, наполнился водой. Медленно он повернул голову набок. Рассмотреть помещение, в котором он находился, было довольно трудно. Перед глазами кружили искры. Соня не был напуган. Ему скорее было любопытно. «Лучше бы я дома остался. Чёрт! — мысленно выругался он болезненно. — Просто». — Ты меня слышишь? — спросил кто-то. Соня молчал. Вспышки перед глазами утихли. Да, даже если бы он ослеп, он бы узнал этот голос. «Чего тебе? — мысленно спросил он». Только ненормальный человек не испытывал страха и паники в такой ситуации. На это просто не было сил. Эдвард сказал что-то ещё, но Соня его не расслышал. Сознание юноши помутилось, и он невинно упал в пустоту. *** Прошёл день, прежде чем он очнулся. Вновь. Во второй раз голова уже не болела. Случилось это довольно внезапно. Эдвард внимательно читал книгу. Когда он собрался перевернуть страницу, рефлекторно посмотрел на стоящую рядом кровать. И робко вздрогнул. Соня смотрел на него с невозмутимым лицом. Глаза его были распахнуты так, что казалось, они вот-вот вылетят. Брови смутно скривились. Он истерично произнёс: — Где я? Ты что тут делаешь? Где Алиса и остальные? Эдвард уже было подумал, что у бедняги амнезия, но нет. Соня истерично забегал глазами по палате. Палата была небольшая. В ней вместилась односпальная кровать. Она стояла поперёк комнаты, сразу за кроватью было окно. Оно было цело. Было что-то вроде занавески. Щели на рамках и подоконнике были отделаны то ли ватой, то ли синтепоном. Справа от двери чуть подальше угла стояли коробки. Они были сложены так, что со стороны это походило на небольшую тумбочку, а около неё стоял не полный чёрный пакет. Пол был полностью устлан тряпками, всякими разными, старые скатерти и одеяла. Эдвард сидел около кровати, в руках он держал книгу. Он испуганно таращился на Соню, словно хотел спросить: «А ты кто?» «Только посмотрите на его лицо. Я так никогда не найду ответов. Нужно что-то сделать». — Я… Эдвард откинул от себя книгу и вскочил на ноги. Естественно, он перебил сверстника. — Ты, я-я. Ты упал, и я решил тебе помочь. Я притащил тебя сюда. У тебя нога была немного вывернута, я вправил. У меня папа был врачом, — хирургом, а мама травматолог. — Я костоправ! Меня мама научила, — дыхание юноши сорвалось. «Лжёт, — подумал Соня». — Правда? А почему голова так сильно болела? — Так я же говорю, ты упал. Я не знаю. А сейчас не болит? Соня приподнялся. Облокотившись на локти. — Нет, не болит. Странно, — на самом деле его сердце билось так быстро, спину пробрал холодный пот, а кончики пальцев дрожали. Атмосфера этого обустроенного «домика» похожа чем-то на комнату, заметно отличалась от платы, где провели ночь подростки. Здесь было не так сильно холодно. То ли из-за старых тряпок. Они были в каждом углу, закрывали собой даже малейшую щель. Получалось не совсем удачно. Стоило придумать что-то, что казалось такой замечательной идеей. И после возникали такие вопросы: что если? А вдруг? Что тогда дальше? А что если? Тогда Соня шевелил губами, тихонько произнёс, но Свон его услышал. — Я хочу есть! — повторил он. — Есть? — переспросил Свон. Он невольно оглядел комнату. Из еды была только пачка чипсов. Но вряд ли это сойдёт за еду. — Так внезапно. А сильно хочешь? — Соня повернулся к однокласснику. Он кивнул. Брови его нахмурились из-за боли в ноге. — Я могу сходить в магазин. Если буду идти быстро. До ближайшего магазина доберусь за тридцать минут, а если побегу, то может и за двадцать управлюсь. Туда и обратно, — Соня снова кивнул. Тогда Свон отложил книгу и принялся искать что-то в коробках. Он достал какую-то маленькую вещь. Но, увы, разглядеть, что это было, не удалось. Юноша мигом засунул её в карман. Подошёл к двери. — Я скоро вернусь. Пожалуйста, никуда не уходи, — произнёс он и вышел из платы. «Так я тебя и послушаю». От предвкушения дыхание сорвалось. Когда ждать наскучило. Соня попытался встать с кровати. Его лицо заметно покраснело, но потом он скукожился, как червяк на ярком солнце. Мурашки прошлись по ноге вперемешку с болью. Сесть не получилось. Юноша болезненно промычал. Неужели всё кончено? Тишина. Почему она так жестока в последнее время? Он уже не мог представить мать. Не было сил. «Лишь бы не потерять сознание, — мысленно молил он». Взывая каждую клеточку своего тела. Преодолеть боль. Боль была несильной. Ему доводилось испытывать боль. И посильней. Скорее, за время пребывания над подсознание усталость взяла верх. Самую сильную боль Стоун испытал в юном возрасте. Ему было лет девять. Мать тогда еще была жива. В детской комнате мать штопала детскую рубашку. Соня тогда играл в конструктор. Так вышло, что конструктор расплылся по всей комнате. На небольшом столике лежала одна маленькая, но очень важная деталь. И вот малыш споткнулся и ударился об стол. Что было далее — безумная боль. Мать тут же отвела сына в больницу. Малыш порвал губу и выбил боковой зуб. Зуб был молочным. Не страшно. Шрам остался, но незаметный. Если только приглядеться к левому краюшку губы. Юноша провёл указательным пальцем по губам. Боль в ноге утихла. Он снова попытался сесть. На этот раз получилось. В этот раз вместо боли были мурашки. «Нужно позвонить». Соня порылся в карманах в поисках телефона. Мобильник был в почти всмятку. Если лучшая версия окажется правдивой. Он должен был уже согреться. Парень нажал на боковую кнопку телефона Включить/Выключить. Ничего. Он нажал ещё раз, удерживая. На экране появилась белая надпись на голубом фоне модель телефона. Уже больше пяти минут юноша просидел в ожидании. Но экран блокировки так и не загорелся. Больше ждать было опасно. Сжав мобильный в руке, парень упёрся другой ладонью об стену. Он смог встать. Эдвард оказался не прав, костоправ из него не самый удачный. Нога заныла. «Идти можно». Соня глухо вспомнил: Эдвард говорил, что они находятся во втором корпусе, и что вход и, к несчастью, выход был известен только ему. Схватившись за голову, досадно промычал. «Тогда нужно где-то затаиться. Эдвард, когда вернётся, обнаружит мою пропажу и пойдет меня искать. Наверняка он выйдет на улицу. Мне нужно будет проследить за ним. Тогда я узнаю, где находится выход». Всё гениально. Разве нет? Дверь палаты отворилась. И юноша ступил за порог. Оглядевшись по сторонам он потёр нос. Это был пятый этаж. Коридор был узким. Напротив тоже были палаты. В некоторых местах было темно, в некоторых светло. Около лестницы было что-то вроде большого зала. В центре его стоял пост медсестры. Чуть правее выстроились колонны. Соня решил спрятаться на ним. Экран телефона загорелся. Пришло уведомление. За колонной в сидячем положении. Юноша схватился за ногу, крепко сжимая. Ему казалось, что так боль станет меньше. Алиса: Ты где? Мы тебя повсюду искали! Юноша ловко напечатал ответ. Соня: Ты не поверишь. Кстати, где вы сейчас? Девушка зашла в сеть. Алиса: Я дома. Вот только собиралась идти в полицию. Ты что, так над нами пошутил? «Почему вы ушли?» Хотел было отправить сообщение Соня, как Алиса успешно финишировала первой. Алиса: Да что ты за человек такой? Тебя не было три дня! Где ты всё это время был? Мы обыскали весь первый корпус. Хотели уже было проверить второй, но пришел сторож. Он нас спугнул. К радости нам удалось сбежать. Мы уже начали думать, что он тебя схватил. Ты же не в полицейском участке? Ты нас не выдал? Ну не то чтобы. Я и без того собиралась туда идти. «А говорили, что сторожа нет». Соня: Мне стало плохо, и я ушел домой. Я на больничном. Алиса отправила смайлик в виде взрыва мозга и вышла из сети. Всё почему-то жутко огорчало юношу. *** Эдвард возвращался из магазина. Он шел быстро в перерывах, даже иногда бежал. У него дома гость голодный. А порой гость главнее хозяина. Ему неудобно сказать нет, нельзя пить чай, не предложив гостю. Ведь это неудобно. Неудобно спросить: что, когда домой? Гость сам решает, когда ему уйти, а и иногда даже когда ему прийти. Но сейчас всё совсем иначе. Свон не желал, чтобы Соня ушел. Не сейчас. Пусть хоть побудет с ним два дня. Всё же лучше. Он больше не мог оставаться в одиночестве. Он больше не мог терпеть оскорбления со стороны сверстников, не мог больше ловить на себе косые взгляды. Не мог! Дома нет друзей, нет даже семьи. А хочется чего-то большего. Тепла, понимания, дружбы, любви. Эдвард в глубине души надеялся, что Соня сможет принять его таким, какой он есть. Ведь Соня — он другой. Он не может обидеть слабого. Он хороший. Они похожи. Вот только бы не его друзья! «Если бы не они, мы бы давно начали дружить. Просто ради спасения». Свон поднимался по лестнице. Приостановившись, задумался, а не мог ли так предполагаемый будущий друг сбежать? Мог ли он обмануть? Юноша тут же покачал головой. Да что ты, он не такой! Заявил он сам себе. Все пять этажей были позади. Оставалось лишь подойти к палате и распахнуть дверь. Свон открыл дверь палаты. От удивления. Юноша чуть было не обронил пакет с продуктами. — А ты уже вернулся? — весьма спокойно спросил Соня. — Да, — неуверенно пробормотал Свон, подходя к коробкам. Я принёс. Он достал из пакета банку газированного напитка, салат, жареные окорочка, в контейнере было всего две ножки, и картошку фри. Фри не было похоже на фри, она не была поджарена и нарезана, она была не ломтиками, а кругляшками. Соня сглотнул слюну. А ладони вновь вспотели. — Извини, на что хватило, — последние слово Свон произнёс тихо, так, что Соня не расслышал. Немного поёжившись на месте, Стоун наклонился вперёд, как бы стараясь выглядеть совершенно обычно. Почему он остался? Сейчас им двигало безрассудство, интерес и своём роде страх. Как бы он добрался до дому? Всю дорогу он летал в облаках, вся местность казалась ему одинаковой. Возвращаться домой к пьяному отцу? Что здесь в плену, что там Соня будет В Клетке Тем временем Свон подхватил так называемый приём пищи. Он был слегка смущён, до конца не понимая почему, старался скрыть это. Юноша явно собирался что-то сказать, но в его горле образовался невидимый ком. Как пятилетний ребёнок стеснялся спросить что-то у постороннего человека. — Можно я присяду? — слова дались с большим трудом. Щёки Эдварда надулись с малиновым оттенком. — Да, конечно, — Соня не до конца понимал поведение сверстника. Эдвард казался ему таким… что ли чудным? Он улыбается, когда его бьют, молчит, когда спрашивают. Учитель держится в тени, то ведёт себя как скромняшка, то бывает назойлив. А ещё он постоянно пожимает плечами. Разве не странно? «Может, у него раздвоение личности? — подумал Соня». Свон, присев около сверстника, протянул ему салат и картофель фри. — У меня нет стола, — протянул Свон. Куриные ножки он поставил на кровать. Соня не знал, сколько сейчас времени. Являлся ли этот перекус обедом, ужином или полдником, без понятия. Поначалу юноши вели себя застенчиво. Откусывали по маленькому, несмотря на дикий голод. Соня стёр со лба капельки пота, осторожно посматривая на сверстника. Он был рад такому приёму пищи. С голодного пайка всему будешь рад. Свону же неловко, стыдно. Стыдно за то, что он живёт в заброшенной психбольнице, стыдно за то, что принёс так мало еды. Ему было стыдно за себя. Он старался не смотреть на гостя, боялся спугнуть. Так часто его упрекали внешним видом, что он начал воспринимать себя как какое-то чудовище. Юноша прокашлялся. Соня составлял в уме начало разговора. «Ты типа тут живёшь? И как жить в заброшке? Где твои родители? Что тут забыл?» Нет, всё не то. Тогда Соня спросил: — Давай заключим сделку? — Сделку? — Свон выпучил глаза и завис с куском картофеля во рту. — Да. Ну, как бы сказать. Вот мы с тобой почти… ладно. Мы друг друга вообще не знаем. Может стоит начать? Ну, узнавать друг друга. Вот я веду к тому, что мы всегда находились рядом. В школе, но ничего о друг друге не знали. Немного странно. Короче, давай так, чтоб не было несправедливости. Например, ты спрашиваешь меня о чём-то, и если я ответил, то ты обязан ответить на мой вопрос. — А если ты не захочешь отвечать? И можно хоть что угодно спрашивать? — Так нельзя. Да можно задавать что угодно. По рукам? — Эдвард кивнул. Соня задумался. О чём бы спросить? Хм. Эдвард спросил первым. — Эм, почему у тебя такое странное имя? И вот он самый неуместный вопрос. Браво! «Чёрт! — мысленно выругался парень, — придётся отвечать. Если не отвечу, он тоже не ответит». — Ну как бы сказать, типа моя мама… — Соня себя подловил на том, что он плохо умеет объяснять. — Ну она как бы из России, и там есть такое имя, ну оно типо девчачье. — Свон смутил брови. — Я не знаю, почему она так меня назвала. Но бабушка говорила, что когда мама была в положении, УЗИ почему-то показало, что должна родиться девочка. Может какая-то ошибка. Мама уже выбрала имя: Соня. Но потом перед родами она почему-то решила снова сходить на УЗИ, и оно тогда показало, что вместо девочки мальчик. Мама не могла подобрать новое имя, поэтому решила назвать меня Соней. Как-то так что ли. Эдвард хихикнул. — Так значит, у тебя женское имя? — На лице Сонечки расположился лёгкий румянец. — Теперь это не важно! В… в общем, я тебе ответил. Теперь твоя очередь! Короче ты… что с твоими родителями? Улыбка сползла с лица юноши. Он опустил взгляд. Эта тема ранила его, но он не хотел, чтобы Соня считал его обманщиком. — Мои родители, — он выдержал паузу, — я не совсем из благополучной семьи. Когда мне исполнилось восемнадцать, они сказали, что я уже взрослый. И они ушли. — Как ушли? — перебил Соня. Свон пожал плечами. «Быть такого не может! Бред! Лжец! Из дома же сбежал!» — У нас не было своего жилья. Мы снимали квартиру, и однажды я пришел домой, а их нету. И вещей тоже нет. Я остался совсем один. Мне было страшно и даже как-то радостно. Сам не знаю почему. «Лжет!» — А потом пришла хозяйка квартиры. Она удивилась, когда увидела меня. Тогда-то она мне рассказала, что мои родители срочно решили съехать, что они заплатили за квартиру и покинули её. Они попросили хозяйку отдать мне документы, ну там паспорт и так далее. Я тогда гулял… я не знал об этом. Денег у меня не было. И я сначала жил на улице, потом наткнулся на эту заброшку и поселился здесь. Денег на домашнее обучение не было, и я решил вернуться в школу. «Бред!» — А на что ты купил еду? Свон наклонился назад и расслабил плечи. — Ты её что, украл? — Нет! Я не виноват! Ты хотел кушать, Я не мог тебе отказать. «Значит, я теперь во всем виноват?» Подумал Соня. Но вместо этого спросил: — Почему бы тебе не устроиться на подработку? — Всё не так просто, — Свон отвернулся. Его щёки озарил румянец, дыхание сбилось вместе с биением сердца, а ноздри расширились. Соня решил подыграть Эдварду. — Ты не отвёл меня в больницу и не вызвал скорую. Решил сам вправить мне ногу, потому что боялся, что так узнают о том, что ты здесь живёшь, это не законно? Ты боялся, что тебя лишат дома. Но как же… а если бы мои друзья обратились в полицию, я ведь типа пропал на какое-то время. Соня не особо верил в рассказ про ногу. Ему казалось, что Эдвард его придумал. — Они бы это не сделали. Они уже совершеннолетние. Им бы пришлось отвечать за проникновение на частную территорию, заброшку. Ведь всё равно она кому-то принадлежит. Здесь даже иногда ошивается сторож. Редко, а если и приходит, то пьяный. Я наблюдал за ним издалека. — Возможно, ты прав. А сторож этот проникнуть сюда не может? — Нет. Говорю же, все думают, что вход только один, а он не один! Соня облегченно вздохнул. — Давай так. Я останусь на три дня. Я как будто, заболел. Не волнуйся, у меня есть знакомый в поликлинике, он сделает мне справку. — Правда. Ты останешься? Соня быстро закивал. *** Прошло два дня. Соня оправился за это время, но из палаты он выходил только по нужде. Нога и вовсе перестала болеть. Всё стабилизировалось. Юноша робко зевнул, скрестив руки на груди. Он поглядывал в окно. Погода несла в себе довольно смешанные чувства. Кромешные серые тучи закрыли собой весь небесный свод. Ветви деревьев не покачивались, они находились в умиротворении. Почву толстым слоем укутали красные осенние листья. Соню тревожило то, что никто из его друзей так больше и не связался с ним. Но вдали от них юноша стремительно начал проявлять к ним холод. Что касается подработки, он попросил Мери подменить его. Девушка неохотно согласилась. — Ты уже проснулся? — Эдвард прикрыл за собой дверь. Соня обернулся. Он потёр висок и произнёс: — Да давно уже. А где ты был? — Так в школе. — Ты снова начал ходить в школу? — вопрос слегка был странным. Четыре дня Свон прогуливал школу, а тут решил сходить. — Да, — с грустной ноткой произнёс юноша. Соня подошёл к сверстнику, стараясь разглядеть его лицо, но тот упорно отворачивался. — Тебе грустно? — ответа не послышалось. — Знаешь, я устал сидеть в четырех стенах, — Соня плюхнулся на кровать. — Может, сходим погулять? Это предложение взбодрило Свон. — Да, конечно! Они тихонько перекусили и отправились на улицу. «Ох уж эти чёртовы лестницы». Подумал Стоун, когда спускался. Как и говорил Свон, вход был завален. Они прошли мимо него, спустились по ступенькам в подвал. Завернули налево и упёрлись в тупик. Эдвард потянулся к верхнему углу, он сдвинул застёжку и распахнул дверцы подвала. Юноша ловко вскарабкался наверх и протянул руку Соне. После закрыл дверцы в подвал. Они прошли вглубь леса, дальше заброшенной больницы. Соня шел медленно. И когда та и вовсе скрылась из вида. Эдвард прислонился к стволу берёзы. Его взгляд поник. Соня чувствовал: с юношей что-то не так. Что-то печалило его. Может проблемы в школе? Последние три дня он вёл себя иначе, как будто был счастлив. Соня прислонился к дереву напротив. И тогда Эдвард спросил: — Почему ты решил остаться на пять дней? Соня не нашел подходящих слов. А что он должен был ответить? Просто захотелось? Юноша заметал глазами по разным сторонам. Ладони вспотели, а сердцебиение участилось. Теперь его волновал один вопрос: сказать или не сказать? Нет? Но от чего он чувствовал: если не излить душу, их отношения с Свон могут ухудшиться. Странно? — Понимаешь, ты наверное знаешь, что у меня нет мамы. Я живу с отцом. После её смерти он начал выпивать. И как бы сказать… — он затоптался на месте ища подходящие слова. — В общем мне страшно находиться с ним рядом. Понимаешь? Эдвард пожал плечами. Тогда Соня продолжил. — Он в своей комнате, я в своей. И кто знает, что придёт ему в голову. Сегодня он мирный, завтра буйный. А я… я совсем один. Мне что ли одиноко. Эдвард задумчиво опустил голову набок. Его взгляд словно был обращён в никуда. Потухший. Такой взгляд бывает у человека, который потерял смысл в жизни. — Значит, ты хочешь стать счастливым? Соню до полноты поразила проницательность парня. Счастье, а что это такое? Понятие не относимое? Юноша напрягся и замотал перед собой руками, мол, это уже слишком. — Это же два вопроса. Соня ощутил облегчение. Он расслабил плечи и неряшливо почесал затылок. Эдвард чуть ли не подпрыгнул на месте. Он сорвался с места и подошёл ближе. — Ну же, спроси меня о чём-нибудь, — как дитё малое произнёс он. Он улыбался. Не отводя взгляда. Соня напрягся. В голове хоть перекати-поле. Нет ни одной мысли. О чем ещё спрашивать? — Какой твой любимый цвет? Соня отошёл от Свон как можно дальше. Такое внимание к себе его через край смущало. Он отвернулся и зашагал вперёд. Махнул рукой типо, иди за мной. И Свон пошел: — Синий и ещё белый наверное. И тогда возник когда-то навязчивый вопрос. «Спросить не спросить?» — Почему ты перевелся в начальных классах на домашнее обучение? — Ты действительно хочешь знать? — продолжил Свон. «Естественно, я хочу знать. Если я не хотел, стал бы спрашивать? — Подумал юноша». — У меня есть недуг, — слова дрожали, вылетая из уст. Молчание натянулось, как струна. Прислушиваясь, и в установившейся тишине Соня услышал дыхание. Это Свон. — Недуг? — дрожащим голос повторил он. «Наверное, я перегнул палку. — подумал Свон и развернулся». Он сделал три маленьких шага, как Эдвард выкрикнул: — У меня эпилепсия. «И?» На миг Соня озадачился, потом улыбнулся. Когда он услышал слово «недуг», то представлял какую-то неизлечимую болезнь, типа рака или гепатита. Он знал, что такое эпилепсия. Эта хроническая болезнь связана с нервами. Она проявляется в припадках, судорогах и сопровождающейся потерей сознания. Подруга матери страдала этим недугом. Она уже уехала в другой город. Это было так давно. — И это всё? Эдвард раскрыл рот и уставился на сверстника. Такой реакции он не ожидал. — Тебе не противно? — А должно? В этом нет ничего такого. Совершенно. Не страшно, что ты можешь потерять сознание. Бывают болезни и пострашнее. Я-то уже думал, что у тебя прям какая-то неизлечимая болезнь, типа гепатита. — Гепатита? А разве он не через половое сношение передаётся? Соня слегка покраснел. —Не только. Через кровь или слюну. — Как ВИЧ? Или ВПЧ? Дыхание юноши сбилось. В вопросительном взгляде сверстника он пытался найти ответ. Он не знал, что беспокоило его больше всего: то, что теперь они обсуждают болезни или признание Свон. Соня задумался, уселся на корточки и поднёс руку к подбородку. Всё происходящее казалось ему неуместным. Соня и в правду был равнодушен к этому недугу. «Что в этом такого?» — думал он. Но признание для Свон далось очень трудно. Он бы не стал говорить об этом, если бы не хотел с кем-то поделиться. Но всё же открыться кому-то очень трудно. Свон наглядно перебирал ответы на интересующий его вопрос, почему Соня так себя повёл. Он не хотел заставлять того испытывать к нему жалость. А может это вовсе и не жалость, а отвращение? По холодной щеке скатилась капля. Эдвард невольно взглянул на закрытый серыми тучами небоскрёб. Дождь? Уж нет. Парень не сразу осознал, что плачет. А дыхание сорвалось на нет. Грудь поднималась и опускалась, как при икоте, только быстро. Чем сильнее Эдвард пытался себя успокоить, тем сильнее эмоции брали верх. Сквозь проклятую тишину рассаживалось хлюпанье. — Ты что плачешь? — поинтересовался Соня, вскакивая с места. — Ты что? Не плачь. Эпилепсия — это ещё не конец света. Люди живут с болезнями и пострашнее. Ну ты чего. Пожалуйста, хватит плакать! Но Эдвард не слушал. Не то, чтобы он хотел, чтоб его кто-то пожалел. Ему было ужасно стыдно за то, что он не смог сдержать слёзы. Соня застыл как истукан, смотря на то, как Свон вытирает слёзы. Он оглянулся. Их окружали только деревья. И ни одной души. — Не страшно. Никто нас не увидит. Соня подошёл к Свон. И… Тепло и только всего. Так приятно и спокойно. Хотя юноша воспринимал объятия немного иначе. Ведь он ещё никого так крепко не обнимал. После смерти матери, разумеется. Сначала Эдвард притих. Он никак такого не ожидал, а затем замычал. Слёзы покатились по щекам в два раза быстрее. В мире очень много недугов. О половине из них люди даже не подозревают. Есть смертельные, а есть те, с которыми можно жить. В этом нет ничего плохого. Точнее есть. Но даже так. Соня считал, что не стоит унывать и просиживать дома днями напролёт года, сегодня или завтра. Не проще было бы жить дальше. Но разве такое объяснишь больному. Все считают, если ты больной, значит не такой, как все, значит другой. — Успокоился? — Да, — пробормотал Эдвард, вытирая последнюю слезинку. Всё хорошо. — Да? Тогда пошли домой. Хм. Домой… Эдвард кивнул. Они быстро вернулись. Уже стемнело. Ветви за окном подрагивали. Мимо иногда пролетали сухие листья. После прогулки юноши большую часть времени провели за уроками. Точнее, Стоун помог Эдварду с домашним заданием по математике. По остальным предметам ничего не задали. После они, лёжа на кровати, играли в города до тех пор, пока очередь не дошла до Сони. Он очень долго думал, какой город есть на букву М. Он не сразу вспомнил, что в стране откуда были корни матери. Есть такой очень знаменитый город — Москва. — Москва! — выкрикнул юноша, но в ответ тишина. И ещё тишина. Когда ему наскучило ждать, он повернулся на бок к Свон. Тот пребывал в сновидениях. Юноша вновь повернулся к окну. Он достал мобильный из кармана. Удержал кнопку Включить/Выключить. Он терпеливо выждал, когда загорится рабочий экран. Зарядки оставалось всего пять процентов, поэтому парень действовал быстро. Он открыл Телеграм. Там было всего одно сообщение от Алисы. Алиса: Ты где? Я приходила к тебе, стучалась, а никто не открыл. Классуха попросила проведать тебя. Ты там вообще как? Соня: Всё в порядке. Я, наверное, просто ходил в поликлинику. Не беспокойся. Я, может быть, послезавтра вернусь. После того, как сообщение было отправлено, юноша откинул телефон под подушку. Он повернулся к Свон лицом и тихо провалился в сон.